В фонде историко-бытовой коллекции музея есть вышитая на ткани картина, изображающая весенний пейзаж живописного пригорода. Много лет история этой картины была неизвестна сотрудникам музея. При систематизации музейных предметов никак не могли решить, к какой теме ее отнести. Отложили до выяснения. Так пролежала она не один год, ожидая своего исследователя.
И вот теперь, когда автор необычной картины установлен, история ее создания оказалась так трогательна и интересна, что хочется непременно рассказать о ней.
Автор картины — Елена Семеновна Чехович — учительница рукоделия и художественной вышивки. Она москвичка, но после войны переехала в Усть-Ижору Ленинградской области, где на военном кладбище отыскала могилу своего единственного сына, погибшего под Ленинградом в январе 1944 года. В своем письме, хранящемся теперь в музее, она одной фразой объяснила причину своего переезда: «Ленинград мне стал дороже, ближе, так как Коля отдал за него свою жизнь».
В рукописно-документальном фонде есть последнее письмо Николая Чеховича матери, датированное 21 января 1944 года, и письма старшей сестры госпиталя А. В. Сергеевой на имя его матери и невесты Шуры К. В них — описание последних дней жизни Николая Чеховича, тяжело раненного 25 января 1944 года и умершего в госпитале 28 января. Ему было девятнадцать лет.
В письме от 28 февраля 1944 года А. В. Сергеева, сама мать девятнадцатилетнего сына-фронтовика, писала:
«...Коля, Ваш чудный, ласковый сын Коля, умер. Слишком тяжелое ранение было у него, и слишком много крови он потерял. Несмотря на все принятые меры, сердце его не выдержало. Все он переносил удивительно мужественно и стойко и до последнего момента благодарил нас за все, что мы делали ему.
Умер спокойно, как уснул.
Очень тяжело мне об этом писать, но больше ждать нельзя. Крепитесь, дорогая. Пусть Вас немного утешает то, что кровь, пролитая Колей, помогла освобождению Ленинграда, помогла освобождению Родины. Скажу одно — что Коля Ваш — герой, и Вы гордитесь им! Он честно защищал Родину».
В этом письме упоминается Усть-Ижора, это и помогло найти адрес Елены Семеновны Чехович.
В своем последнем письме к матери Николай так описывает начало наступления войск Ленинградского фронта:
«...Тысячи орудий, минометов, «катюш» обрушили свой огонь на вражеские позиции. Авиация бомбила без перерыва. Все кругом гудело, стонала сама земля... Обидно одно, что нас оставили в бездействии. Москва салютовала не нам. А разве и мы не могли бы сделать того же, что сделали другие? Но ничего, придет и наш черед».
Письма погибшего офицера Николая Чеховича печатались в литературе военного времени, и я разыскала эту книгу [Дневник офицера. Письма лейтенанта Николая Чеховича к матери и невесте. М., 1945]. Читала ее не отрываясь.
Теперь, когда письма прочитаны, сделаны выписки, имеющие непосредственное отношение к обороне Ленинграда, расшифрованы названия населенных пунктов, упоминающихся в письмах Николая Чеховича, можно с уверенностью сказать: именно такие люди, как этот девятнадцатилетний московский комсомолец, в час опасности встали стеной, чтобы защитить свою Родину.
Отечественная война застала его на последнем курсе Энергетического техникума. Успел сдать только два экзамена и ушел на фронт добровольцем, несмотря на то что было ему всего 16 лет. Как это ему удалось — неизвестно, но тогда такое случалось нередко. В боях под Москвой он был контужен и после госпиталя отправлен в Омское пехотное училище.
На Ленинградский фронт он попал в 1943 году, после прорыва блокады Ленинграда, на должность командира взвода. Руководил, кроме того, подрывными работами. Был политруком. 20 июля 1943 года получил медаль «За оборону Ленинграда».
За строчками писем Николая Чеховича встает светлый образ простого мужественного юноши, исполненного высоким сознанием воинского долга. В его нежном и заботливом отношении к матери и невесте, горячем нетерпении быть там, где он может быть более полезным Родине, угадывается цельная, благородная натура.
«26 августа 1943 года
...Вчера был знаменательный день в моей жизни. Меня приняли в кандидаты ВКП(б). Уже получил кандидатскую карточку. Осталось только показать себя в боях. Как хочется самому активно участвовать в разгроме фашистов. Хочется своими руками, пусть своей кровью, приблизить конец войны.
13 октября 1943 года
...Шура, будет ли и дальше счастье сопутствовать мне, как сопутствовало до сих пор, не знаю... Я очень люблю жизнь, мечтаю о жизни после войны, о встрече с тобой, и все-таки любовь к жизни нисколько не мешала и не мешает мне идти на самые опасные участки.
12 ноября 1943 года
...Сколько раз около меня падали люди, и все же до сих пор не могу спокойно видеть такую смерть. Как я ненавижу виновников всех ужасов войны!
30 ноября 1943 года
...Хотя времени нет совершенно писать, но не могу, хочется поговорить с тобой, мама... Насколько я знаю из опыта, самый храбрый человек дорожит жизнью. Разница между храбрецом и трусом лишь в том, что первый дорожит жизнью разумно, тогда, когда это можно и нужно, а второй всегда и всюду трясется над ней.
12 декабря 1943 года
Сегодня день моего рождения. Мне исполнилось 19 лет... В 5 часов начали готовиться к параду по случаю вручения нам боевого знамени. В 9 часов начался парад. Часов в 11 выбрали 100 человек лучших бегунов части. В число их попал и я. Устроили кросс на 8 километров. Я пришел пятым, а из офицеров — третьим — за 40 минут 35 секунд. Все, кто пришли впереди меня, почти все профессионалы.
23 января 1944 года (из последнего письма)
Дорогая Шура! Сейчас, когда я пишу это письмо, ночь. Последняя ночь. На рассвете идем в бой. Может быть, переставляя флажки на карте Ленинградского фронта, ты не раз вспомнишь, что и я вложил свою долю в общее дело победы. Вернусь ли я живым? По правде говоря, меня этот вопрос мало занимает. Гораздо больше думаешь о том, чтобы невредимым добраться до врагов... На это письмо не пиши ответа. Возможно, писать уже будет некому. При благополучном исходе дела я тут же напишу тебе еще. Если же не будет от меня писем, значит... Значит, их больше никогда не будет».
Шура не знала тогда, что Николай вместе со специальным отрядом лыжников заходил в тыл к неприятелю. 25 января 1944 года он был тяжело ранен осколками мины и доставлен в госпиталь. Врачи констатировали — ранение обоих бедер с переломами кости, ранение позвоночника и левой стороны грудной клетки с открытым пневмотораксом...
В письме Елене Семеновне старшая сестра госпиталя А. В. Сергеева писала: «...сердце замирало от боли видеть его страдания. Так хотелось ему помочь, сделать невозможное, чтобы его спасти, хотя мы и понимали, что при таком состоянии спасти может только чудо. Но чудо не свершилось...»
В первую послевоенную осень на перроне станции Ижоры появилась седая женщина с усталыми, печальными глазами. На военном кладбище среди земляных холмиков с пятиконечными звездами она отыскала дорогую могилу и опустилась перед ней на колени. Она прожила в поселке несколько дней, и вот тогда, неожиданно для себя, приняла решение переехать сюда навсегда.
Она была педагогом и здесь, на земле, где погиб ее сын, продолжала свою педагогическую деятельность в школе, воспитывая учеников младших! классов.
Перед своим отъездом из Москвы она должна была сделать одно очень важное дело: осуществить мечту о создании памятника Коле. Со своей просьбой Елена Семеновна обратилась к скульптору с мировым именем — профессору М. Г. Манизеру. И вскоре на могиле Николая Чеховича был установлен его бронзовый бюст, отлитый на заводе «Монументскульптура». Мастер запечатлел любимые черты сына в бронзе. Бюст понравился, и все-таки материнское горе искало себе выхода из переболевшего, измученного сердца еще и еще.
Так появилась картина, вышитая Еленой Семеновной на ткани. Она ведь была мастерицей по ручной вышивке и сумела вложить в свое мастерство все чувства, волновавшие ее. А главное, как она призналась в письме, присланном в музей из Усть-Ижоры, вышивая яркий живописный пейзаж, ей хотелось «выразить ту жажду жизни, которая кипела в Коле».
Но долг был у него превыше всего.
| Предыдущая страница | Содержание | Следующая страница |
