Кировский район

Петрокрепость (Шлиссельбург)

В дни Великой Отечественной войны

Героическими усилиями советских войск гитлеровский план молниеносного захвата Ленинграда был сорван. Но немецко-фашистским войскам ценой огромных потерь удалось в августе 1941 года прорваться на ближние подступы к городу. Враг стремился во что бы то ни стало перерезать все пути сообщения с Ленинградом. Командующий 18-й немецкой армией генерал-фельдмаршал фон Лееб отдал приказ захватить Шлиссельбург, форсировать в этом районе Неву с тем, чтобы на ее правом берегу соединиться с финскими войсками генерала Эстермана. Тогда Ленинград лишился бы связи со страной через Ладогу.

Десять суток днем и ночью не стихали ожесточенные бои на шлиссельбургском направлении. Вражеская авиация и артиллерия подвергали город почти беспрерывным бомбежкам и обстрелам. Яростный натиск немецких войск на этом участке отбивала 1-я дивизия войск НКВД [С 1 декабря 1941 г. — 46-я стрелковая дивизия Советской Армии], сформированная из славных пограничников для обороны Ленинграда.

В это время под прикрытием огня нашей артиллерии из Шлиссельбурга шла эвакуация промышленных предприятий города, водного транспортного хозяйства.

В ночь на 7 сентября превосходящим силам немецких войск удалось прорваться к Шлиссельбургу. 8 сентября город был захвачен. Наши войска переправились на правый берег Невы, где заняли жесткую оборону.

Гитлеровцы не смогли продвинуться дальше и соединиться с финскими войсками. Части генерала Эстермана были остановлены советскими войсками на Карельском перешейке. Войска Ленинградского фронта и артиллерия Балтфлота не пустили фашистских захватчиков дальше Шлиссельбурга.

В срыве гитлеровского плана полного окружения и захвата города Ленина сыграла свою роль и Шлиссельбургская крепость. Она оказалась форпостом левого фланга Ленинградского фронта. Положение блокированного Ленинграда и защищающих его войск было бы значительно хуже в случае захвата противником Шлиссельбургской крепости. Под ее прикрытием ударные силы немецких войск смогли бы соединиться с финскими войсками и тем самым полностью замкнуть кольцо блокады Ленинграда.

Героическая оборона крепости, продолжавшаяся почти 500 дней — с 9 сентября 1941 года по 18 января 1943 года, помогла сорвать эти планы немецко-фашистского командования.

Таким образом, спустя 250 лет древний Орешек снова приобрел военное значение.

Гарнизон острова и крепости Шлиссельбург составляли подразделения 2-го стрелкового полка 1-й дивизии войск НКВД и 409-я морская артиллерийская батарея 302-го отдельного артиллерийского дивизиона Краснознаменного Балтийского флота. Пограничники, моряки, артиллеристы, действуя в тесном боевом содружестве, не только отстояли крепость, но и нанесли врагу немалый урон. Древний Орешек оказался гитлеровцам не по зубам! Об одной из замечательных страниц отечественной истории — героической обороне Шлиссельбургской крепости в дни войны с гитлеровскими захватчиками — повествуют многие сохранившиеся боевые документы, рассказы участников боев...

11 сентября 1941 года боевой приказ командира 1-й дивизии войск НКВД ставил серьезные задачи только что созданному гарнизону Шлиссельбургской крепости:

«1. Не допустить захвата крепости противником.

2. Не допустить высадки десантов противника на фронте крепость — Черная речка.

3. Уничтожать появляющегося противника и его огневые точки на левом берегу р. Невы».

Этим же приказом комендантом крепости был назначен капитан Н. И. Чугунов, а комиссаром — В. А. Марулин.

Под покровом ночи с правого берега Невы в крепость были переправлены две стрелковые роты, минометный взвод, пулеметный взвод, два артиллерийских взвода 76 и 45-миллиметровых орудий и взвод связи. Это и был первый гарнизон Орешка. В дальнейшем он был усилен артиллерией, пулеметами и стрелками. Эти офицеры и солдаты прошли суровую школу военной службы в пограничных войсках и на охране особо важных объектов. Они привыкли к железной дисциплине и выдержке. Можно было надеяться, что такой гарнизон выполнит любую боевую задачу, перенесет все трудности.

На остров прибыла также группа моряков из Ладожской флотилии. Командование сектора береговой обороны реки Невы решило создать в крепости батарею для стрельбы по воздушным и наземным целям противника. Кроме задач обороны крепости, выявления и уничтожения огневых средств, техники и живой силы противника моряки корректировали огонь артиллерии 302-го артиллерийского дивизиона и сообщали на правый берег необходимые разведывательные данные.

409-я морская батарея вскоре после своего создания стала одной из лучших артиллерийских батарей всего Балтийского флота. Моряки были спаяны между собой крепкой боевой дружбой. Взаимная поддержка и взаимная выручка, тесное войсковое товарищество были характерны для воинов и матросов Орешка.

С бастионов крепости хорошо просматривался и простреливался город Шлиссельбург с окрестностями и немецкие позиции на левом берегу Невы. Это давало возможность нашим войскам в дневное время сделать невозможными или по крайней мере сильно затруднить для противника перегруппировку и передвижение войск на этом участке фронта.

В то же время крепость как мощный форпост облегчала маневрирование и боевые действия нашим воинам. Находясь ближе всего к переднему краю противника, Орешек был удобным пунктом для сосредоточения наших разведывательных подразделений. Все это вызвало необходимость организовать в крепости разветвленную систему огня, наблюдения и разведки.

Крепость должна была превратиться не только в неприступную твердыню, но и в глаза и уши командования приневской группы наших войск. Фашисты, занявшие город Шлиссельбург, решили, что русские оставили крепость. Поэтому в первые дни они чувствовали себя полными хозяевами города, ходили открыто, мало применяли маскировку, строили оборону переднего края вдоль бровки Ладожского канала. Этим сразу же воспользовались защитники Орешка. Не дожидаясь, когда закончится оборудование огневых точек, снайперы незаметно начали охотиться за гитлеровцами. Боевой счет открыл комендант крепости капитан Чугунов, уничтожив немецкого офицера и солдата. Рядовой Серафим Кузнецов в первые же несколько дней уничтожил около двадцати гитлеровцев. Он стал вскоре одним из зачинателей снайперского движения на Ленинградском фронте.

Древняя крепость имела мощные стены, но к современной обороне не была подготовлена. Поэтому, прежде чем начать боевые действия, гарнизон Орешка в течение нескольких дней и ночей строил систему обороны. Эта работа потребовала огромных усилий. Все приходилось делать вручную, да к тому же скрытно от противника, преимущественно ночью. Ломы, зубила и молотки — вот нехитрые орудия, которыми в вековых стенах долбили проходы, амбразуры. Надо было также построить основания и укрытия для орудий, пробить в каменистом грунте траншеи, приспособить для жилья тюремные казематы, оборудовать склады для боеприпасов и тыловое хозяйство.

Организацией обороны крепости руководил первый ее комендант капитан Николай Иванович Чугунов. «Человек неиссякаемой энергии, железной воли и выдержки», — так характеризуют Чугунова его боевые друзья. Командуя сводным отрядом, он прикрывал отход наших частей из Эстонии и за проявленное мужество был награжден орденом Красной Звезды. Теперь всю свою энергию и упорство капитан Чугунов вложил в создание неприступной обороны Орешка.

Орудия, минометы и пулеметы разместили с расчетом на круговую оборону крепости и острова. Орудия 409-й батареи установили на Королевской башне и возле нее. С восьмиметровой высоты хорошо просматривались и простреливались позиции врага. А благодаря шестиметровой толще башенных стен наши пушки были мало уязвимы для противника.

Вскоре командование крепости получило приказ подготовиться к открытию огня из всех видов оружия.

20 сентября 1941 года надолго запомнилось гитлеровцам, засевшим в Шлиссельбурге. В этот день на немецкие позиции из крепости внезапно обрушился огонь из пушек, минометов, пулеметов и винтовок. Огневой налет застал гитлеровцев врасплох. Они заметались по городу, попадая под губительный пулеметный и минометный огонь. Пушки крепости били прямой наводкой. Немцы в панике оставляли свои укрепления переднего края.

Фашисты понесли большой урон: были разбиты блиндажи, выведены из строя орудия, уничтожены десятки солдат и офицеров, основательно разрушен не только немецкий передний край, но и многие огневые точки внутри вражеской обороны. Разрушены и подожжены были здания, в которых обосновались гитлеровцы.

Немцы пытались сразу же открыть ответный огонь, но через несколько минут он был подавлен. На следующий день в семь часов утра гитлеровцы открыли по крепости интенсивный минометный огонь. Через несколько дней начались обстрелы крепости из орудий всех калибров.

Так гарнизон Орешка начал свои боевые действия. С этого времени крепость почти ежедневно подвергалась огневым налетам. По небольшому клочку земли, огражденному каменными стенами, били орудия почти всех калибров. Территория крепости засыпалась снарядами и минами, подвергалась бомбежке с самолетов.

От вражеских обстрелов рушились здания, крошились стены, часто вспыхивали пожары. От гари и дыма становилось трудно дышать. Приходилось надевать противогазы. Образовывались завалы. Передвижение внутри крепости становилось очень опасным и трудным. Связь между огневыми позициями прерывалась. С наблюдательного пункта на колокольне городской церкви немцы следили за всем, что делалось в крепости, и открывали огонь, как только замечали движение людей.

Участившиеся налеты врага вызывали потери среди личного состава. Первых погибших похоронили в братской могиле преображенцев, штурмовавших Орешек в 1702 году, а затем стали хоронить у места казни Александра Ульянова. За время обороны на острове появилось более ста могил.

Когда противник стал обстреливать крепость тяжелыми снарядами, потери людей и разрушения увеличились. Выбывали из строя орудия. На морской батарее к концу ноября осталась всего одна 45-миллиметровая пушка. Надо было найти более надежные укрытия для личного состава, техники и боеприпасов.

Стрелковая рота, артиллеристы, моряки разместились в башнях Головкина, Королевской, Флажной и Государевой. Пулеметчики и минометчики обосновались в надзирательском корпусе. Здесь же в полуподвальном этаже находился штаб гарнизона. В Светличной башне оборудовали кухню и санитарную часть.

Гарнизон крепости нуждался в боеприпасах, оружии, продовольствии и пополнении. Все это подвозилось с правого берега Невы. Единственным переправочным средством были лодки. Место переправы находилось под постоянным наблюдением и обстрелом противника. Как только вражеские наблюдатели замечали лодку, по ней немедленно открывался огонь из пулеметов, автоматов и минометов. Не одна шлюпка пошла на дно, погибло немало людей. Но переправа не прекращалась. Новые и новые добровольцы шли на это опасное дело, требующее не только уменья ходить на веслах, но и большой физической выносливости, мужества, находчивости и смелости.

Именно такие качества Проявили на переправе бойцы Касаткин, Каргалев, Степаненко, моряки Шкляр, Шеле-пень, Косяченко, Пахомов, лейтенант Афанасьев и многие другие.

В. Н. Касаткин вырос на Волге, занимался водным спортом. С начала войны он много раз бывал под огнем врага. На острове он добровольно стал шлюпочным. В осенний и весенний ледоход, в белые ночи он неизменно отправлялся в рейс, везя из крепости раненых, а в крепость — боеприпасы и продукты. Редкий раз его лодка не была обстреляна противником из пулеметов и минометов. И тем не менее благодаря исключительной находчивости и мужеству Касаткину удавалось делать до тринадцати рейсов за ночь.

Об одном из таких рейсов вспоминает участник обороны крепости капитан технической службы И. И. Кана-шин: «Наша шлюпка не дошла и до середины Невы, как немцы открыли по переправе шквальный огонь из минометов. Вода кипела от разрывов. Осколками у нас разбило весло, но Касаткин мгновенно схватил запасное и напряг все свои богатырские силы. Мы уже выскочили на середину протока, когда гитлеровцы открыли по шлюпке пулеметный огонь. Четверо сразу упали замертво. Через мгновенье очередь крупнокалиберного пулемета раздробила нам борт, и шлюпка опрокинулась.

Из всех, кто был на шлюпке, до крепости добрался я один. Как выяснилось позже, Касаткин поплыл по течению, стараясь спасти шлюпку. Он держался за нее одной рукой, а второй подгребал все ближе и ближе к правому берегу. Немцы, как видно, разгадали его замысел и вновь открыли огонь. Касаткин отпустил шлюпку. В ледяной воде ноги и правую руку гребца свело судорогой. В это время он коснулся чего-то твердого. То были выступы каменных порогов. Гитлеровцы продолжали бить по шлюпке, и вскоре от нее ничего не осталось. А гребец, немного отдохнув на камнях, незамеченный выплыл на наш берег ниже Моро-зовки». [Газета «Советский флот», 1960, 21 августа]

В таких переделках Касаткин бывал не раз. Сейчас бесстрашный лодочник служит в милиции Ленинграда.

С переправой был постоянно связан и Е. А. Устиненков — «лихой почтарь», как его любовно звали в крепости. Каждый раз, рискуя жизнью, он доставлял в крепость газеты, письма, боевую документацию. Два раза тонул, но спасся. Не раз минометные осколки пробивали брезентовую сумку почтальона. Однажды осенней ночью лодку Устиненкова разбило снарядом. От ледяной воды тело быстро коченело. С огромным трудом ему удалось вплавь добраться до берега. Через минное поле он сумел доползти до наших передовых траншей и доставил в полк боевую документацию с Орешка.

Находясь в крепости, Устиненков почти все свободное время охотился за немцами. Он был отличным снайпером.

Ныне Е. А. Устиненков живет и трудится в Ленинграде.

Когда Неву на всю ширину сковало надежным льдом, переправляться на правый берег стало легче. Но противник вскоре изучил места переходов через Неву и также держал их под обстрелом. Дорожка проходила между пробоинами и ежедневно меняла свое направление. Пробоины заносило снегом. Бывали случаи, когда люди проваливались и уходили под лед.

Теперь бойцы, выполнявшие обязанности гребцов, вооружились самодельными санями и продолжали перевозить грузы. Таким способом по ночам из крепости были переправлены запасы взрывчатки, из которой для Ленинградского фронта было изготовлено около трехсот тысяч ручных гранат в момент, когда фронт в них особенно нуждался.

На острове имелась снайперская команда. Обучением и воспитанием снайперов занялся сам комендант крепости капитан Чугунов — отличный стрелок из всех видов стрелкового оружия. Снайперы почти круглосуточно дежурили на своих огневых точках, сменяясь лишь для приема пищи и короткого сна. Это требовало огромной выдержки и упорства, особенно в период осенних и зимних холодов, когда ледяной ветер пронизывал до костей. Только с сентября по декабрь 1941 года снайперами было уничтожено более двухсот фашистов. Среди снайперов прославились своим мастерством бойцы Боярский, Долинский, Собольков, Кузнецов, Левченко и др.

Одним из лучших снайперов был комсомолец Степан Левченко. Совмещая охоту на немцев со многими другими обязанностями, Левченко уничтожил более двадцати немецких солдат и офицеров.

О боевых делах и подвигах комсомольца Степана Левченко можно написать целую книгу. В крепости он действовал в роли разведчика, снайпера, художника и связного комиссара. Выделялся исключительной находчивостью и смелостью.

Левченко с двумя товарищами вызвался в первую разведку переднего края противника. Ночью разведчики бесшумно высадились на каменистой косе, укрыли лодку в камнях, а сами с оружием над головой, по грудь в ледяной воде двинулись к бровке канала, где у немцев проходил передний край. Установили места расположения скрытых пулеметных гнезд, орудия, вторую линию окопов и незамеченными вернулись в крепость.

Следующей ночью из крепости была проведена крупная разведка боем. От острова отчалили двадцать две лодки, направляющей, шла шлюпка с разведчиками Степаном Левченко, Серафимом Кузнецовым и Петром Собольковым. В этой операции Кузнецов и Собольков были тяжело ранены, а Левченко вернулся с простреленной рукой.

Левченко известен был в крепости и как художник. Нарисованные им карикатуры и плакаты вывешивались в качестве наглядной агитации на крепостной стене, обращенной к немцам. На одном из щитов была нарисована могила с березовым крестом и пробитой немецкой каской и надпись по-немецки: «Вот что ждет тебя под Ленинградом!» На другом — карикатура на Гитлера. Немцы неистовствовали. Они старались уничтожить плакаты своим огнем.

Степан Левченко геройски погиб в 1944 году в боях под Нарвой.

Орешек стал исходным пунктом многих разведывательных операций. Зимой по льду в маскировочных халатах, а /летом на лодках разведчики подбирались к левому берегу Невы и проникали внутрь вражеской обороны.

Командование крепости уделяло много внимания обучению и тренировке разведчиков. Был создан специальный разведывательный взвод. Опытными и бесстрашными разведчиками стали лейтенант Белоглазов, старшина Васильев, сержант Сажин и др. Во главе небольших групп они пробирались на передний край противника, забрасывали гранатами траншеи, землянки и блиндажи, завязывали перестрелку, когда нужно было разведать огневые точки. Самыми трудными считались операции по захвату «языков», которые надо было проводить без единого выстрела.

В декабре 1941 года коменданту крепости было приказано захватить «языка». Эту задачу выполнил старшина Васильев. Вместе с напарником он незаметно пробрался к переднему краю противника. Разведчики внезапно напали на немецкого дозорного, но тот оказался очень сильным. Завязалась борьба. Разведчикам удалось оглушить немца и забить в рот кляп. Все это происходило в нескольких шагах от немецких землянок. Пленного доставили в крепость. Он оказался чемпионом Пруссии по боксу, за храбрость получил Железный крест. Только благодаря ловкости и силе наших разведчиков им удалось захватить такого силача.

Крепость не раз поддерживала своим огнем разведывательные действия войск с правого берега Невы, при этом каждый раз артиллеристы гарнизона получали теплые благодарности от разведчиков за меткий и действенный огонь, который заставлял молчать фашистские пулеметы, минометы и орудия.

Всю осень 1941 года гарнизон крепости, не прекращая боевых действий, занимался совершенствованием системы обороны. Без устали трудились моряки, восстанавливая орудия и позиции своей батареи. 18 ноября 1941 года восстановленная батарея вновь начала обстрел немецкого переднего края. В первый же день огнем орудий Конюшкина и Воробьева был уничтожен вражеский дзот.

Вскоре немцы открыли по крепости огонь из пушек и минометов. Сотни мин и десятки тяжелых снарядов нанесли большие разрушения. Осколок снаряда под корень срубил яблоню Фроленко. Батарея на этот раз осталась невредимой.

409-й морской батареей командовал лейтенант Петр Никитич Кочаненков — умелый и храбрый офицер. За боевой подвиг в войне с белофиннами он был награжден орденом Красного Знамени. С 22 июня 1941 года Кочаненков непрерывно находился в боях, командуя огневым взводом. Свой опыт и мастерство он стремился передать артиллеристам Орешка.

Гитлеровцы потом уже не пытались штурмовать Шлиссельбургскую крепость. Но они стали делать все, чтобы превратить ее в груду развалин и похоронить под ними крепостной гарнизон. Они рассчитывали по крайней мере вынудить защитников крепости оставить остров. Для этих целей фашисты не жалели средств.

Особенно много снарядов гитлеровцы выпустили по водонапорной башне, где развевался красный флаг. Его впервые подняли вечером 6 ноября 1941 года в честь 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. «Флаг над крепостью!» — эта радостная, волнующая весть быстро распространилась в наших траншеях на правом берегу. Вместе с бойцами советскому флагу, гордо развевавшемуся недалеко от позиций врага, горячо аплодировала рабочая делегация, приехавшая из Ленинграда поздравить воинов Орешка с праздником Октября и вручить подарки от ленинградцев.

С тех пор водонапорная башня стала для гитлеровцев объектом № 1. Они били по флагу снарядами и минами, строчили из пулеметов и автоматов. Не раз им удавалось сбивать флаг. Но не проходило и получаса, как флаг снова появлялся. Когда была разбита водонапорная башня, флаг развевался на колокольне собора. Его водружали добровольцы — моряки, артиллеристы и пехотинцы. И каждый раз с огромным риском для жизни. Ведь надо было под обстрелом, на виду у вражеских снайперов взбираться на вышку. Этим не один раз занимался матрос Шкляр — отличный артиллерист и бесстрашный человек.

Красный флаг над Шлиссельбургской крепостью стал символом железной стойкости и мужества ее защитников, символом непобедимости Ленинграда. Этот простой красный флаг, изрешеченный пулями и осколками, хранится ныне в Центральном военно-морском музее как священная боевая реликвия.

В 1941 году гитлеровцы часами бомбардировали крепость из орудий почти всех калибров; лишь на несколько часов, иногда на сутки, немецкая артиллерия замолкала. В 1942 году враг применил новую тактику. Огневые налеты на крепость стали происходить ежедневно через каждые 10—20 минут. Немцы стремились сделать жизнь гарнизона невыносимой.

Пребывание в крепости стало действительно чрезвычайно трудным. Почти все здания были разрушены. Однако вековые крепостные стены и башни выдержали, хотя и сильно пострадали.

Защитники крепости открыли ходы сообщения; покрыли их сверху бутовыми плитами и стали передвигаться только под землей. Это затруднило боевые действия, но потери резко снизились. Бойцы привыкли к непрерывным обстрелам. Крепость продолжала сражаться.

Тогда гитлеровцы применили осадную артиллерию. Орешек стал подвергаться методическому обстрелу бетонобойными снарядами. Защитники крепости глохли от разрывов, задыхались от пыли и гари. Приходилось надевать противогазы. Над крепостью постоянно стояло огромное облако пыли.

Однако запугать гарнизон крепости гитлеровцам не удалось. «При таких налетах, — вспоминает В. А. Марулин, — подавалась команда «К бою! Готовность номер один!» — и весь личный состав занимал свои огневые позиции и ячейки. В первые дни таких обстрелов резко увеличились потери в людях и в технике. Пришлось внести некоторые изменения в расстановке огневых средств и ограничить передвижение личного состава по крепости, и снова жизнь гарнизона вошла в „нормальную колею"».

В бомбардировках Орешка участвовала и фашистская авиация. Не раз над крепостью грохотали разрывы пятисоткилограммовых бомб, от которых содрогались даже вековые стены. Командование крепости занялось налаживанием зенитной обороны. На крепостных башнях установили зенитные пулеметы и два зенитных полуавтомата. В расчеты вошли опытные зенитчики. Для стрельбы по самолетам приспособили четыре противотанковых ружья. После этого немецкие самолеты уже не пикировали на крепость, а бомбили с большой высоты. Но точность попадания была небольшой, бомбы падали в воду и на немецкие позиции. Налеты немецкой авиации стали происходить реже и реже.

Писатель Виссарион Саянов, не раз бывавший тогда в Орешке в качестве военного корреспондента, писал: «Орешек стойко держится, он несокрушим, и это еще больше злит врага. А ведь до занятого фашистами берега совсем близко, недаром на ближнюю бровку все время ходят разведчики и возвращаются в крепость с трофеями». [Саянов В. М. Ленинградский дневник. Л., Лениздат, 1958, стр. 178]

Если немецкая артиллерия держала крепость все время под обстрелом, то артиллерия Орешка тоже не оставалась в долгу. Артиллеристы крепости вместе с пулеметчиками и снайперами не давали гитлеровцам покоя. Они детально изучили систему вражеской обороны, расположение дзотов и блиндажей, огневые позиции, стоянки автомашин и т. д. Поэтому огневые налеты из крепости отличались большой точностью стрельбы и каждый раз наносили, врагу значительные потери в технике и людях. Нередко пушки из крепости били по врагу прямой наводкой. Снайперы охотились за каждым немцем, показывающимся на левом берегу.

Высокой точностью стрельбы славилась батарея Ладожской флотилии. Орудийные расчеты коммунистов Конюшкина, Шелепня, Шкляра стали снайперскими. На своем боевом счету они имели немало разбитых вражеских дзотов. В 1942 году морская батарея стала одной из первых снайперских батарей Ленинградского фронта.

Комендант и комиссар Шлиссельбургской крепости в статье «Моряки не подведут» писали тогда в армейской газете: «Артбатарея Ладожской флотилии, где служат старший лейтенант Кочаненков, и политрук Морозов, беспощадно громит врага... На ее счету десятки подавленных и уничтоженных вражеских батарей, пушек и пулеметов, взорванных и разрушенных дзотов, сотни уничтоженных гитлеровских мерзавцев — солдат и офицеров.

Таких боевых показателей батарея добилась благодаря кропотливой, самоотверженной работе командира и военкома. Личный состав батареи в любую минуту готов открыть смертельный огонь по врагу. Команда «К бою!» выполняется четко и быстро. Расчеты мгновенно оказываются на своих постах. Командир батареи с наблюдательного пункта корректирует огонь, а военком на огневой позиции подбадривает людей, делает замечания и поправки в работе расчетов. Часто командира можно застать у орудия в качестве наводчика, а комиссара — корректировщиком... За строгость и решительность в минуты боя, за веселость и смех в свободное время их любят и уважают бойцы. Они воспитали замечательных матросов и младших командиров, как тт. Шкляр, Конюшкин, Сергеев, Зайцев, Шелепень, Колба-син и др. Презирая опасность и смерть, моряки-батарейцы всегда готовы на выполнение любой боевой задачи». [Панфилов А, Героический Орешек. М., Воениздат, 1958, стр. 41—42]

От моряков не отставали и артиллеристы батальона. Их боевой счет тоже был не менее внушительным.

Вот, например, 45-миллиметровое орудие «Чайка», стоявшее в стене против четвертого корпуса. С двухсотметровой дистанции оно метко расстреливало вражеские огневые точки. По этому орудию противник выпустил сотни снарядов разного калибра, начиная от 37- и кончая 305-миллиметровыми. Но оно продолжало действовать и разить врага.

76-миллиметровая пушка, стоявшая в Государевой башне, била по огневым точкам противника на Преображенском кладбище. Командир орудия Калистратов и наводчик Лопатин хорошо изучили этот район и вели исключительно меткий огонь, часто посылая снаряды прямо в амбразу-ры вражеских дзотов. Боец Лопатин считался в крепости одним из лучших наводчиков.

Когда пушку впервые установили на позицию, в крепости не было снарядов — сказывалась блокадная норма боеприпасов. Но комсомольский расчет не ждал, когда подвезут снаряды, а решил добыть их со дна реки. Темной ночью бойцы на шлюпке подошли к затопленной барже с боеприпасами неподалеку от крепости. По очереди ныряли в ледяную воду, доставали один-два снаряда и выбирались с ними на берег. Такие экспедиции совершались несколько ночей подряд. Зато добытые с таким трудом снаряды посылались в цель без промаха. Вскоре крепость получила боеприпасы и необходимость доставать их со дна реки отпала.

Самым знаменитым орудием крепости была 76-миллиметровая пушка, которую солдаты назвали «Дуней». Она стояла на крепостной стене у водонапорной башни и могла вести огонь прямой наводкой в любое время суток, оставаясь незамеченной благодаря хорошему укрытию.

Проход к орудию, место укрытия и склад боеприпасов выдолбили в гранитных плитах крепостной стены. Накат над орудием, сооруженный из тавровых балок, гранитных плит и цемента, был неуязвим для самых тяжелых снарядов. Расчет орудия состоял из лучших артиллеристов-комсомольцев: командир сержант Русинов, наводчики Лопатин и Канашин, заряжающий Фролов и др.

Виссарион Саянов писал: «Об орудиях крепости солдаты могут рассказывать часами. Каждое крепостное орудие имеет свое имя. В Орешке были и «Воронка», и «Чайка», но «Дуня» все-таки оставалась любимицей гарнизона. И расчет у «Дуни» подобрался особенный, слаженный, храбрый, теперь весь он представлен к правительственной награде». [Саянов В. М. Ленинградский дневник, стр. 220]

От «Дуни» гитлеровцы несли большой урон. Она разрушала укрепления немцев на бровке Новоладожского канала, здания, в которых помещались оккупанты, разбивала шлюпки с немецкими солдатами, потопила вражеское судно. Меткими выстрелами «Дуни» были взорваны две немецкие баржи с боеприпасами, стоявшие в канале. При взрыве под обломками дзотов, блиндажей, домов нашли смерть десятки фашистов.

Противник до самого конца обороны крепости не сумел раскрыть позицию «Дуни».

Искусным наводчиком «Дуни» был Иван Канашин — комсорг батареи. До прихода в крепость он не раз был ранен, но оставался в строю. Как-то одному из подразделений преградил путь огонь из вражеского дота. Канашин подполз к амбразуре и метким броском гранаты вывел дот из строя. В этом бою Канашину раздробило оба бедра. Немало тяжелых операций перенес он, чтобы снова вернуться в строй. В крепости И. И. Канашин вступил в Коммунистическую партию. Благодаря исключительной точности наводки Канашина «Дуня» быстро увеличивала свой боевой счет. С прославленной «Дуней» отважный воин участвовал в разгроме немцев под Ленинградом. В настоящее время Иван Иванович Канашин продолжает военную службу в одном из училищ Ленинграда.

В журнале боевых действий крепости есть немало записей о славных боевых делах и подвигах пулеметчиков. На их счету десятки и сотни уничтоженных фашистов.

От первого до последнего дня обороны крепости там находился Г. Я. Кондратенко — командир пулеметного взвода, а с декабря 1942 года начальник штаба гарнизона. Сам первоклассный пулеметчик, он воспитал немало мастеров меткого огня. За боевые успехи Кондратенко был награжден орденом Красного Знамени.

Парторг пулеметной роты Н. А. Яковлев, рабочий Кировского завода в Ленинграде, с начала войны пошел добровольцем в народное ополчение и с первых же дней находился в боях. В крепости стал отличным пулеметчиком, был трижды ранен, но отказался эвакуироваться в госпиталь. Рискуя своей жизнью, вынес раненого товарища пулеметчика Транькова из-под огня немецкого снайпера.

На боевом счету пулеметчика комсомольца Владимира Транькова числилось около шестидесяти фашистов. Его расчет держал под огнем переходные мосты немцев через Новоладожский канал. Сами немцы называли их «мостами смерти». «Траньков сутками не уходил с огневой позиции,— вспоминает И. Канашин, — и стоило появиться на мосту хоть одному гитлеровцу, как на щите боевых действий расчета появлялась новая цифра истребленных оккупантов». [Газета «Советский флот», 1960, 23 августа]

В крепости Траньков был тяжело ранен разрывной пулей. После выздоровления он вернулся в Орешек и увеличил свой боевой счет.

До автоматизма довел работу минометных расчетов командир минометного взвода лейтенант И. С. Зенин. Почти всегда мины накрывали цель. В ходе наступательных боев он был удостоен звания Героя Советского Союза.

Все защитники крепости с большой любовью вспоминают об отважной санитарке Шуре Васильевой. Много раненых бойцов-разведчиков вынесла Шура со льда Невы невзирая на вражеский огонь. Без устали перебиралась она на правый берег за хвоей и поила бойцов хвойным настоем, спасая их от цинги. После того как Шуру дважды ранило в ногу и плечо, она осталась в санчасти крепости, по-матерински ухаживала за ранеными, помогала врачу-хирургу Муртазину при операциях.

В исключительно трудных условиях приходилось работать хирургу на острове, особенно в периоды, когда переправа из крепости была невозможна, а раненые поступали почти каждый день. Операции тогда делали на месте. Операционной служил тесный и низкий каземат Светличной башни. Освещение — парафиновая плошка или даже телефонный кабель. Стены башни содрогались от артобстрела.

Но и в этой обстановке работал военврач Муртазин и спас немало жизней.

* * *

Зима 1941/42 года была на редкость суровой. Морозы доходили до сорока градусов. На невских берегах такой зимы не было 160 лет.

Постоянное недоедание ослабило бойцов. Распространялась цинга, кровоточили десны, распухали ноги. Но морально-боевой дух защитников крепости по-прежнему был высок.

С организацией ледовой трассы, по Ладожскому озеру артиллеристы Орешка помогали отстаивать от врага «Дорогу жизни». В это же время гарнизон крепости не раз помогал нашим войскам проводить разведку боем в районе Шлиссельбурга.

В один из январских дней 1942 года был получен приказ подавить огневые точки противника на переднем крае, чтобы обеспечить прорыв вражеской обороны лыжным полком моряков, наступавшим северо-восточнее Шлиссельбурга. Комиссар 409-й батареи А. Г. Морозов, вспоминая этот памятный день, писал: «Короткий митинг — и все на огневых позициях. По условленному сигналу все наши орудия открыли огонь по врагу. Противник, обнаруживший на льду озера лыжников, начал обстрел из всех своих огневых средств. Орудия Орешка прямой наводкой били по амбразурам вражеских пулеметных, минометных и артиллерийских точек. Противник часть огня перенес на крепость. По крепости стали бить орудия из глубины вражеской обороны. Полтора часа длился напряженный бой. Двадцать шесть огневых точек врага перестали действовать. Это дало возможность лыжникам выполнить боевую задачу». [Центральный Военно-Морской музей. Рукописный фонд. Воспоминания А. Г. Морозова, стр. 5—6]

Во время обстрела были убиты командир орудия Воробьев, наводчик Клементьев и заряжающий Козлов, тяжело ранен подносчик снарядов Родионов. Умирая, Клементьев успел сказать подбежавшему комиссару: «Снаряд там... в орудии». И комиссар подхватил оборвавшуюся команду: «За кровь товарищей — огонь!»

В этом бою защитники крепости показали образцы мужества и героизма. Особенно отличились матросы Конюшкин, Шкляр, Сивачев, Шелепень, Коньков, Горев.

Над могилой товарищей комиссар Морозов сказал:

«Мы хороним наших боевых друзей. Они погибли на боевом посту, у орудия, как герои. Поклянемся, что отомстим за их молодую, прекрасную жизнь, отданную Родине!» [Панфилов А. Артиллерия Орешка. Журя. «Звезда», 1946, № 1, стр. 116]

Немного позднее артиллерия Орешка своим огнем обеспечивала продвижение по льду Ладожского озера на Шлиссельбург разведывательного батальона. В течение часа артиллеристы подавили и уничтожили одиннадцать станковых пулеметов, четыре миномета и два орудия противника.

Защитники Орешка беспрерывно совершенствовали свое боевое мастерство. В крепости становилось все больше снайперов всех видов оружия.

В феврале 1942 года комендантом крепости был назначен капитан В. А. Стулов вместо получившего новое назначение капитана Чугунова. Стулов с первых дней войны находился на самых тяжелых участках, командуя пулеметной ротой. В крепость прибыл после тяжелого ранения. Капитан Стулов со всей энергией взялся за усовершенствование обороны и поддержание здоровья бойцов Орешка.

Введенная им физзарядка для свободных от наряда, турник и учебная штурмовая полоса в первом этаже четвертого корпуса помогли подбодрить и подтянуть личный состав.

С наступлением весны в крепости стало труднее с переправой. Меньше всего радовали бойцов воспетые в стихах белые ночи. И ночью лодкам приходилось переправляться под огнем.

Памятным остался день 17 июня 1942 года. Почти весь день немщы подвергали крепость ураганному обстрелу. Они выпустили по Орешку около 250 бетонобойных снарядов и более тысячи мин и снарядов разного калибра. В крепости все содрогалось и гудело. Стало темно от гари и пыли.

На огневых позициях трижды загорался боезапас. Презирая смерть, бойцы и матросы тушили пожары, предотвращали взрывы. Обстрел вызвал новые огромные разрушения. Были выведены из строя многие орудия. Две 76-миллиметровые пушки моряков вместе с их расчетами засыпало землей и кирпичами. Разбиты были командный пункт, камбуз и столовая. Прилегающая к Королевской башне крепостная стена получила большие пробоины.

На сей раз немцы решили, что с артиллерией крепости покончено (они особенно интенсивно бомбардировали Королевскую башню). Однако в течение ночи орудия вновь были установлены на места, а над Орешком по-прежнему развевался красный флаг.

Немецкое командование пыталось подорвать боевой дух защитников крепости лживой пропагандой. Не раз фашисты устанавливали на колокольне церкви в Шлиссельбурге мощные рупоры и с передвижной радиостанции обращались к советским воинам с призывами сдаться. Они уговаривали, обещали, запугивали, грозили сравнять крепость с водой. С самолетов сбрасывались антисоветские листовки.

«Мы слышали и лесть, и уговоры, и проклятья, — вспоминает П. Н. Кочаненков. — Однажды фашистские радиобрехуны выпустили к микрофону предателя, перешедшего на сторону врага. Едва он начал взывать к батарейцам, как в ответ из крепости послышались злые насмешки.

— Убирайся, шкура продажная! — кричал матрос Горев, добавляя соленое словечко.

А матрос Кулагин в бешенстве прильнул к пулемету и стрелял до тех пор, пока не выскочил на каменный пол и не прозвенел в наступившей тишине последний патрон.

Тогда с вражеского берега донеслись угрозы: «Сдавайтесь, иначе утром крепость сравняем с водой, будет буль-буль!» Но наши люди не страшились никаких угроз». [Кочаненков П. Н. Флаг над крепостью. Газета «Советский Флот», 1957, 19 июня] Ответ защитников крепости был один — огонь из всех видов оружия.

Как уже говорилось, в 1942 году немцы обстреливали крепость ежедневно. Вся крепостная территория была разбита немцами на квадраты, и каждый квадрат обстреливался минометом или орудием. Щиты со схемой крепости имелись на немецких наблюдательных пунктах. В случае появления цели наблюдателю стоило лишь нажать на соответствующем квадрате кнопку, соединенную с минометом, и мина точно ложилась в квадрат.

Необходимо было во что бы то ни стало полностью раскрыть огневую систему противника. В подразделениях состоялись партийные и комсомольские собрания по этому вопросу. В решении задачи большую роль сыграл героический подвиг комсомольцев-артиллеристов Калистратова, Барабанщикова и Винокурова. Захватив с собой гитару и мандолину, они вышли из укрытий и устроились возле церкви, привлекая внимание немецких наблюдателей. Как только немцы открыли огонь по церкви, бойцы проскочили в другое место, затем начали перебегать из квадрата в квадрат, давая возможность нашим наблюдателям засечь фашистские минометы. Солдаты Барабанщиков и Винокуров при этом погибли, сержант Калистратов был тяжело ранен. Но они успели дать возможность нашим наблюдателям раскрыть новую огневую систему врага.

Окруженные почти с трех сторон врагом, защитники маленького острова Орешек не чувствовали себя одинокими. Они сражались в одном строю со всеми советскими воинами, с советским народом. В адрес героического гарнизона приходили теплые письма и подарки от трудящихся Москвы, городов Сибири и др. Особенно любили воины письма и скромные подарки из осажденного Ленинграда.

«Прислушиваясь к беседам батарейцев в кубрике, — вспоминает Кочаненков, — я часто замечал, что больше всего они толковали о Ленинграде. Казалось, что каждый из них — исконный ленинградец, хотя на самом деле ленинградцев было всего несколько человек. На батарее служили люди из далеких от Ленинграда сел и городов. Некоторые из них в дни войны повидали этот город, лечились там, когда были ранены. Но и те, кто никогда не был в Ленинграде, сроднились с ним за эти грозные месяцы. Все знали, какие неслыханные трудности стойко преодолевали ленинградцы в блокаде. Они, несмотря ни на что, работали, помогали фронту. Они ремонтировали и орудия нашей батареи, поврежденные в боях. И мы старались быть достойными защитниками героического города Ленина». [Кочаненков П. Н. Флаг над крепостью. Газета «Советский флот», 1957, 18 июня]

День 7 ноября 1942 года в гарнизоне крепости отмечался вместе с шефами — представителями трудящихся Ленинграда и железнодорожников со станции Ладожское озеро.

Во время собрания раздалась боевая тревога. Батарейцы устремились к орудиям. Шефы укрылись в убежище. Начался очередной обстрел крепости. Его дополняли бомбежкой вражеские бомбардировщики.

Пулеметы и орудия крепости заставили убраться самолеты. Подавлена была и вражеская батарея. Торжественное собрание продолжалось. Обращаясь к воинам, один из рабочих сказал: «Разрешите мне передать вам привет от героических ленинградцев. Знайте, что мы восхищаемся вашей борьбой, непоколебимым мужеством, неслыханной стойкостью. Мы желаем вам от всей души и сердца как можно скорее разбить жестокого врага, добиться окончательной победы».

Армейская печать писала в то время о защитниках Орешка как о гарнизоне отважных. В газете «За Родину» был помещен очерк «Героический гарнизон», в котором говорилось: «Неприступной твердыней высится крепость, отражая яростные удары немецких захватчиков. Героический гарнизон стойко держит оборону, преградив дорогу врагу в Ленинград.

Гитлеровские мерзавцы пытаются и будут пытаться сломить сопротивление защитников Орешка, но они обломают зубы. Не видать им Орешка и Ленинграда как своих ушей.

«Скорее река изменит свое течение, нежели отступим перед врагом!» Так говорят защитники Орешка. И они сдержат свое слово». [Газета «За Родину»» 1942, 26 августа]

В июне и сентябре 1942 года лучшие из лучших воинов Орешка за доблесть и мужество были награждены орденами и медалями Советского Союза. Высокие награды получили офицеры Стулов, Кочаненков, Марулин, Морозов, Тяжев, бойцы Калистратов, Левченко, Нетужилов, Боярский, Устиненков, Долинский, матросы Конюшкин, Шкляр, Шелепень и многие другие. Награда Родины воодушевила гарнизон на новые боевые подвиги.

Ядром гарнизона отважных являлись коммунисты. В первые месяцы обороны их было немного, но партийная организация крепости непрерывно росла. В ряды партии вступили десятки лучших воинов Орешка, доказавшие в боях свою преданность социалистической Родине.

По боевой характеристике в партию были приняты не раз отличавшиеся в боях командир взвода Николай Нетужилов, старшина Иван Воробьев, командиры орудий Николай Конюшкин, Константин Шкляр, Владимир Шелепень и многие другие.

К весне 1942 года партийные организации были созданы почти во всех подразделениях. Коммунисты сплачивали личный состав батальона в единую боевую семью и главным помощником в этом была комсомольская организация. Личным примером стойкости и отваги они воспитывали у защитников Орешка высокие морально-боевые качества. «Во всей боевой деятельности гарнизона, — рассказывает бывший комендант крепости В. А. Стулов, — главную роль сыграли коммунисты и комсомольцы, которые были всегда на самых опасных участках, показывая пример высокого мужества и стойкости и увлекая за собой массу».

Все защитники крепости с большой теплотой и уважением вспоминают о комиссаре крепости Валентине Алексеевиче Марулине. В первом же огневом бою комиссар Марулин показал пример находчивости, отваги и воинского умения. Под сильным огнем противника он быстро, прямо на огневых точках, исправлял вышедшие из строя пулеметы. Перебегая от одной позиции к другой, комиссар подбадривал бойцов, корректировал огонь. Отлично владеть пулеметом Марулин научился во время службы на погранзаставе, где в 1932 году вступил в ряды Коммунистической партии.

Почти все время комиссар проводил с солдатами. Чаще всего Марулина видели на огневых точках и позициях, на переправе. Он спешил туда, где бойцам было особенно трудно. Ему удавалось найти общий язык для задушевной беседы с каждым. Солдаты, сержанты, офицеры делились с ним и радостями и горем. Лучшие воины Орешка гордились тем, что от комиссара крепости получили рекомендации для вступления в партию.

В октябре 1942 года В. А. Марулина перевели из крепости в другую воинскую часть. Он отличился в боях за Псков и Эстонию, был награжден двумя орденами Красной Звезды, уже имея орден Красного Знамени за оборону Орешка. Ныне В. А. Марулин — подполковник запаса, живет и работает в Ленинграде.

Заслуженную любовь у матросов завоевал комиссар 409-й батареи Алексей Григорьевич Морозов. «Морская душа» — любовно прозвали его батарейцы. Случалось, что он становился к орудию на место выбывшего бойца. Не раз был контужен, оглушен. Умел во время ободрить и вдохновить бойцов нужными словами.

В свободные от обстрелов и нарядов часы политработники проводили беседы о текущем моменте, о героической обороне Ленинграда, о зверствах немецко-фашистских захватчиков и о многом другом. С особым вниманием бойцы слушали беседы В. А. Марулина и А. Г. Морозова об истории Шлиссельбургской крепости, об ее узниках — борцах за народное дело, среди которых были революционные солдаты и матросы. После этих бесед бойцы проникались еще большей решимостью во что бы то ни стало отстоять Орешек.

Несмотря на тяжелую обстановку, в крепости регулярно проводились партийные и комсомольские собрания.

На первом открытом партийном собрании морской батареи обсуждались задачи артиллеристов. Взволнованную речь произнес парторг Павел Сивачев.

«— Товарищи! Мы собрались в трудное и суровое время, — сказал он. — Враг — у стен Ленинграда. На беспощадный бой зовут нас Родина, наша партия. Готовы ли мы до конца выполнить свой священный долг?

Один за другим выступали бойцы Воробьев, Конюшкин, Пушкарев, Зайцев. Они говорили о том, как скорее научиться метко стрелять, как повысить боеспособность батареи. Бойцы брали обязательства стать мастерами меткого огня. Последним выступил комиссар Морозов.

— Над Ленинградом нависла смертельная опасность. Враг рвется в наш любимый город, — говорил он. — Будем же сражаться, не щадя своей жизни, ради победы. Всю волю свою, все силы свои мы отдадим тебе, Родина!» [Кочаненков П. Н. Флаг над крепостью. Газета «Советский флот», 1957, 14 июня]

«Нельзя победить врага, не научившись ненавидеть его всеми силами души» — такова была повестка дня одного из открытых партийных собраний. С болью и гневом слушали воины скорбное письмо, полученное из Калининской области от родных бойцом Сергеем Пушкаревым. Фашисты зверски убили его жену, издевались над одиннадцатилетним сыном. У матроса Еду-кова гитлеровцы расстреляли дочь-комсомолку. У Павла Овчинникова оккупанты сожгли отца, заперев его в доме.

Коммунисты, комсомольцы и все воины поклялись отдать все силы на разгром ненавистного врага, бить без промаха, мстить фашистам за их злодеяния.

Люди расходились с собраний еще более уверенные в своих силах, полные решимости грудью отстоять Ленинград и разгромить врага.

Летом 1942 года гарнизон крепости получил обращение командования дивизии, в котором говорилось о героизме, проявленном защитниками крепости в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками. Командование призывало весь личный состав к новым подвигам в борьбе с врагом. Выступая на митинге, где зачитывалось обращение, воины просили передать командованию, что они готовы перенести все лишения, готовы умереть, чтобы не только отстоять крепость, но и нанести врагу наибольший урон.

Видимо, в то время в гарнизоне и родилась идея о клятве защитников Орешка. Неизвестно, кто написал текст клятвы, но он был немногословным.

«Мы, бойцы крепости Орешек, клянемся защищать ее до последнего. Никто из нас, при любых обстоятельствах, не покинет ее. Увольняются с острова: на время — больные и раненые, навсегда — погибшие. Мы отказываемся от смены. Будем стоять здесь до конца». [Вересов А. И. Орешек. Журнал «Нева», 1960, № 6, стр. 142]

Эту клятву давали все. Она еще более сплотила гарнизон в единую боевую семью.

Известно много случаев, когда солдаты, сержанты и офицеры Орешка, получившие тяжелые ранения, не хотели уходить из крепости и просили лечить их на месте. А те, кого эвакуировали, после излечения в госпитале прилагали все усилия и возвращались в крепость. Так поступили парторг пулеметной роты Н. А. Яковлев, секретарь комсомольской организации батареи матрос Конюшкин, ефрейтор Траньков, сержант Белобородов, солдат Левченко, сержант Калистратов и многие другие.

«Всякий прибывший в крепость впервые, — рассказывает В. А. Марулин, — долгое время не мог привыкнуть к нашим суровым условиям. На них удручающе действовали почти беспрерывные, интенсивные обстрелы и гибель товарищей, непосредственная близость сильного врага и оторванность от своих основных сил. Но проходило две-три недели, и те, кто смотрел на крепость как на «ад кромешный», привыкали и чувствовали себя так же хорошо, как и товарищи, прибывшие на несколько месяцев раньше. Здесь сказывалось постоянное внимание крепко спаянного коллектива и товарищеская поддержка».

Постоянную моральную поддержку защитники крепости ощущали от своих соседей — железнодорожников Ладожского узла. Узел был организован по решению Советского правительства на время блокады Ленинграда для связи с городом через Ладожское озеро. Это была часть «Дороги жизни».

Работа здесь, в непосредственной близости от фронта, также требовала стойкости и героизма.

В ответ на письма и подарки, привезенные 7 ноября 1942 года делегацией от узла, железнодорожники получили много теплых писем от воинов Орешка. Моряки в коллективном ответе писали: «Дорогие товарищи! Помните, что моряки Орешка всегда будут бить немецких оккупантов так, как требует Родина. Мы обещаем вам, что все зависящее от нас по освобождению города Ленина от немецкой блокады сделаем так, как должны и как делают это настоящие патриоты Советской Родины». [Газета «Сталинец», 1943, 9 февраля]

Батарейцы пригласили шефов приехать в крепость и вместе встретить новый, 1943 год.

31 декабря 1942 года делегация из шести девушек-комсомолок узла во главе с секретарем организации Женей Шаповаловой, нагруженная подарками и письмами, отправилась в крепость со станции Ладожское озеро. Путь был опасным, дорога постоянно обстреливалась вражеской артиллерией. Последние 500 метров до крепости девушкам пришлось преодолевать ползком. То и дело разрывались вражеские снаряды и мины, поминутно вспыхивали осветительные ракеты.

«Эти 500 метров, — вспоминает Е. В. Шаповалова, — показались нам бесконечностью. Каждый из нас понял и оценил, какой постоянной опасности подвергались защитники крепости, сколько нужно мужества и стойкости, чтобы все время смотреть смерти в глаза».

В крепость шефы прибыли за полчаса до Нового года. По телефону поздравили бойцов, находившихся у орудий.

Ровно в 24 часа крепость открыла массированный огонь по вражеским позициям из всех видов оружия. Ливень огня из двухсот стволов пушек, минометов, пулеметов и автоматов обрушился на фашистов.

Пленные немецкие офицеры и солдаты рассказывали потом, что этот новогодний «подарок» вызвал у них большие потери в живой силе и технике. Многие офицеры были накрыты за новогодним столом, когда они поднимали тост «за фюрера», оказавшийся их последним тостом.

На следующий день состоялось собрание, на котором шефы вручили защитникам крепости новогодние подарки от рабочих и служащих железнодорожного узла. «Трудно описать волнение, с которым получали наши скромные подарки бойцы, — вспоминает Е. В. Шаповалова. — „Ваши подарки, — сказал один из них, — это залог дружбы и веры в стойкость бойца, и мы ваше доверие оправдаем"».

Шефы рассказали о работе железнодорожников, о том, как держится героический Ленинград, о патриотических начинаниях комсомольцев и молодежи.

После «этого посещения между шефами и защитниками Орешка завязалась дружеская переписка. «Вы в тылу, а мы на фронте, — писал матрос В. Орлов комсомолке Тосе Симоновой,—но у нас, комсомольцев, одно на уме: скорее разгромить фашистов».

Думы всех защитников крепости хорошо выразил один из бойцов в письме к комсомолке Ане Лебедевой, грузовому диспетчеру: «Аня! Получив подарок, я нашел в нем Ваше письмо. Прочитав его, я был до глубины души взволнован вниманием наших советских девушек. Ваша любовь и уважение еще больше поднимают у нас дух в борьбе с коварным и ненавистным врагом всего человечества. Мы будем мстить проклятым извергам за наши раны, за горе и слезы наших женщин и детей, за разрушенные наши города и села, за наших девушек». [Газета «Сталинец», 1943, 9 февраля]

* * *

Схема боевых действий при прорыве блокады Ленинграда 12-18 января 1943 г.

Наступил январь 1943 года. Советские войска подготовились к прорыву блокады Ленинграда южнее Ладожского озера. Здесь предстояло разрушить оборону противника, которую он строил и совершенствовал в течение шестнадцати, месяцев и которую Гитлер объявил неприступной.

На рассвете 12 января войска Ленинградского и Волховского фронтов после мощной артиллерийской подготовки перешли в наступление с двух сторон: с западного берега Невы (юго-западнее Шлиссельбурга) и с востока — из района южнее Ладожского озера. Преодолевая ожесточенное сопротивление немецко-фашистских войск, наши части прорвали укрепленную полосу противника глубиной до 14 километров и форсировали Неву. За семь дней напряженных боев советские войска заняли крупный укрепленный пункт немцев Марьино, Московскую Дубровку, Липки, восемь рабочих поселков, станции Синявино, Подгорную и город Шлиссельбург.

Ожесточенные бои в районе Шлиссельбурга длились три дня. В них участвовали 86-я стрелковая дивизия под командованием Героя Советского Союза полковника В. А. Трубачева, 136-я дивизия генерал-майора Н. П. Симоняка и другие части. Особенно отличился 330-й стрелковый полк 86-й дивизии, которым командовал подполковник Г. И. Середин.

По берегу Невы у горы Преображенской тянулись немецкие дзоты, а справа, у южного склона горы, в роще «Башмак» был создан другой мощный опорный пункт. Батальон под командованием Проценко сумел обойти немецкие дзоты и атаковал рощу. Немцы не выдержали натиска и отступили в городские кварталы.

Лишенные огневой поддержки «Башмака» и прибрежных дзотов, немцы не смогли удержать свои позиции на горе Преображенской. Штурмом батальона капитана Завадского гора была взята.

В боях за город участвовали и защитники Шлиссельбургской крепости. Комендантом крепости в это время был гвардии капитан А. В. Строилов (он в декабре 1942 года сменил капитана Стулова) — один из широко известных героев Ленинградского фронта. Газета «Правда» 15 ноября 1942 года писала о нем: «Большевик-гвардеец Александр Строилов один из тех русских командиров-самородков, что впитали в себя традиции великого Суворова: „Воевать не числом, а умением"». Гарнизону Орешка поручалось поддерживать своим огнем части, наступающие южнее крепости и по льду Ладожского озера, а при необходимости отсечь контратакующие части противника. Орудия и пулеметы вели огонь из крепости с открытых позиций по траншеям, дотам и дзотам, скоплениям живой силы противника. Снаряды ложились точно в цель. Огонь не прекращался до тех пор, пока от пехотинцев, бравших город, не пришла лаконичная радиограмма: «Красноармейское спасибо от всей дивизии за огонек. Идем вперед!

18 января в 12 часов войска Ленинградского и Волховского фронтов соединились юго-восточнее Шлиссельбурга, прорвав кольцо блокады Ленинграда. Отныне Ленинград получал прямую связь со страной по суше.

К 14 часам 18 января Шлиссельбург был полностью очищен от немцев. Битва за Ладогу окончилась.

После освобождения города перед глазами встала страшная картина хозяйничания фашистских оккупантов. Гитлеровцы располагались в лучших домах, выгоняя на улицу жителей. Население было ограблено. Фашистские захватчики обыскивали квартиры, забирали продукты, скот, домашнюю птицу, разрывали картофельные ямы.

Среди бумаг, найденных в здании немецкой комендатуры, сохранился «Список владельцев домашней птицы по состоянию на 1-е октября 1942 года», составленный бургомистром предателем Кондрашовым. К тому времени в городе, где до войны почти каждая семья имела свой огород, свою корову и домашнюю птицу, осталось всего 35 кур, 2 петуха, 8 коров и 9 коз. Комментарии к этому документу излишни.

Часть жителей была угнана в Германию. Остальных, начиная с 12 лет, заставляли ежедневно рыть окопы, заготовлять дрова, бить кирпич и т. д. Работа продолжалась с утра до позднего вечера. За каторжный труд выдавали несколько ложек какой-то жидкости и ломтик хлеба. Люди умирали в лесу, на рытье траншей, падали от истощения на улицах. Не выходивших на работу штрафовали, а нередко и расстреливали. Узаконены были физические наказания.

Вот что писал бургомистр в докладной записке коменданту в 1942 году: «Что же касается остального населения, не работающего нигде, то эти люди представляют собой живых ходячих трупов, так как продуктов питания не имеют, а собирают разную падаль, откапывают убитых лошадей, зарытых еще в октябре 1941 года... Это мясо вызывает заболевания, а иногда и смерть... Торговли в городе нет... Общественных бань нет... Водопровод разрушен...» [Михалев М. Д., Рискин А. И. В Шлиссельбурге. Газета «Ленинградская правда», 1943, 22 января]

В заключение бургомистр предлагал... увеличить штат полицейских и обязательно вооружить их хотя бы шашками и резиновыми дубинками.

Каждый житель Шлиссельбурга находился под неослабным полицейским надзором. Выход в окружающие деревни запрещался.

В самом Шлиссельбурге вечером и ночью никто не имел права показываться на улице. В жителей, задержавшихся на улице после установленного часа, стреляли без предупреждения.

Однажды работница Кузнецова шла от своей соседки на шесть минут позднее, чем полагалось. Ее остановили.

— Руки вверх! — скомандовал патруль, подошел к женщине и ударом приклада сбил ее с ног.

Спустя несколько часов в квартиру Кузнецовых явились гестаповцы. Они увели женщину с малолетними детьми в комендатуру. Через час вся семья была расстреляна.

Семью рабочего Шпирина фашисты расстреляли за то, что они прятали раненого советского моряка. Советские патриоты залечили его раны, добыли гражданскую одежду, документы и помогли перейти на советскую сторону. Об этом узнала немецкая комендатура. Гитлеровцы зверски расправились с семьей Шпириных. Сам Шпирин, его жена и пятеро детей были расстреляны, трупы их были повешены в центре города на столбах с надписью: «Расстреляны за укрывательство советского моряка».

Почти ежедневно вывешивались приказы о расстреле русских людей, непокорившихся немцам.

К началу 1943 года из десятитысячного населения в городе осталось немногим более трехсот человек...

Так бесчинствовали фашистские варвары в Шлиссельбурге и в других захваченных ими городах и селах.

Но дорого поплатились гитлеровцы за кровь и муки советских людей. Сотни их нашли себе могилу на берегу Невы, в Шлиссельбурге. А оставшиеся в живых навсегда запомнили Ладогу. Вот что прочли советские бойцы в неоконченном письме, найденном среди документов убитого немецкого обер-ефрейтора: «Я не в силах дальше переносить этот кошмар. Уже неделю бушует над нами ураган огня и стали. Мы совсем потеряли головы. У большевиков тысячи пушек. Они бьют прямой наводкой, как из винтовок. По озеру к ним все подходят подкрепления, и мы не в силах им помешать. Они хозяева, а не мы. Какое ужасное слово — Ладога! Неужели мне не вырваться из этой могилы?» [Панфилов А. Героический Орешек, стр. 59]

Однажды в крепость пришло теплое письмо от личного состава 86-й стрелковой дивизии, которую батарея не раз поддерживала своим огнем.

«Вы, дорогие товарищи, — писали армейцы, — заняли передовое место в рядах бесстрашных бойцов за Ленинград. С вашей помощью враг был остановлен. Каменные стены крепости крошатся, ломаются, но вашей воли к борьбе не сломить никому. Ваши доблесть и мужество будут записаны на стенах золотыми буквами: „Здесь в 1941 — 1943 гг. вели смертоносный бой с немецко-фашистскими оккупантами советские героические богатыри за нашу святыню — город Ленина"». [Кочаненков П. Н. Флаг над крепостью. Газета «Советский флот», 1957, 20 июня]

В мае 1943 года гарнизон крепости продолжал громить гитлеровских захватчиков под Синявином в составе 67-й армии Ленинградского фронта. Многие бывшие защитники Орешка закончили свой боевой путь на территории Германии, в Берлине, а затем вернулись к мирному труду.

За время блокады Ленинграда фашисты выпустили по крепости десятки тысяч снарядов и свыше пятидесяти тысяч мин разного калибра. Крепость выдержала около двух тысяч огневых налетов врага.

Доблестные воины Орешка вписали яркую страницу в летопись Великой Отечественной войны.

Издание: Канн П.Я. Кораблев Ю.И. Петрокрепость. Л.: Лениздат, 1961.