Поэзия подвига

Виссарион Саянов

Орешек
(из Невской повести)

*

Над снеговой тоской равнинной,
Над глыбами застывших льдов
Стояла крепость, как былинный
Рассказ о доблести веков.

Она давно звалась — Орешек...
Издалека тянулся к ней
Вдоль вмерзших в лед высоких вешек
Свет разноцветных фонарей.

Теперь разбиты бастионы,
Огнем войны опалены,
И только снег, да лед зеленый,
Да камень, взрывом опаленный,
В проломах крепостной стены.

Она стояла как преграда
И как редут передовой,
Как страж полночный Ленинграда
Плыла в туманах над Невой.

И всюду в крепости — в руинах,
В следах разрывов на стене,
В обломках башенок старинных —
Повествованье о войне.

О тех, кто ждал, о тех, кто верил,
Кто жил на нашем берегу,
Кто в дни сражения измерил
Пути, ведущие к врагу.

Есть быль, — мне рассказал товарищ
Ту быль, когда мы шли во мгле
Среди снегов, костров, пожарищ
По отвоеванной земле.

Его рассказ не приукрасив,
Стихом я честно передам,
Как шел Григорий Афанасьев
В разведку по гудящим льдам,

О подвиге его, о силе,
Об узких лыжнях на снегах,
О зорях утренних России
Я расскажу в своих стихах.

*

Глядел однажды Афанасьев,
Как привередливый мороз,
Ледком деревья разукрасив,
У «бровки» строил перевоз.

На «бровке», на высоких скатах,
Деревья мерзли ввечеру,
Как в маскировочных халатах
На резком ладожском ветру.

Смеркалось... Ветер над Невою,
Серчая, разрывал туман,
А там, за вьюгой снеговою,
Там, за завесой огневою,
И день и ночь готовый к бою,
На вахте город-великан.

Мороз сердит и привередлив,
Все в лапы белые берет...
«Здесь Афанасьев?» —
«Да!» —
«Немедля
В штаб вызывают...»

Он идет,
Волнуясь, входит в главный корпус,
И вот — нежданней всех наград! —
Ему вручен зеленый пропуск:
На день поездка в Ленинград!

............

О, как он этот день отметит,
Как много у него забот!
Он завтра ж, завтра ж Машу встретит
И с ней весь город обойдет,
О днях блокады в Ленинграде
Услышит от нее рассказ.
Хоть будет грусть теперь во взгляде
Ее прозрачных светлых глаз,
Он бредит счастьем этой встречи,
Он будет помнить наизусть
Ее задумчивые речи,
Ее улыбку, слезы, грусть...

*

Он снова в городе. Давно ли
Он с песней приходил сюда?
Здесь все знакомое до боли,
Свое, родное навсегда.
Закат огромный над мостами,
И в дымке серо-голубой
Темнеет пламя надо льдами,
И меркнет вечер огневой.
Но снова небо Ленинграда
Закрыла сумрачная мгла...

Тревожный гул. Разрыв снаряда.
Гудит чугунная ограда.
След крови на снегу у сада,
Как корабли плывут дома.

Сугробы. Ленинград. Блокада.
В снегах метельная зима...

И снова сердце метронома
Стучит тревожно. Возле дома
Шипят осколки на снегу,
И детский крик исполнен муки,
И на широком берегу
Лежит в крови, раскинув руки,
Усталый юноша в кожанке,
В крови его высокий лоб.
И тащат низенькие санки
Две старых женщины в сугроб.

И вот в сиянье желто-белом
Сплошные вспышки в облаках,
Весь город снова под обстрелом,
И своды рушатся в домах.

Разрезана огнями тьма,
И корчится от муки площадь,
И вьюга зимняя сама
Разорвана обстрелом в клочья.

Бежит прохожий к перепутью
(Ему лишь миг осталось жить!).
О, если б город смог прикрыть
Разведчик собственною грудью!

Он не задумался бы, нет,
И жизнь отдать... Над берегами
Вдруг нестерпимо яркий свет
Блеснул за невскими мостами.
И вот гудит весь город вновь
Во тьме... А воздух зимний гулок...
И Афанасьев мимо льдов
Свернул с канала в переулок.

Вот дом, где Машу он встречал...
Вдали окликнули кого-то...
По мерзлым глыбам кирпича
Он входит в узкие ворота.

Темно. А лестница скользка.
Обледеневшие ступени.
Дыханье злое сквозняка.
Чуть-чуть дрожит его рука
Над круглой кнопкою звонка.

Ни звука... Тишина... Терпенье...
Где ж Маша? Выйдет кто-нибудь?
Шаги ли это в коридоре,
Иль ветер, вновь пускаясь в путь,
Гремит железом на просторе?

Ждет Афанасьев. А потом
Он в дверь стучится кулаками.
Как неприветлив старый дом!
Но вот скрипучими шагами
Подходят к двери...

«Кто вам нужен?» —
Спросил старик... (Зажег свечу
И кашляет — видать, простужен...)
«Я Машу повидать хочу...»

«Вы?
Машу?
Но она давно...» —
И губы старика немеют.
И слова он сказать не смеет..
Свеча погасла... Как темно...

И только трудное дыханье
Без слов сказало обо всем...

Когда заветной встречи ждем,
Мы не боимся расстоянья,
Сквозь дали мчимся, сквозь года,
Весь мир поет, летя пред нами...
Но если сторожит беда,
Как нетопырь взмахнув крылами,
То трудно сразу нам понять,
Что нашу жизнь сейчас сломало...

И Афанасьев шел опять
Вдоль темных берегов канала.
Остановился, говоря
С прохожими... Полоской резкой
Обозначалася заря
Над старой набережной невской,
Когда к мосту он вышел... Так...
Непостижима доля наша:
В огне сражений и атак
Он невредимым был... А Маша...
Но мыслимо ли это? Нет!
Томят его воспоминанья...
Нет горше муки и страданья,
Чем те, что нес ему рассвет...

.........................

*

Бегут ряды высоких вешек...
Дорога жизни так близка
К местам, где высится Орешек,
Где льдами скована река.

И Афанасьев ходит часто
К Дороге жизни. По ночам
Его дозор, его участок
Вдоль лыжни, вьющейся по льдам.
Дорога жизни! Слово это
Теперь так дорого ему...
Но вот взлетевшая ракета
Внезапно озарила тьму,
И перед ним из дали темной,
Из просиявшей темноты,
Встает опять простор огромный
Высокой Машиной мечты:
То Данко шел сквозь дым и версты
Навстречу праздничной судьбе,
То — жизнь и смерть в единоборстве,
В их поединке, в их борьбе.

И видит он теперь: в ненастье
По льдам несется широка
Дорога жизни — наше счастье,
Дорога в Завтра и в Века!

Ведь те, что жили, что боролись,
Попрали смерть душой живой,
И кажется, что Машин голос
Гремит за вьюгой снеговой:

«Меня уж нет, но я в дыханье
Твоем и в подвиге твоем,
В твоей мечте, в воспоминанье,
С тобой под вражеским огнем!»

*

Трещали зло сухие ветки...
Полз Афанасьев по снегам...

Три дня уже, как он в разведке
Ходил по вражеским тылам.

У белых пушек в поле белом
Стоят фашисты за рекой.

Дорога жизни под обстрелом!
Смерть с Жизнью вновь вступает в бой!

Морозных, трудных дней приметы:
Снег твердым, словно камень, стал...

У Афанасьева ракеты,
И красный цвет — его сигнал.
И где взлетит его ракета,
Там станет вдруг светло, как днем,
Там перестрелка до рассвета:
Все вражьи пушки под огнем!

И всю-то ночь в седом тумане
Следят на нашем берегу
Ракет слепительных мельканье —
Сигнал к удару по врагу.

*

Четвертый день... Ползет усталый
Он по сугробам снеговым,
Спешит туда, где отблеск алый
Горит над берегом родным.

Как близок берег! И нежданно,
По насту снежному звеня,
Скользнули лыжи из тумана —
И сразу целый сноп огня.

Один средь этой волчьей стаи...
Один... Но Родина за ним...
Как будто крылья вырастали
За каждым выстрелом глухим.

Отбился.... дальше полз... как реял
Закат суровый... За холмом
Стоят в укрытье батареи,
Замаскированные днем,
Стоят фашисты у ограды,
И пушки — три... четыре... шесть...
И рядом — ящики... снаряды...
Снаряды... Сколько их? Не счесть.

Когда б еще ракеты были,
Он выстрелил бы с этих круч,
Сигналы б яркие поплыли,
Взрезая край нависших туч...

Но что же делать? В поле белом
Стоит врагов широкий строй,
И в речи медленной, чужой,
Слова команды огневой...

Дорога жизни под обстрелом...
Смерть с Жизнью вновь вступает в бой!
Глубокий след на белой глыбе...
Грохочут пушки впереди...
Коль приведет к победе гибель —
Погибни! Только победи!

Он к батарее полз... И вскоре
Увидел прямо пред собой
Значок фашистский на заборе,
Мундир зелено-голубой.

Теперь пора... Уже заложен
Под ящики весь динамит.

«Отчизна! Сделаем, что можем!
Пусть взрыв могучий прогремит,
С моею кровью над снегами
Смешается пусть пламя здесь,
Чтоб, умирая, пред врагами
Я светом света вырос весь.
Ведь Жизнь всегда непобедима!
Так! Значит, Смерть побеждена!»

Ползет по снегу струйка дыма...
На миг настала тишина...
Он чиркнул спичкой. Сразу пламя
Рванулось вверх. Мгновенный взрыв.
Пылает факел над снегами,
Поля и рощи озарив.
И сразу стереотрубою
Слепящий факел засекли.

Огонь! За рощей голубою
Снаряды первые легли,
И в блеске огневой завесы
Поплыл артиллерийский гром, —
От поля дымного до леса
Весь берег в зареве сплошном.
И этот факел запылавший
В веках не смеркнет, отпылав.

Прославлен русский воин, павший
За правду, смертью смерть поправ.

*

Назавтра днем солдаты наши
В разведку вызвались идти.
Вот оглянулись вдруг на марше
Назад, на дымные пути:

И ярким светом засиявший
Орешек стал гораздо краше,
Ну, прямо глаз не отвести!

Стоят ряды зеленых вешек
На минном поле за холмом.

На зорях кажется Орешек
Плывущим к морю кораблем.

Корнями вросшие в траншеи,
Там сосны — мачты корабля,
По черным веткам, как по реям,
Плывут флажки, как брамселя,
И стяг над крепостью, как парус,
Просторы Ладоги деля,
Ведет февральской бури ярость
Туда, где будут жить, не старясь,
К тебе, Счастливая Земля!

1943

Издание: Победа. Поэты о подвиге Ленинграда в Великой Отечественной войне. Л.: Лениздат, 1970.