В январские дни 1974 года, когда город торжественно праздновал 30-летие снятия блокады, в музее состоялась конференция, посвященная деятельности торговых предприятий Ленинграда в годы блокады. Председательствовал на ней Иван Андреевич Андреенко, награжденный орденом Ленина в 1944 году за заслуги на трудовом фронте. Имя Андреенко известно тем, кто жил в блокадном Ленинграде. Он был заведующим отделом торговли Ленгорисполкома. Все документы о нормах выдачи хлеба населению подписывались им. Они вывешивались прямо на улицах города.
Делегаты конференции говорили о том, какую остроту приобрело продовольственное положение города чуть ли не с первых дней блокады. В течение 11 и 12 сентября 1941 года был проведен сплошной учет продовольствия во всех гражданских и военных ведомствах, на складах железных дорог и речного флота. Каждый грамм хлеба, все, что пригодно для питания хоть в какой-то мере, подсчитывалось. На заводах и фабриках было учтено все промышленное сырье, годное для употребления в пищу: крахмал, олифа, декстрин, жмыхи. Под полами пивоваренных заводов собрали ПО тонн солода. На мельничных комбинатах — мучную пыль, оседавшую там десятилетиями.
Изыскивались дополнительные ресурсы для питания: собирали лебеду, крапиву, хвою...
В качестве пищевого сырья были использованы белковые дрожжи — изобретение профессора Ленинградской лесотехнической академии В. И. Шаркова, возглавившего группу ученых и инженеров, которая работала над проблемой превращения целлюлозы в пищевой продукт. В ноябре 1941 года гидроцеллюлоза уже была создана. При химико-технологической обработке из нее получали дрожжи и дрожжевое молоко. В 1942 году из дрожжей изготавливали супы, паштеты, котлеты.
Пришлось пойти на снижение нормы выдачи хлеба населению, а с 8 ноября 1941 года и личному составу войск Ленинградского фронта и Краснознаменного Балтийского флота.
Расход продуктов определялся решениями Военного совета Ленфронта. 24 декабря 1941 года днем в кабинете А. А. Жданова вновь рассматривался вопрос о продовольственном положении Ленинграда. В связи с улучшением работы по перевозкам муки на ледовой дороге появилась возможность немного увеличить хлебный паек. Решение о прибавке было принято поздно вечером, а исполнить его предстояло рано утром: организовать транспорт, доставку воды, испечь хлеб и вовремя развезти по пунктам назначения.
Продажа хлеба в то время требовала от торговых работников большого внимания, исключительно точного веса. Продавцы в большинстве своем были женщины, заменившие ушедших на фронт мужчин. Горком ВЛКСМ мобилизовал в торговую сеть 3,5 тысячи комсомольцев. Торговать начинали с 6 утра, так как в 8 начинались обстрелы.
Город спал. Население о прибавке хлеба не знало. В 41-й комнате Смольного было людно. Вызванные срочно директора предприятий терялись в догадках. Узнав причину, окрыленные, отправились домой.
25 декабря у булочных люди обнимались, плакали, когда узнавали о хлебной прибавке, и говорили: «Теперь мы будем жить!»
Потом нормы увеличивались постоянно и с 22 февраля 1943 года достигли уровня московских. Когда в связи с чрезвычайно тяжелым положением в стране правительство было вынуждено временно сократить хлебные нормы в Москве (на 100 граммов), в Ленинграде нормы не снижали.
На конференции я познакомилась с Марией Ивановной Иванченко, которая в годы блокады была директором крупнейшего в городе продовольственного магазина — гастронома № 1 («Елисеевского», как по привычке называют его и поныне). Мария Ивановна принесла в дар музею очень ценные документы: фотографии знатных людей, письма фронтовиков и ученых, оставшихся в блокадном Ленинграде. Эти письма нельзя читать без волнения.
Ученые, отказавшиеся эвакуироваться, переносили лишения блокады наравне со всеми ленинградцами. Многие из них, особенно люди преклонного возраста, не выдерживали голода. Когда об этом узнал А. А. Жданов, он потребовал немедленно список ученых и, отправив его в городской отдел торговли, дал указание: ежемесячно выделять ученым дополнительно паек с таким расчетом, чтобы они могли сохранить здоровье. Продуктов для этой цели потребовалось не так уж много, а жизнь многих ученых была спасена. Выдача пайков ученым была поручена гастроному № 1. Вот тогда Мария Ивановна и познакомилась со многими учеными, в том числе и с академиком Игнатием Юлиановичем Крачковским, известным востоковедом-арабистом, и его женой Верой Александровной — профессором Ленинградского государственного университета.
Пришел как-то Игнатий Юлианович в гастроном один (обычно они приходили всегда вдвоем с женой), вид его показался Марии Ивановне странным: глаза воспаленные, ворот расстегнут, галстук на боку. Она подошла к нему.
— Плохо себя чувствую, и Вере совсем плохо, не может подняться. Пришел узнать, когда можно получить академический паек.
До выдачи продуктов оставалось два дня. Но через два дня Крачковские не пришли в магазин, и Мария Ивановна забеспокоилась. Узнала адрес и пошла к ним с продуктами сама. Жили они в Доме академиков на Васильевском острове, что на углу набережной Лейтенанта Шмидта и 7-й линии. В квартире было холодно, темно (вместо стекол в окнах фанера). Хозяева квартиры лежали оба в теплой одежде, совсем больные, обессилевшие. Узнав Марию Ивановну, Вера Александровна заплакала.
С тех пор они и подружились.
Давно нет в живых Игнатия Юлиановича Крачковского, он умер в 1951 году, но никогда не померкнет моральный облик советского ученого, о котором так хорошо сказал академик В. М. Алексеев: «Во всем и всем давая пример, всегда на своем посту, здоровый или даже больной, без всяких самопослаблений и снисходительный только к другим, он вел свои занятия в Институте востоковедения и в университете под бомбами захватчиков в 1941 и 1942 годах в Ленинграде, где, кроме всего прочего, он сам же рубил и носил дрова, доставал воду из проруби, страдал от голода и жестокого холода, подвижнически охраняя научные ценности Ленинграда и достоинство его научных коллективов».
А Мария Ивановна Иванченко была простой русской женщиной, но какое благородство души проявляла она, когда спешила на помощь ослабевшим от голода и холода людям!
А теперь обратимся к документам одной из витрин блокадного зала Музея истории Ленинграда на набережной Красного Флота, 44.
Рядом с кусочком блокадного хлеба на весах в витрине акт, составленный 28 октября 1941 года директором гастронома № 1 М. И. Иванченко, о повреждениях, нанесенных магазину при бомбежке, с указанием стоимости разбитых зеркальных стекол. На мой вопрос о цели составления этого акта Мария Ивановна лукаво спрашивает: — А разве непонятно? Чтобы счет фашистам, представить по всем правилам! Вот что важно.
В этой же витрине — письмо ученых Ботанического института им. В. Л. Комарова Академии наук СССР. Там есть такие строчки: «Нельзя обойти молчанием, что магазин № 1 не только бесперебойно и аккуратно отоваривал нормированные продукты, но старался пополнить недостатки питания дополнительным ассортиментом. Причем использовались не только овощи, но и дикорастущие травы. Здесь же, в магазине, была развернута агитационная работа по внедрению в массы знаний о пользе и способах употребления дикорастущих растений, чего не делалось в других магазинах города».
Дело в том, что весной 1942 года, как только появилась зелень, в магазине № 1 была организована продажа населению салатов из дикорастущих растений. В торговом зале магазина стояла очередь к профессору Ленинградского университета М. В. Корчагиной за консультацией, как из этих растений приготовить салат.
В музее хранится листовка, выпущенная в 1941 году, призывающая собирать теплые вещи для воинов Красной Армии. Инициатором этого призыва в своем коллективе была Мария Ивановна Иванченко. Причем она считала за честь для себя не только организовать сбор подарков, но и принять участие в доставке их защитникам Ленинграда на фронт. В 1942 году Мария Ивановна, наотрез отказавшись передать шефские подарки доверенным лицам, вручала их воинам прямо на передовой. Ленгастроном № 1 в годы блокады шефствовал над 267-м опаб, сформированным в основном из ополченцев — трудящихся Куйбышевского района.
Самоотверженный труд Марии Ивановны Иванченко был отмечен высокой наградой. В 1944 году ее наградили орденом Трудового Красного Знамени. Недавно, на 80-м году жизни, Мария Ивановна умерла, оставив о себе в сердцах знавших ее людей благодарную память.
Высоко было достоинство каждого кусочка блокадного хлеба и людей, которым этот хлеб помог выстоять и победить. Академик А. С. Никольский записал в своем дневнике[Дневник Никольского находится на постоянном хранении в Музее истории Ленинграда]:
«8 января. Четверг. 1942 год.
Встали в 7 часов утра. Температура 5,5° С, затопил «буржуйку», набрал 2° С. Съели последний суп. В 10 часов позвонил в магазин. Все в порядке. Оделись и пошли... за жизнью. У директора магазина — симпатичной Марии Ивановны Иванченко (подошел Руднев [Л. В. Руднев — известный советский архитектор, автор памятника борцам революции на Марсовом поле в Ленинграде] с женой и мы) получили на 161 р. товаров и продукты за декабрь по карточкам, отбыли домой».
Эти строчки написаны человеком, который в осажденном Ленинграде, в сыром холодном подвале Эрмитажа, зимой 1941/42 года проектировал триумфальные арки для встречи героев — будущих освободителей Ленинграда от вражеской блокады.
| Предыдущая страница | Содержание | Следующая страница |
