Третьи сутки в должности командира эскадрильи принесли новое испытание. Ночью разыгралась вьюга с сильным, порой шквалистым ветром, мороз под 25 градусов. Снежные заряды с шумом и треском проносились по опушке леса, где размещались самолеты да два десятка землянок и палаток. Пришлось поднять весь личный состав по тревоге. В кромешной темноте, буквально на ощупь техники, механики и летчики закрепляли самолетные и моторные чехлы, укутывали боезапас, ставили дополнительные крепления к палаткам, особенно к тем, где ремонтировались поврежденные самолеты.
Непогода внесла свои коррективы в ход срочного ремонта. Личный состав, прибывший из первой, второй эскадрилий и мастерской, вернулся в свои подразделения. По собственному опыту я знал, такая ладожская непогода всегда приносит и другие осложнения: растут прямо на глазах сугробы снега на стоянках, на рулежках, заносит землянки и палатки, а главное, ложатся рядами косые наметы по всему полю аэродрома, делая его непригодным для взлета и посадки.
В этой суматохе весь личный состав гарнизона, вся техника были брошены на сохранение хотя бы частичной боеготовности.
К утру через двойную брезентовку — «дверь» — я пролез в палатку, где ремонтировались самолеты Кузнецова и Бакирова. При тусклом освещении трех переносных аккумуляторных лампочек там копошились с десяток людей. Среди них оказалось пять летчиков: секретарь комсомольской организации сержант Виктор Голубев, мой ведомый сержант Герасименко, лейтенант Кузнецов, старший сержант Бакиров и, конечно, парторг, старший лейтенант Кожанов. Они, надев технические ватные куртки, трудились на ремонте самолетов вместе с техниками и механиками звена управления. Окинув взглядом их усталые лица, подумал: «А ведь парторг опять на передовой! Не только сам пришел, но и других летчиков сагитировал. Молодцы ребята, никакой работы не чураются — раз надо, значит, надо».
— Ну что, друзья, остались без помощи соседей?
— Они ушли спасать свои самолеты, спасибо, что запчастей натащили. Если вьюга прокрутит двое суток, то сами закончим ремонт,— ответил мне старший техник звена управления Бороздин.
Потом, подтаскивая тяжелую стойку шасси, сказал Кожанов:
— Я звонил на метеостанцию, «ветродуи» ответили, что циклон продержится более двух суток, так что успеем закончить ремонт.
— Закончить, наверное, успеете, да вот летать вам, летчикам, после этого не дам. Боюсь, «мессеров» проспите в воздухе, дороже обойдется, чем ваша помощь в ремонте. Поэтому работать только до ужина. Потом спать! Ладожские циклоны мне знакомы — внезапно начинаются, внезапно и прекращаются. Я ведь сам ладожанин, знаю, да и до войны в этих местах много летал...
Внимательно смотрю на самолеты — оба полностью разобраны, ремонт только начинается, и людей, оставшихся для этого, явно недостаточно. Направляясь к выходу, подбадриваю Бороздина:
— Сейчас позвоню старшему инженеру полка и начальнику ремонтной мастерской, попрошу оказать вам помощь.
— Не звоните, товарищ командир,— подал голос из-под плоскости самолета Кожанов.— Я уже звонил в мастерскую. Через два-три часа вернут пять механиков и сварщика, которые здесь работали до начала пурги, так что справимся, все будет в порядке...
Удивительные организаторские способности были у старшего лейтенанта Кожанова. Когда только он все успевал! Сумел найти в этой неразберихе людей, уговорил соседей, у которых и своих забот полным-полно, помочь нам, ну и, конечно, сам принял участие в этом сложном ремонте. В который раз поймал себя на мысли: повезло эскадрилье с парторгом.
В непроглядной метели и нечеловеческом напряжении прошло двое суток. Наконец ветер начал постепенно стихать, но хлопья снега продолжали засыпать аэродром, где два трактора непрерывно таскали тяжелые треугольники из толстых бревен — волокуши, стараясь сохранить пригодной для взлета и посадки хотя бы одну полосу.
...На командном пункте телефонист передал мне приказание, только что полученное по телефону: «Прибыть в штаб полка». Выпив кружку горячего чая, тронулся напрямую через аэродром туда, где в склоне высокого пригорка были отрыты три большие землянки — штаб и КП полка.
В теплой, сухой и хорошо освещенной землянке за длинным столом сидели командир полка полковник Крутов, комиссар Хахилев, начальник штаба майор Ройтберг и, чего не ожидал, три моих ближайших подчиненных: зам. по летной части, комиссар и инженер.
«Кажется, после буранного циклона сейчас начнется тайфун»,— подумал я и доложил:
— Лейтенант Голубев по вашему приказанию прибыл!
— Садись! — Резко сказал комполка и указал на стоящий в стороне от стола стул. — Вот, товарищ лейтенант, кроме рапорта капитана Агуреева я получил еще два — от комиссара и инженера. Не хотят они работать под твоим командованием. Что нам делать? Принимать решение или ждать еще кучу рапортов?
— Я тоже с ними не собирался работать, меня ведь назначили командиром эскадрильи приказом по авиабригаде, а там их мнение в расчет не брали. А ждать вам новых рапортов незачем. Вот возьмите еще мой и примите решение сразу по всем четырем.
Полковник с довольной улыбкой взял положенный мною на стол рапорт и, не читая, спросил:
— Отказываетесь от командования эскадрильей? В такой обстановке решение разумное,— добавил он и начал читать...
Улыбку с его лица как вьюгой слизнуло.
— Послушайте,— обратился он к комиссару и начальнику штаба полка и зачитал мой рапорт, в котором возбуждалось ходатайство назначить на должности заместителя по летной части командира звена второй эскадрильи старшего лейтенанта Байсултанова, инженером — техника звена, воентехника 1-го ранга Бороздина, комиссаром...
— Подумайте только,— возмущенно высказал комполка,— Кожанова. — Помолчав минуту, добавил: — Ладно, первые два в полку служат давно, воюют с первого дня, гвардию завоевали... А Кожанов? Да он о морской авиации понятия не имеет и в полку четырех месяцев не прослужил.
Тут я не выдержал и твердо заявил:
— Товарищ командир полка, вы же с комиссаром в полку тоже всего второй месяц... А Кожанов воюет с первого дня, и воюет смело и разумно... Если в моей просьбе командование полка откажет, буду вынужден обратиться с подобным рапортом к командиру и начальнику политотдела бригады.
Неловкое молчание нарушил комиссар полка Хахилев:
— Товарищ командир! Давайте этот вопрос обсудим со всеми руководителями полка, а потом наше мнение доложим в бригаду. Тем более что назначение на эти должности не входит в нашу компетенцию.
Командир полка молча сложил рапорты в ящик стола. Лицо его выражало недовольство. Похоже, все произошло совсем не так, как рассчитывал полковник, подумал я и спросил разрешение убыть в эскадрилью.
— Идите, товарищ Голубев, а мы тут еще поговорим...
О чем шел разговор после моего ухода — неизвестно, но ровно через три дня в большой землянке-столовой я представил личному составу эскадрильи комиссара — старшего лейтенанта Петра Кожанова, заместителя по летной части — старшего лейтенанта Алима Байсултанова и инженера эскадрильи — воентехника 1-го ранга Михаила Бороздина. Сообщение об их назначении было встречено дружными аплодисментами.
В тот же день новый комиссар переселился жить на командный пункт. Теперь наши кровати в землянке были рядом, как и самолеты на стоянке. В первый же вечер, перед тем как улечься спать, Кожанов вдруг обратился ко мне с вопросом:
— Василий Федорович, я знаю, что на войне многое происходит неожиданно — и бои, и поражения, и награды, и новые назначения, но почему вы меня даже не предупредили? Трудно привыкнуть... комиссар! Это ведь ответственность какая! А вдруг не справлюсь?
— Брось, Петр. Должность свою ты заслужил честно, в боях. Да и сам видел, как эскадрилья отнеслась к твоему назначению. А насчет того, что справишься, у меня даже сомнений нет.
— Я, конечно, приложу все силы, но ведь дело для меня новое, что конкретно предпринять — не совсем ясно. В одном убежден: хотя я не первый месяц в полку, но авторитет комиссарский придется зарабатывать по новой. И искать его надо в бою. Ведь если комиссар в воздухе не ошибается, все делает так, как требует обстановка, то и летчики эскадрильи будут тянуться за ним. Для себя я решил — теперь только вперед! Личным примером, делай, как я!
— Правильно решил, Петр. Только помни, что дела воздушные и наземные для комиссара одинаково важны.
На следующий день состоялось заседание партийного бюро эскадрильи. Секретарем партийной организации единогласно избрали старшего сержанта Валериана Бакирова.
| Предыдущая страница | Содержание | Следующая страница |
