В музее хранится комсомольский билет № 6128417 Татиури Тенгиза Васовича, 1923 года рождения. Он вступил в комсомол в 1938 году в городе Гори Грузинской ССР. Защищал Ленинград в составе 115-й стрелковой дивизии на Невском пятачке.
В сентябре 1940 года Тенгиз, на год раньше, чем ему следовало, ушел в Красную Армию добровольно, едва ему исполнилось семнадцать лет: уж очень хотелось ему служить вместе со школьными товарищами — Мито Гугутишвили и Тате Миханашвили. Тенгиз стал курсантом полковой школы артполка, причисленного к 115-й стрелковой дивизии генерал-майора В. Ф. Конькова, находившейся накануне войны на Карельском перешейке, в двух десятках километров от государственной границы.
С началом Великой Отечественной войны школа была расформирована, а курсанты переданы стрелковым подразделениям, направленным на границу. Начал воевать и Татиури.
До середины августа дивизия вела тяжелые, кровопролитные бои, а затем, по приказу командира, начала отступать. Все, кому удалось достичь назначенного командованием места сбора — приморского городка Койвисто, были вывезены оттуда на кораблях Краснознаменного Балтийского флота.
Тенгиз Татиури со своим другом Тате Миханашвили, в числе вывезенных из Койвисто бойцов, 2 сентября прибыли в Ленинград. После короткой передышки их подразделение на лесном складе получило четыре новые 76-миллиметровые пушки и лошадей. Это было 4 сентября 1941 года.
Ночью запрягли лошадей, с пушками и зарядными ящиками выехали в район Невской Дубровки, где стали рассредоточивать пушки. Ту, в расчете которой был заряжающим Тенгиз, поставили недалеко от деревни Плинтовки, у берега Невы, напротив 8-й ГЭС. В этот день Тенгизу исполнилось восемнадцать лет.
Ночью 7 сентября пушку, где заряжающим был Тенгиз Татиури, а замковым — Тате Миханашвили, перебросили из укрытия в поселок Невская Дубровка и установили в железобетонном орудийном доте.
19 сентября был получен приказ выкатить пушку из дота и спустить под береговой откос. Там стоял плот, собранный саперами из шестиметровых бревен. Переправой управляла группа саперов, которой руководил школьный друг Тенгиза — Мито Гугутишвили. Переправа с пушкой на плоту была очень опасной, под огнем противника, стрелявшего в темноте по реке наугад. К счастью, она окончилась благополучно. Снятое с плота 76-миллиметровое орудие пехотинцы помогли поднять на высокий обрывистый берег. За ночь сюда же были доставлены остальные пушки.
Так начиналась эпопея Невского пятачка, на котором Тенгиз Татиури героически сражался 40 дней. Четыре раза был ранен.
Все это я узнала из печати, в частности из книги Павла Лукницкого «По дымному следу» (М., 1973). Захотелось разыскать Тенгиза Татиури. Долго искала его в Грузии, а нашла... на Украине. В настоящее время с семьей он живет в Херсоне.
Адрес его и номер домашнего телефона сообщила мне мать Тенгиза Васовича — Анна Виссарионовна Татиури. Она живет в грузинской деревне Кошки Горийского района.
Первое заочное наше знакомство состоялось с Тенгизом Васовичем по телефону. Речь шла о его письмах с Невского пятачка. А вскоре после этого разговора в адрес музея пришел по почте пакет с фронтовыми письмами.
Сопроводительное письмо к посылке было столь искренне и задушевно, что его невозможно было читать без волнения.
Приведу отрывок из этого письма:
«Эти письма хранились у моей мамы Анны Виссарионовны Свимонишвили-Татиури, которая берегла их, выражая свою любовь не только к своему сыну, но и к защитнику Родины. В прошлом году в сентябре мы с ней приезжали в Ленинград. Она привезла горсть грузинской земли, посыпала на братской могиле в Невской Дубровке и с собой взяла обильно политую кровью землю с Невского пятачка...
В каждом письме, написанном мною на Ленинградском фронте и в осажденном Ленинграде, отражено не только чисто субъективное настроение. Прежде всего они написаны под сильным воздействием общего, непоколебимого, героического настроения всех защитников города Ленина. Поэтому сейчас по этим письмам можно в какой-то степени судить о настроении и духовном мире защитников блокированного города... Считаю большой честью для себя, что мои письма станут достоянием музея города Ленинграда».
Написанные карандашом на небольших листках бумаги, видимо наспех вырванных из блокнота, письма одним своим внешним видом уже производят сильное впечатление. Пожелтевшие от времени листки с неровными краями. По-детски четкий почерк с крупными буквами. Их было гораздо больше, писем, написанных на Невском пятачке, но сохранилось только два. Остальным не суждено было дойти до далекого села в горах Грузии — их поглотили кипящие от взрывов мин и снарядов невские волны. Они утонули вместе с бойцами, переправлявшими их через Неву.
«20 сентября 1941 года
...Шлю привет вам с поля, где идет бой не на жизнь, а на смерть. Любимые мама и папа, другого чего-либо радостного вам я не напишу, кроме того, что я жив. Не беспокойтесь, я чувствую себя хорошо. Ощущаю прилив необыкновенной силы и здоровья. Всякие фронтовые трудности закаляют все больше и больше меня, прибавляют твердость. Никогда не буду падать духом. Я готов бороться до последней минуты моей жизни, как и другие мои боевые друзья.
Вчера во время перехода через Неву, когда шел ожесточенный бой, встретился с Мито Гугутишвили (с сыном Тедо). Воспрял я радостью, отбежал от пушки, которую перевозили, и мы самозабвенно обнялись, зазвенели каски. Мито — командир саперного отделения. Но не долго длилась наша встреча. Всего две минуты. Сегодня же осколком снаряда легко ранило моего близкого друга Тате Миханашвили. А мне осколками разбило винтовку и противогаз. Но чувствую себя как орел. Почти ничего уже не боюсь».
«50 сентября 1941 года
...Может быть, письмо запоздает, но вы не беспокойтесь... Откровенно говоря, соскучился по грузинским фруктам. На описание боевых подвигов времени не остается. Пока прощайте».
Это письмо написано было на переднем крае пятачка, под корнями подбитой снарядом сосны. Написано красным карандашом, одолженным у товарища. Когда Тенгиз писал это письмо, он не знал, что уже через несколько дней будет лежать в госпитальной палате и врачи будут опасаться за его жизнь. Тяжелое ранение приковало его надолго к постели. А потом он попал на поле боя под Колпино. Там тоже было несладко, и много пришлось пережить еще Тенгизу, защитнику города Ленина, который он любит всем сердцем и за который бился насмерть с озверелым и сильным врагом.
В 1975 году, в дни празднования 30-летия Победы над гитлеровской Германией, Тенгиз Татиури приехал в Ленинград со своей матерью Анной Виссарионовной, посетил наш музей. И увидела я человека с обаятельной улыбкой, очень добрыми глазами. Он познакомил меня со своей матерью, которую нежно и трогательно любит. Мы долго разговаривали. Когда все уже было ясно, оставался еще один вопрос, к которому трудно было подойти.
Наконец я решилась и спросила:
— Тенгиз Васович, вы извините, может, это не относится к делу, но почему вы оказались на Украине?
Он широко улыбнулся. Перевел вопрос матери, она тихо засмеялась. Через несколько мгновений сын ответил:
— На фронте, уже в 1944 году, я встретил девушку с Украины. Она спасла мне жизнь. Мы полюбили друг друга, и она стала моей женой. Так Украина стала моей второй родиной. У меня двое детей — сын и дочь. Их родной язык — украинский.
А еще я узнала, что Тенгиз Васович заочно окончил Литературный институт и уже много лет работает над поэмой, посвященной Великой Отечественной войне. И есть в этой поэме такие строчки:
Любовь поделил я на две половины —
За то не спешите меня упрекать:
Полсердца отдал я сестре Украине,
Полсердца — тебе, моя Грузия-мать...
Нашлось в сердце Тенгиза Татиури место и нашему городу. Он один из авторов книги «Невский пятачок», выпущенной Лениздатом в 1977 году, с гордостью называет себя ленинградцем.
| Предыдущая страница | Содержание | Следующая страница |
