Курзенков Александр Георгиевич

Давиденко Григорий Иванович

В переданном как-то по радио сообщении о встрече литераторов, пишущих на военные темы, прозвучала знакомая фамилия - Курзенков. Короткое изложение его выступления я пропустил, но запомнил, что Герой Советского Союза летчик Курзенков является автором книги "Под нами земля и море".

Сразу же вспомнилась запись в личном деле Героя Советского Союза летчика Курзенкова. Такую запись забыть невозможно: "Погиб 8 мая 1945 года". 8 мая! В последний день войны...

Может быть, ошибка?

Ответ на этот вопрос я нашел на первой же странице книги "Под нами земля и море". Ошибки не было ни в личном деле, ни в сообщении, переданном по радио. Автором книги оказался не балтийский летчик Герой Советского Союза Александр Курзенков, а его брат Сергей - тоже летчик и тоже Герой Советского Союза, воевавший в Заполярье.

В интересной книге Сергея Курзенкова немало страниц посвящено брату Александру и его боевому товарищу - штурману Герою Советского Союза Григорию Давиденко. Думаю, Сергей Георгиевич не посетует на меня за то, что позаимствую из его книги некоторые эпизоды. Ну вот хотя бы такой:

"...Однажды, когда они (имеются в виду Александр Курзенков и Григорий Давиденко. - А. Б.) в составе эскадрильи бомбили в Финском заливе корабли фашистов, с ними произошел редкостный случай.

Все шло как обычно. Корабельные зенитки вели заградительный огонь. Наши летчики, замкнув круг, падали один за другим в пике и бросали стокилограммовые бомбы на корабли.

Сбросил три бомбы и Григорий. Под крылом оставалась еще одна бомба. Делая последний выход, Александр ввел самолет в отвесное глубокое пике...

Бомбардировщик свистяще падал, гудя дюралем. Скорость нарастала быстро. Чтобы не промахнуться, штурман не спешил. Командуя наводку, он точно на расчетной высоте утопил кнопку сбрасывателя, и последняя стокилограммовая бомба пошла вниз.

— Сбросил! - кричал Григорий. - Пошли на выход!..

Саша изо всех сил потянул штурвал на себя. И только начал "петляков" свой плавный выход из пике, как произошло невероятное. Обогнав сброшенную бомбу, самолет левым крылом подцепил ее. Словно притянутая магнитом, она прилипла к верхней обшивке крыла, у самого элерона. Все онемели от ужаса.

Потеряв несколько сот метров высоты, самолет с бомбой на крыле медленно вышел из пике.

Теперь весь огонь фашистов сосредоточился на одиноком ПЕ-2. Летчики не видели ни цветных трасс, ни рвущихся вокруг снарядов. Их глаза приковала к себе лежавшая поперек крыла длинная, сигарообразная, темно-зеленая, с пластинчатым стабилизатором бомба. В головной части ее уже не было предохранительного колпачка с ветрянкой. Оголенный взрыватель, который от самого легкого нажима мог взорвать бомбу, тускло мерцал бронзой.

Ребята боялись пошевелиться. Боялись даже говорить...

Бомбардировщик пронесся над кораблями, вышел из зоны обстрела, а бомба, не двигаясь с места, угрожающе лежала на плоскости".

Дальше в книге рассказывается о том, как летчик предупредил штурмана и стрелка-радиста, чтобы они повнимательнее следили за воздухом, а сам принялся "уговаривать" бомбу по-хорошему.

"Александр осторожно, чуть-чуть, накренил самолет влево. Крыло опустилось, а бомба и не шевельнулась. Он накренил самолет больше, и вдруг бомба лениво повернулась на четверть оборота.

Саша убрал крен. Бомба замерла. Отдышавшись, он снова стал кренить самолет. Бомба сделала еще четверть оборота...

Раз десять Александр накренял самолет, перекатывая постепенно бомбу к консоли [Консоль - конец крыла] крыла. Фугаска приблизилась к краю. В последний раз Саша накренил самолет, бомба повернулась и плавно соскользнула с крыла...

Провожая взглядом бомбу, Александр вдруг ощутил морозный озноб, а руки и ноги противно дрожали.

Через несколько секунд позади самолета, над гладью Финского залива, с оранжевым дымом взметнулся в небо водяной столб.

Александру стало жарко. Он сбросил шлем. Штурман вдруг увидел: у правого виска командира появилась седая прядь".

Второй случай, о котором рассказывается в книге "Под нами земля и море", относится к лету 1943 года, когда Александр Курзенков и Григорий Давиденко уже были воздушными разведчиками.

После того как они сфотографировали важную цель, самолет атаковали шесть "фокке-вульфов".

Два вражеских истребителя разведчики сбили. Только их самолет тоже был поврежден. Возможно, и удалось бы дотянуть подбитую машину до Ленинграда, но летчик и штурман понимали, что вражеские истребители снова за ними увяжутся. Сейчас "фокке-вульфы" отогнаны зенитчиками с наших кораблей. Стоит уйти из этого района, как немецкие истребители появятся опять.

Решили садиться на остров. Аэродрома там не было. И вот что произошло.

"Увидели матросы на острове, что бомбардировщик идет на посадку, и давай махать бескозырками: садиться, дескать, нельзя. Но Саша шел на посадку. Он точно сделал расчет. И, чуть не зацепив колесами за глыбы гранитных валунов, приземлил самолет на крохотную площадку, остановившись у скалы".

Летчик и штурман едва выбрались из самолета. Полозки, по которым должен двигаться фонарь кабины, разбило осколками снарядов.

Когда наконец удалось вылезти наружу, стало ясно, что самолет поврежден серьезнее, чем предполагали штурман и летчик. Снарядами была срезана антенна, продырявлена обшивка хвоста и крыла, разбит генератор, повреждены масляные магистрали, перебита гидросистема (неспроста штурман выпускал шасси вручную). Не оставалось ничего другого, как вызывать катер с авиационными техниками.

"Прошло несколько дней, и самолет выглядел как новенький, будто на остров его доставили с завода. Все теперь было готово к отлету. Но как взлететь? Это дело оказалось куда сложнее, чем сесть...

Александр с Григорием несколько раз измерили шагами длину площадки, и, как ни подсчитывали, для взлета ее не хватало. Неужели попали в ловушку? И, хотя риск оказался большой, они решили взлетать...

Саша попросил моряков помочь им. Матросы откатили самолет к самой границе площадки, поставив его хвостом к гранитным валунам. Экипаж занял свои места. Матросы держали самолет за хвост. Заработали оба мотора. Прогрел их Саша, опробовал, а когда моторы раскрутили воздушные винты до максимально возможных оборотов, кивнул Грише головой.

Штурман выстрелил из ракетницы. Это был сигнал матросам: "Отпускайте хвост".

Матросы бросились в стороны. Самолет, словно выброшенный катапультой, сорвался с места...

Несколько секунд продолжался бешеный разбег. С невероятной быстротой приближались гранитные глыбы, а ПЕ-2 не отрывался. Казалось, еще несколько секунд - и самолет налетит на эти глыбы, а остров потрясет грохот взрыва.

Замерли все, кто наблюдал этот необычный взлет двухмоторного бомбардировщика. И вдруг в каких-то считанных метрах от груды валунов самолет, словно подпрыгнув, оторвался от площадки".

Интересных эпизодов об Александре Курзенкове и его друге штурмане Григории Давиденко в книге немало. И все-таки хочется привести хотя бы несколько фактов из наградных листов летчика и штурмана. Кстати, можно воспользоваться любым из них, - почти все, что сказано об Александре Георгиевиче Курзенкове, относится и к Григорию Ивановичу Давиденко, и наоборот. Они совершили на Ленинградском фронте свыше двухсот боевых вылетов и провели тринадцать воздушных боев с истребителями противника.

Перед прорывом блокады Александр Курзенков и Григорий Давиденко, несмотря на сильный зенитный огонь и атаки истребителей, сфотографировали двести восемьдесят квадратных километров переднего края противника. Снимки, полученные во время этого опасного полета, помогли точно ударить по врагу.

Такую же неоценимую помощь Курзенков и Давиденко оказали войскам перед январским наступлением 1944 года. 22 января 1944 года Александру Курзенкову и Григорию Давиденко было присвоено звание Героя Советского Союза.

Воевали боевые друзья до самой победы. А вот отпраздновать ее им не пришлось. 8 мая 1945 года, выполняя последнее боевое задание, они погибли...