Евдокию Аверьяновну Тронину музей не разыскивал. Она пришла сама. Пришла в музей — взглянуть на знамя, завоеванное ее бригадой в 1942 году. Обошла все залы и, не увидев своего знамени, позвонила мне.
Мы договорились о встрече.
И вот мы сидим в одном из хранилищ музея, и я слушаю ее взволнованный рассказ. Евдокия Аверьяновна уже пожилой человек, но у нее удивительно молодые глаза и голос. Передо мной лежит фотография. На ней изображена группа молодых женщин в платках и телогрейках. Одна из них держит в руках знамя. Это и есть Тронина.
Лицо простое, с широкими скулами, и сразу не поймешь, что так привлекает в нем.
Но вскоре я догадываюсь: гордость.
Да, гордость! Именно она делает красивым это широкое крестьянское лицо.
А уж гордиться ей было чем.
В 1942 году дрова в Ленинград не поступали и ждать их было неоткуда: город окружали враги. Только местный вид топлива — торф мог дать городу тепло и свет.
На Ириновском торфопредприятии, которое находилось в районе станции Рахья — недалеко от Синявинских высот, Евдокия Аверьяновна возглавляла бригаду по добыче торфа. Бригада была молодежная, из ленинградских женщин самых разных профессий и специальностей. Все они работали старательно, понимая значимость выполняемого долга.
Женщины были заняты тяжелой физической работой в любую погоду — в дождь, ветер, пургу и зной, а питались впроголодь. Несмотря на трудные условия, бригада Трониной выполняла норму на 250%, за что и была награждена Почетной грамотой и Красным знаменем.
День вручения знамени Евдокия Аверьяновна запомнила на всю жизнь. От имени всех членов бригады она дала тогда клятву, что не отдаст никому этого знамени до тех пор, пока Красная Армия не водрузит Красное знамя над Берлином. Клятву бригада сдержала. Знамя до конца войны оставалось у Трониной.
Где оно теперь, как отыскать его? Я не могла тогда ответить на эти вопросы, так как по каталогам такое знамя в музее не значилось. Есть не аннотированные, но по описанию ни одно из них не похоже на разыскиваемое.
Евдокии Аверьяновне я об этом не говорю, успокаиваю ее и стараюсь побольше узнать о ней.
Она — дочь старого большевика, председателя сельского Совета с 1918 года. Мать умерла от голода в блокаду. Евдокия Аверьяновна очень тепло говорит о ленинградских женщинах. На Ириновском торфопредприятии она проработала 30 лет. Теперь — на заслуженном отдыхе.
Выслушав внимательно ее взволнованный рассказ и прощаясь с ней, я обещаю позвонить сразу же, как только что-либо узнаю о знамени.
Начинается поиск.
Хранилище знамен у нас в музее — священное место. Входя в него, я всегда волнуюсь. Вот знамена в чехлах. Они стоят в стойках, как солдаты в строю. Рядом, в шкафах, знамена висят в развернутом виде. У каждого свой номер. Все уже проверены, и искать среди них, кажется, бесполезно. Но я еще раз медленно перебираю их руками, вглядываясь в надписи на них... И вдруг не верю своим глазам: в самой середине, среди бархатных и шелковых знамен с тяжелыми кистями, висит простое хлопчатобумажное, слегка выгоревшее, но совершенно чистое — без какой-либо надписи.
Разглядываю внимательней и замечаю слабозаметные следы белой краски, вероятно, осыпавшейся. Через некоторое время сомнений не остается: следы белой краски — от утраченной надписи. Если это то самое знамя, что ищет Тронина, она узнает его обязательно и поможет восстановить исчезнувший текст. Тогда будет возможно его отреставрировать.
Звоню Трониной и прошу срочно приехать.
В хранилище мы идем не одни — с нами несколько сотрудников отдела.
Я очень волнуюсь. На коротком совещании до приезда Трониной решили показать знамя не вынимая из шкафа, среди других знамен. Узнает ли она его?
Шкаф открыт. Лицо Евдокии Аверьяновны напряжено, она внимательно всматривается в висящие перед нею кумачовые полотнища. И вдруг глаза ее мгновенно расширяются, она делает порывистое движение вперед и касается руками заветного знамени. Несколько минут, уткнувшись лицом в знамя, Тронина тихо плачет. Мы взволнованно молчим.
Значит, это то самое знамя, которое Тронина искала. Через некоторое время она говорит:
— Я узнала его сразу, самое простое, самое дорогое на свете. Пусть оно не из шелка и не из бархата, оно еще дороже от этого. Тогда было не до шелка.
Так было найдено переходящее Красное знамя Ириновского торфопредприятия.
С помощью фотографии, что сохранила Евдокия Аверьяновна, консультации ее помощницы в годы войны, Гусаковой Ирины Феоктистовны, художник отреставрировал знамя, восстановив прежний текст на нем.
Теперь оно хранится как одна из реликвий трудового подвига ленинградцев в самые тяжелые годы Великой Отечественной войны.
| Предыдущая страница | Содержание | Следующая страница |
