Маркуца Павел Андреевич

В эскадрилье очень считались с мнением Павла Маркуцы. Летчики - народ в основном молодой, а Павлу Андреевичу к началу войны было почти тридцать пять. Пороху он понюхал еще до того, как фашисты напали на Советский Союз. До поры он не очень-то рассказывал об этом. Если уж слишком приставали к нему с расспросами о том, где он был в тридцать седьмом и в тридцать восьмом, Маркуца отвечал стихами Михаила Светлова:

Я хату покинул,
Пошел воевать,
Чтоб землю в Гренаде
Крестьянам отдать.

Землю крестьянам... Павел с детства знал цену земле. Он был совсем мальчонкой, когда отец в поисках счастья увез семью с Дона в далекую Сибирь. Но бедному всюду плохо. Не нашлось земли для Андрея Маркуцы и в бескрайней Сибири. Пришлось возвращаться в родной хутор Ивановку. Да вот беда, не хватило денег на билеты. Ничего не оставалось, как разделить семью: отец, мать и старшие сыновья уехали, а Павел с сестрами остался в Сибири дожидаться, когда и" пришлют денег на дорогу.

Свободного времени у подпаска Павла Маркуцы почти не было. Когда удавалось отпроситься у пастуха, мальчик шел в волость справиться, не пришли ли деньги на дорогу. Возвращался ни с чем, едва сдерживая слезы.

Наконец деньги прибыли. Но пока родные копили их, пока эти деньги дошли до Сибири, билеты подорожали. Опять на всех не хватило. Тогда Павел сказал сестрам:

— Поезжайте, а я останусь, потом доберусь.

Вернулся он домой уже после революции. Доехал без билета в солдатских теплушках. В шестнадцать лет стал чернорабочим, а в двадцать - молотобойцем на луганском заводе имени Октябрьской революции. Потом работал кузнецом.

В двадцать девятом его призвали в армию, а в тридцать седьмом он уехал в Испанию - в интернациональный авиакорпус. Учил летать испанских парней и вместе с ними бил фашистов над Гвадалахарой и Барселоной.

Когда он вернулся из Испании, сам Михаил Иванович Калинин вручил ему орден боевого Красного Знамени. Поздравив с наградой, спросил:

— Что думаете делать теперь - учиться или летать дальше?

— Учиться летать дальше, - выпалил Павел и густо покраснел. Ему стало стыдно, что так нескладно ответил Председателю Президиума Верховного Совета.

Михаил Иванович улыбнулся:

— Это хорошо. Нам действительно надо летать дальше всех. Учитесь этому. Желаю удачи.

Удач у Маркуцы было много. В приказах по 44-му бомбардировочному полку не раз отмечалось его мастерство в скоростных и ночных полетах. За превосходное выполнение фигур высшего пилотажа его наградили ценным подарком. Звено, которым командовал старший лейтенант Маркуца, стало в полку передовым. Павла Андреевича избрали депутатом городского Совета и парторгом эскадрильи.

Как же было не считаться с мнением такого человека! К нему шли с любым делом. Каждый мог запросто поговорить с ним и о летных делах, и о том, что накопилось на сердце.

Тем тяжелее было услышать печальную весть о его гибели.

Из полка в дивизию, а оттуда в штаб фронта пошло донесение о том, что старший лейтенант Павел Андреевич Маркуца не вернулся с боевого задания. И вдруг спустя некоторое время, он появился на аэродроме. Командир полка, перед которым Маркуца вытянулся для рапорта, даже растерялся:

— А говорят, что привидений не существует...

Летчик доложил:

— Старший лейтенант Маркуца вернулся из вражеского тыла.

В то время как однополчане горевали о погибшем друге, Маркуца брел глухими тропами и воевал. Да, воевал!

...Когда горящий самолет ткнулся в кустарник, чудом уцелевший летчик успел выскочить из кабины и скрылся в лесу. В руках его был пистолет с отведенным предохранителем - Маркуца решил драться до последнего. Однако пока гитлеровцы добирались до самолета, старший лейтенант Маркуца успел уйти далеко. Он шел лесом, держа направление на восток. Для ночлега выбрал топкое место: спать посреди болота на островке, заросшем кустарником, куда надежней, чем просто в лесу. С рассветом пошел дальше. Неожиданно услышал в стороне необычные для леса шорохи. Насторожился. Временами до него доносились приглушенные голоса.

Первое, о чем подумал летчик, было - поскорее уйти. Поразмыслив, решил, что в лесу он всегда успеет скрыться. Да и не обязательно ему обнаруживать себя. Можно подобраться к своим лесным соседям незаметно.

Осторожно, прячась за стволами деревьев, подходил он все ближе и ближе. Кто они, эти люди? Наши бойцы, попавшие в окружение?

Летчик прислушался. Сомнений не могло быть. Он хорошо разглядел красноармейскую, форму, уловил русские слова.

Не таясь больше, Маркуца подошел к бойцам. Те не удивились. Пока они бродили по тылам врага, к ним не раз присоединялись советские люди. Но старшему лейтенанту они обрадовались особенно.

Бойкий красноармеец, видимо ставший руководителем группы, так прямо и сказал:

— Нам как раз не хватало командира. Наши погибли, вот и пробираемся из окружения сами. Берите, товарищ старший лейтенант, командование в свои руки.

Усмехнувшись, добавил:

— По петлицам судя, вы летчик. Только аэропланов у нас нет. Зато коня выбирайте любого. Должно быть, ездить верхом не приходилось, но мы поможем взобраться на коня.

Маркуца иронически прищурился:

— Говоришь, поможете взобраться на коня? Спасибо, но я не привык к этому. У нас в шестьдесят четвертом Кавказском кавалерийском полку не взбирались на коней, а прыгали в седло на полном скаку. Ясно?

Красноармеец смутился:

— Выходит, кавалеристом были?

— Выходит, - подтвердил Маркуца. - В летчики я пошел после того, как отслужил в кавалерии.

— Тогда вам и карты в руки, - сказал красноармеец. - Командуйте.

Летчик согласился, но предупредил:

— Только условие: здесь теперь не люди из разных частей, а бойцы одного сводного отряда.

— А под каким знаменем пойдем? - спросил кто-то. - У нас их два.

— Под двумя сразу, - ответил Маркуца. - Под двумя знаменами и сила двойной будет. И еще одно: ведем себя, как воинская часть, выполняющая боевое задание в тылу врага. Одним словом, воюем.

Бойцам понравилась решительность летчика. В самом деле, без боев все равно не пробиться к своим. Одному, вдвоем или даже целым отделением еще можно незаметно перейти линию фронта, а большому отряду, да еще с полковым имуществом и лошадьми, не проскользнуть.

Несколько дней отряд летчика Маркуцы шел вдоль дорог, рвал связь, взрывал мосты, уничтожал мелкие группы врага. И вот наконец отряд пробился к своим.

О подвиге летчика стало известно в Москве. Из Ставки Главного командования прибыло распоряжение представить старшего лейтенанта Маркуцу к награде. 15 июля 1941 года командующий фронтом М. М. Попов передал в Москву следующую телеграмму:

"При выполнении боевого задания командир звена 44-го Краснознаменного полка скоростных бомбардировщиков старший лейтенант Павел Андреевич Маркуца был атакован восемью истребителями противника Ме-109. В результате воздушного боя Маркуца сбил один самолет противника, после чего был подбит сам и произвел посадку на территории, занятой противником. Здесь старший лейтенант Маркуца возглавил попавшую в окружение воинскую часть и с боями вывел в расположение наших войск 208 красноармейцев, 122 лошади, все военное имущество полка и лично вынес два знамени".

Вот за этот подвиг 22 июля 1941 года Павлу Маркуце присвоили звание Героя.

Как-то я получил письмо. Меня поразил обратный адрес. Собственно, не сам адрес, а имя и фамилия отправителя. На конверте стояло: "Ростов-Дон, Нахичеванский пр., 19, кв. 9. Павлу Маркуце".

Павел Маркуца! Но ведь он погиб еще в ноябре 1941 года...

В конверте оказались портрет летчика, фотокопии двух газетных заметок периода войны, копия стихотворения, тоже напечатанного в газете, и письмо.

Вот оно:

"Я слышал передачу по радио, в которой говорилось, что вы собираете материалы о Героях Советского Союза, защищавших Ленинград. Откликаюсь на Ваш призыв: высылаю материалы о Герое Советского Союза Павле Андреевиче Маркуце и его фотографию. Я его внук, ученик 3-го класса.

С пионерским приветом Павел Маркуца. 1 ноября 1963 года".

Фотография, которая до этого хранилась в альбоме пионера Павлика Маркуцы, поможет читателям лучше представить себе образ его деда-героя.