Включив радио, когда передача подходила к концу, уже через несколько секунд я поняла, что пропустила очень интересный рассказ. Речь шла о работе знаменного цеха в годы блокады. Правда, удалось записать несколько фамилий. А одну даже с именем и отчеством — Филиппова Антонина Алексеевна.
Вот ее-то я и разыскала в Ленинграде через справочное бюро. Вскоре мы встретились с нею в музее.
Она оказалась художником по тканям. В годы войны и блокады работала на фабрике художественной росписи тканей «Ленизо», которая находилась на Думской улице, 9. На протяжении всей войны фабрика занималась изготовлением знамен.
Я попросила Антонину Алексеевну помочь мне найти адреса живущих в Ленинграде ее коллег, встретиться с ними. А может быть, удастся собрать документы военных лет по этой фабрике, фотографии?
Антонина Алексеевна была уже на пенсии. Она горячо и с большим желанием взялась помогать музею. Было много встреч, бесед с сотрудниками фабрики, и в результате музей стал обладателем очень интересных материалов. Среди них — регистрационный журнал, в котором велась запись заказов на изготовление знамен в годы Великой Отечественной войны. В нем указаны не только заказчики и исполнители, но и тексты, вышитые на знаменах, техника исполнения, даты выдачи заказов.
Регистрационный журнал — рабочий дневник. Неровно выведенные буквы... Может быть, от холода, а может — от упадка сил пальцы не слушались, и писать было трудно.
Перелистывая страницы, исписанные карандашом, я думала: сколько знамен прошло через мои руки здесь, в музее, сколько времени потрачено на нелегкое их изучение, но никогда не приходил в голову вопрос о том, кто то или иное знамя изготовил. А ведь была война, блокада, помещения не отапливались, не было света. Как в таких условиях вышивать? Тем более что сроки выполнения заказов крайне сжатые — по законам военного времени. Знамена, вымпелы, эмблемы, призывы нужны были, чтобы вдохновить воинов в борьбе против врагов.
Рассказывает Антонина Алексеевна Филиппова:
— Я была самой молодой работницей в знаменном цехе. По возрасту должна была пойти на фронт, но за полгода до войны у меня родилась дочь, и мне пришлось работать в городе. Работы было много, срочной, а мастера — все преклонного возраста: молодежь ушла на фронт. Часто приходили заказчики и говорили нам: «Срочно нужно знамя! Хотите спокойно спать — сделайте поскорее!»
И голодные, с опухшими ногами люди самоотверженно работали. Ни разу не было случая, чтобы не выполнили в срок заказа. Еще бы! Ведь заказчиками были Ленинградский фронт, партизанские бригады, оборонные предприятия.
Особенно, на всю жизнь, запомнился такой случай.
Было это накануне Нового, 1942 года. Нам поручили срочно вышить знамя ручной работы. В цехе было холодно, и мастерицы попросили работу на дом. Собрались на квартире одной из женщин — у нее дома была «буржуйка». Топили книгами, какими-то остатками от мебели, чудом сохранившимися.
Тепло можно еще было как-то организовать, а вот пищу — нет. Вместо еды — кипяточек, а работать надо было всю ночь, чтобы успеть к сроку.
Поздно вечером в дверь квартиры постучали.
Когда открыли дверь, увидели закутанного, запорошенного снегом человека. Им оказался посланец Смольного Марков Павел Арсентьевич. Он принес продукты, завернутые в пакет. Там оказались мука, сушеный лук, немного сахара и сливочного масла. По тем временам — сказочный подарок. Какую должность занимал Павел Арсентьевич, я не помню, но все заказы в наш цех от Областного комитета партии шли через него.
И запомнилось на всю жизнь имя человека, принесшего праздник под Новый год простым труженицам, радость от сознания своей нужности: раз о нас помнят в Смольном — значит, наш труд важен для Ленинграда, для фронта. Это поднимало дух, удесятеряло силы.
В нашем цехе работали династии мастеров, которые из поколения в поколение передавали свое мастерство детям и внукам: Ильины, Панкратовы, Куксишевы, Потаповы. Мастерами машинной вышивки были в основном мужчины: Богданов, Белущенок, Харин, Куксишев и многие другие. Многие из них нормы выполняли на 200—300 процентов. Анатолий Григорьевич Куксишев погиб на фронте в 1944 году. Был отличный мастер, активный общественник, коммунист...
Антонина Алексеевна замолкает, и некоторое время мы сидим молча, под впечатлением рассказа. Потом разговор возобновляется. Я прошу рассказать о наиболее искусных мастерах ручной вышивки.
— Ручной вышивкой занимались главным образом женщины: Романова Лидия Николаевна, Комлина Мария Федоровна, Черепкова Елизавета Алексеевна, Лида Ильина (дочь Алексея Акимовича Ильина — замечательного мастера, ветерана цеха).
— Антонина Алексеевна! А как же шнуры цветные делали? Тоже, наверное, проблема — в блокаду?
— Конечно, приходилось самим красить. Помогала смекалка мастеров. Помню, мотальщица Потапова (забыла имя и отчество ее, к сожалению) научилась ручным способом на мотальной машине крутить любой толщины нитки. Сама шнуры красила в нужный цвет. А внук ее — Петя Потапов — делал кисти очень красивой формы. Но в спешке часто приходилось кисти делать из некрученых ниток. Потому кисти разные.
После беседы с Антониной Алексеевной, оставшись одна, я перебираю в памяти услышанное, с удовлетворением думаю: «Хорошим помощником музею будет журнал в изучении истории военных знамен...»
А теперь перелистаем журнал, задержав внимание на некоторых записях...
За лучшие показатели в социалистическом соревновании
комсомольских организаций предприятий,
выпускающих боеприпасы и вооружение.
Декабрь 1943 года.
Если приглядеться внимательней, можно увидеть в правом нижнем углу, в скобках, карандашную помету — 810. Она и. есть ключ к разгадке. Был, оказывается, завод № 810 — Завод полиграфических машин имени Макса Гельца. В войну производство его было перестроено на военный лад. Он выпускал оружие для фронта.
Газета «Смена» 5 октября 1943 года напечатала портрет миловидной девушки у станка. Под портретом — надпись: «Молодая фрезеровщица М. Ф. Панкратьева, овладевшая своею специальностью в дни Отечественной войны, завоевала на заводе первое место в соцсоревновании на звание лучшего рабочего своей профессии».
Портреты Панкратьевой помещались и в других газетах 1943 года под громкими и выразительными заголовками: «В бой пошла бригада комсомолки Панкратьевой», «Женская фронтовая бригада Панкратьевой заносится на доску Почета», «Бригада комсомолки Панкратьевой — победительница в социалистическом соревновании».
Завод № 810 выпускал многотиражную газету «Сталинская вахта», в которой 23 июля 1943 года была опубликована статья Панкратьевой о том, как она освоила фрезерный станок.
Все эти газеты поступили в музей в 1970 году вместе с документами и рабочей одеждой комсомолки Панкратьевой. Сама Мария Федоровна Панкратьева (ныне Жеребцова) помогла осветить вопросы, связанные с ее военной профессией, рассказала о себе, о заводе, где работала.
Когда началась война, Маша (тогда ей было лишь 16 лет) оставила учебу в Архитектурно-строительном техникуме и пошла работать на завод — сначала ученицей, потом фрезеровщицей. Нормы выполняла на 300—400%. А 200% — это было законом. В 1943 году Машу назначили бригадиром женской комсомольской фронтовой бригады. Ответственность большая! Надо было все время помнить, что на тебя смотрят другие, подавать пример, вести за собой. А это в те времена было нелегко. Мария Федоровна вспоминает:
— До завода идти семь остановок. Дома холодно. Проснешься — вода в ведре покрыта льдом. На ресницах иней. Закутаешься, только одни глаза и видны, — и на работу.
До начала смены в цехе садились все вокруг круглой горячей печки и разговаривали о мирной жизни, вспоминали, как хорошо жилось до войны.
После 12—14-часового рабочего дня на фрезерном станке приходилось часто идти на слесарный участок. Там не хватало рабочих рук, а работа всегда была срочной.
В столовой дежурили по цехам. Водопровод не действовал, и надо было доставить воду с Невы, напилить и наколоть дров, занести их на четвертый этаж. Мы становились цепочкой — от первого до четвертого этажа и передавали друг другу дрова, чтобы меньше тратить сил. На заводе, часто без вырезки талонов, в столовой давали нам сою и соевое молоко. За хорошую работу премировали дополнительными талонами на обед.
Позже я перестала ходить домой, оставалась на работе, так как очень уставала.
Пойдешь в контору, ляжешь на письменный стол, под голову — книги. Так и заснешь. Тяжело было очень, но я не жалею, ни о чем: ни о том, что моя юность прошла в самое страшное время, ни о том, что лучшие годы отняла война. Я счастлива, что мой труд помогал Родине ковать победу над врагом и что в победе есть скромная частица и моего труда.
За самоотверженный труд бригаде Марии Федоровны Панкратьевой в торжественной обстановке было вручено то самое знамя, о котором сделана запись в журнале знаменного цеха.
Лучшему школьному лагерю
за отличные показатели на сельскохозяйственных работах.
1942 год.
Музею удалось установить номер школы по одной приписке в скобках (Пери).
С таким названием есть станция на Финляндском отделении Октябрьской железной дороги недалеко от старой финской границы. Боевых действий там никаких не было, и вопрос о выезде детей в эти места был согласован с военным командованием.
На эту станцию летом 1942 года и были направлены ученики старших классов школы № 239 Октябрьского района г. Ленинграда.
239-я школа и еще шесть школ размещались тогда на Исаакиевской площади, в бывшем дворце князя Лобанова-Ростовского, в том самом здании, на крыльце которого со «сторожевыми львами» наводнение застигло героя поэмы А. С. Пушкина «Медный всадник». Классов было 19, учащихся — 700 человек. Занятия в 1941 году начались 27 октября только для старших классов. Во время воздушных тревог и артобстрелов подвал здания с крепкими, надежными сводами служил убежищем и защищал от бомб и снарядов.
Из дневника учительницы истории К. В. Ползиковой-Рубец:
«27 ноября 1941 года
Вчера опять был очень тяжелый день. Дети спорят: семь или одиннадцать раз мы спускались в подвал. Снаряды рвались совсем близко... Тетя Саша, уборщица школы, приносит с улицы мраморный хвост одного из наших «львов сторожевых».
— Пусть полежит в кладовке. Кончится война — починят, — невозмутимо говорит она.
Я еще раз убеждаюсь в ценнейшем качестве людей нашего города: сохранении полного самообладания в тяжелые минуты...»
Ксения Владимировна Ползикова-Рубец, учительница истории и английского языка, позже стала завучем школы. Она сопровождала ребят на станцию Пери и была с ними все время на огородных работах. И знамя получала вместе с ними. Тогда же наиболее отличившиеся школьники получили похвальные грамоты «За отличную работу на огородных работах». Среди них был отличник учебы Юра Артюхин.
Школы были привлечены к сельскохозяйственным работам горкомом ВКП(б) и внесли большой вклад в первый блокадный урожай.
Снова обратимся к дневнику Ксении Владимировны, которая так объяснила причины, по которым ребята оказались в школьном сельскохозяйственном лагере:
«29 июня 1942 года
Еще 26 апреля на общегородском собрании учителей заместитель председателя Ленсовета Евгения Тихоновна Федорова сказала, что внешкольная работа сейчас одна — это работа на огородах. Дети окажут огромную помощь фронту, обеспечив овощами заводы Ленинграда, работающие на оборону. Школьные сельскохозяйственные лагеря дадут возможность учащимся провести лето за городом, на солнце. Питание и режим будут так организованы, что дети окрепнут после тяжелой зимы».
На станцию Пери школьники прибыли в июне 1942 года, разместились, распределили обязанности и вскоре приступили к прополке грядок. А к концу августа в дневнике Ксении Владимировны появилась запись:
«Поспевают овощи. Наш школьный участок стал действительно показательным. Брюква у нас весом в шесть-восемь килограммов. «Перийцы» в восторге. Самую крупную брюкву они везут на выставку во Дворец пионеров. Ира Аглиш тщательно выводит буквы на этикетке: "Выращена на участке 239-й школы Октябрьского района на станции Пери..."»
А вот и самые главные строчки здесь же: «За работу на огородах наш лагерь получил переходящее Красное знамя райисполкома и занял первое место в Октябрьском районе и второе — в городе. Дети получили похвальные грамоты».
Такова история Красного знамени, заказанного знаменному цеху в 1942 году.
Удалось проследить дальнейшую судьбу обладателя одной из похвальных грамот — Юры Артюхина. В журнале «Костер» № 4 за 1943 год на странице 18 была напечатана статья «Высокая награда» с портретом мальчика, удостоенного медали «За оборону Ленинграда». Из нее я узнала, что Юра был избран в 1942 году секретарем комсомольской организации. Он чутко отзывался на каждое событие, происходящее в любимом городе, активно участвовал в общественной работе, дежурил в госпитале, работал на воскреснике по уборке города. Он не только отлично учился, но и помогал отстающим, вел за собой товарищей. За это в торжественной обстановке, в здании Адмиралтейства, ему была вручена медаль «За оборону Ленинграда».
Прочитав статью, я окончательно решила: надо попытаться найти Юру Артюхина. Поиск увенчался удачей. Юрий Георгиевич Артюхин, доцент Института водного транспорта, живет в родном Ленинграде. Он очень скромен, удивлен, что им заинтересовался музей, о себе не умеет рассказывать. Но день получения медали запомнился ему на всю жизнь.
«В зале было светло от прожекторов и очень нарядно, — говорит Юрий Георгиевич. — Когда я услышал свою фамилию, от волнения не помню, как прошел на сцену. Но на всю жизнь запомнилось радостное чувство, охватившее меня. Хотелось работать еще больше, еще лучше».
Слушая Юрия Георгиевича, подумала: «Есть что-то общее у всех ленинградцев, даже не знакомых друг с другом, кто жил в осажденном городе: поразительное упорство, сила духа и неизменная ленинградская скромность».
Смерть немецким оккупантам!
Строительство № 400.
Ваших трудов Родина и Ленинград не забудут никогда.
1943 год.
Строительством № 400 называли комплекс работ по прокладке железнодорожной линии Шлиссельбург — Поляны вдоль южного берега Ладожского озера.
18 января 1943 года войска Ленинградского и Волховского фронтов прорвали блокаду, освободив Шлиссельбург (Петрокрепость). В тот же день Государственный Комитет Обороны постановил построить железную дорогу в районе узкого коридора прорыва. Эта дорога протяженностью более 30 километров с временным мостом через Неву была построена за 15 дней в непосредственной близости от позиций вражеских войск, под обстрелами, на начиненной минами земле, в трескучие морозы с пронизывающими ветрами.
Строящаяся трасса насквозь просматривалась вражескими разведчиками. Снаряды рвались совсем близко от стройки, но работа не прекращалась. Так велико было желание строителей выполнить наказ Родины. На каждом объекте были стенды со словами из листовки-обращения к строителям Дороги жизни: «Ваших трудов Родина и Ленинград не забудут никогда». Большую политико-воспитательную работу проводили партийные работники.
Об одном из них — Николае Ивановиче Лигатко считаю своим долгом рассказать. Судьба у него яркая, интересная. Он один из первых пионеров, комсомолец с 1923 года, с 1924-го — коммунист, с 1928 года — на партийной работе. В годы Великой Отечественной войны — парторг части, инспектор политотдела железнодорожных войск Ленинградского фронта.
Мы познакомились с ним в 1975 году, и Николай Иванович заполнил анкету в музее. В графе «Участие в обороне Ленинграда» он написал о своем военном пути с 1941 по 1945 год. Возле даты «1943 год» — одна фраза: «Принимал участие в строительстве железной дороги после прорыва блокады Ленинграда и моста через Неву».
А документы говорят еще и о другом: за активное участие в строительстве № 400 Н. И. Лигатко был удостоен звания Почетного железнодорожника и награжден медалью «За отвагу».
И конечно, не случайно Николай Иванович был среди делегатов первого поезда, который 7 февраля 1943 года подошел к перрону Финляндского вокзала. Высокая честь привести в Ленинград с Большой земли поезд с продовольствием выпала победившей в соревновании паровозников бригаде Ивана Павловича Пироженко.
Об этом событии очень много написано, и нет надобности повторяться.
Николаю Ивановичу Лигатко довелось вести политическую работу среди строителей железной дороги. Видно, обладал он не только знаниями и опытом, но и даром убеждать людей веским большевистским словом, и человеческой задушевностью. Не случайно и сейчас, спустя много лет после победоносного окончания войны, многие ветераны-железнодорожники с уважением вспоминают своего товарища, инспектора по партполитработе УВВР-2 и железнодорожных войск фронта майора Н. И. Лигатко.
После снятия блокады, когда железнодорожные части восстанавливали разрушенные линии, Николай Иванович вел партийно-политическую работу на участке железной дороги Ленинград — Луга, затем дорогами войны прошел Белоруссию, Литву, Польшу. Победу встретил на Одере.
После войны служил на партийной работе в Советской Армии. В 1959 году по состоянию здоровья демобилизовался. Был награжден 16 правительственными наградами.
В 1977 году на семидесятом году, Николай Иванович ушел из жизни, оставив жене завещание: все его награды и документы к ним передать в Музей истории Ленинграда.
За отличное обслуживание раненых бойцов и командиров.
Э/Г 67.
Теперь, когда уже все позади и от медсестры эвакогоспиталя № 67 Потаниной в музей поступили фотографии и документы военных лет, мне порой не верится, что этот поиск увенчался успехом.
Вначале надо было найти хотя бы одного человека, который работал в войну в этом госпитале. Совсем не в связи со знаменем, а совершенно случайно на глаза попалась «Ленинградская правда» от 2 октября 1941 года, которая посвятила одну из корреспонденции самоотверженному труду медсестер.
При эвакопункте на станции Сортировочная старшей сестрой была Антонина Потанина. Для помещения медпункта был выделен маленький закопченный вагончик. Фронт приближался к городу. Город пустел: население эвакуировалось. Фашистские стервятники бомбили вагоны с женщинами и детьми. Выбегавших на полотно расстреливали из пулеметов. Вот тогда и пришли на помощь раненым медицинские сестры из вагончика с красным крестом. Они оказывали первую помощь, сердечным словом поддерживая испуганных детей и стариков. Женщины в белых косынках, с санитарными сумками вместо автоматов были настоящими солдатами.
«Не было ли среди этих медсестер таких, которые затем работали в эвакогоспитале № 67?» — подумала я и решила разыскать Потанину.
Дело это оказалось трудным, так как прошло много лет и у Потаниной изменилась фамилия. Кроме того, она ненадолго уезжала из Ленинграда. И все же поиск завершился двойной удачей: удалось найти Антонину Васильевну Потанину (ныне Андреева), которая к тому же работала в разыскиваемом мною эвакогоспитале № 67.
Антонина Потанина, коренная ленинградка, занимавшая первые места на состязаниях по стрельбе еще в мирное время, «Ворошиловский стрелок». Она окончила курсы медсестер накануне войны. В первый же день войны она явилась в райком Общества Красного Креста Октябрьского района с просьбой дать задание. У нее было освобождение от военной службы (сын дошкольного возраста), но она настояла на своем и пошла работать на эвакопункт. По мере приближения фронта в эвакопункт стали поступать не только мирные жители, но и раненые воины Красной Армии. На подступах к Ленинграду шли жестокие бои, и под Гатчиной погиб старший сын Антонины Васильевны — Юра. Ему не было 18 лет.
В январе 1942 года Потанина получила назначение старшей медсестрой в приемный покой эвакогоспиталя № 67, и с тех пор вся ее жизнь была неразрывно связана с ним до конца войны.
Когда я встретилась с Антониной Васильевной, она уже была бабушкой и воспитывала внуков. Но в лице ее осталась навсегда та одухотворенность, которая сохраняет человеку красоту до глубокой старости.
Она охотно поделилась со мной воспоминаниями:
«Оборудованием госпиталя занимался весь медицинский персонал. Врачи, медсестры сами мыли помещение, стирали белье, возили кровати, уголь, скалывали у входа лед. Люди не спали по нескольку суток и с любовью все подготовили в срок для приема раненых.
А вскоре по постановлению Военного совета в наш госпиталь стали помещать и гражданское население с диагнозом «дистрофия». Это были те же бойцы: они готовили оружие для фронта.
Мы, работники госпиталя, напрягали все усилия, чтобы облегчить страдания больных и раненых. Именно за это госпиталь был удостоен Красного знамени. Трудно описать радостные чувства, которые мы испытывали, видя результат своего труда — когда больной, находившийся на краю смерти, возвращался в строй. Нам много писали благодарностей в Книгу отзывов».
Теперь эта книга в музее.
Закончить очерк о журнале знаменного цеха мне хочется эпизодом, который наглядно свидетельствует о высокой значимости священных реликвий.
Перед решительным боем под Ленинградом в январе 1943 года к воинам генерал-майора С. И. Донскова приехали на передовую делегаты, в составе которых были старейшие питерские рабочие — участники Великой Октябрьской социалистической революции. Они привезли на фронт овеянное славой Красное знамя, которым VII Всероссийский съезд Советов наградил в 1919 году Петроград за разгром банд Юденича.
У этого знамени воины поклялись не посрамить советской земли, умножить революционные традиции города на Неве.
И клятву эту они сдержали.
Красные знамена помогали в тяжелых боях одерживать победы. Ради этих побед трудились не покладая рук ленинградские мастерицы.
| Предыдущая страница | Содержание | Следующая страница |
