На сухопутном эстонском плацдарме обстановка складывалась очень неблагоприятно. Уже 8 июля враг с ходу овладел Пярну, создавая очень опасное положение для Таллина с приморского направления, где наших войск вообще не было. А в первых числах июля разведывательные отряды 217-й пехотной дивизии противника появились из-под Марьямаа. Практически дорога на Таллин была открыта.
Решением ЦК Компартии Эстонии был создан Республиканский оперативный штаб. В городах и уездах создавались штабы для охраны тыла советских войск. 11 июля был образован Республиканский комитет обороны. В городе было мобилизовано несколько тысяч человек на строительство оборонительных рубежей. Особенно много людей направлялось на сооружение укреплений, закрывавших входы в город по шоссе из Нарвы, Пярну, Палдиски, ежедневно здесь работало по три и более тысячи человек, в полном составе трудились коллективы заводов и фабрик.
Обстановка сложилась так, что всю полноту ответственности за оборону столицы Эстонии и главной базы флота я вынужден был взять на себя. Я назначил заместителя начальника инженерного отдела флота инженер-полковника А. Н. Кузьмина старшим инженерным начальником обороны главной базы (начальник отдела полковник Т. Т. Коновалов в это время находился под Ленинградом, где нужно было готовить к обороне ряд военных объектов). Одновременно А. Н. Кузьмин представлял флот в Комитете обороны ЭССР по вопросам инженерной подготовки рубежей под Таллином.
Командовать всеми силами в обороне города Военный совет КБФ назначил руководителя противовоздушной обороны флота генерал-майора Г. С. Зашихина. Гаврил Савельевич имел хорошую подготовку, был волевым и требовательным начальником. В самые трудные дни боев он не терял присутствия духа, умел поддержать, приободрить подчиненных, обладая удивительным даром располагать к себе людей. Гаврил Савельевич любил воинский порядок и всегда стремился его поддерживать.
Генерал Г. С. Зашихин вместе с военкомом А. А. Матушкиным после обсуждения с командирами своего штаба, инженерами и рекогносцировки на местности внес на рассмотрение Военного совета флота предложение о создании оборонительной полосы под Таллином по линии Пирита, Иру, Лагеди, Лехьмя, южная оконечность озера Юллемистэ, Пяскюла, Харку. Было принято решение построить здесь железобетонные и деревоземляные огневые точки, надолбы, противотанковые рвы, искусственные водные преграды, минные поля, проволочные заграждения под током и окопы в полный профиль. Особое внимание уделялось укреплению опорных пунктов Иру, Лагеди, Лехьмя, озера Юллемистэ, Пяскюла, Харку.
Получалось довольно странное положение. Создавали оборонительную полосу, не представляя состава войск, которые отойдут сюда и займут оборону. Но ждать было нельзя, каждый день был дорог.
Работы развернулись с 17 июля. В те дни мне иногда удавалось выехать на строительство. Запомнилась поездка вместе с А. Н. Кузьминым в Иру. Тысячи граждан и военных моряков из частей флота работали здесь. Каждый вкладывал в строительство оборонительных сооружений все силы и умение, каждому хотелось, чтобы фашисты были остановлены.
В течение трех недель напряженной работы таллинцев, саперов, моряков была создана главная оборонительная полоса на расстоянии 9 — 12 километров от города. Она включала в себя 39 километров противотанковых рвов, 10 тысяч бетонных, 5 тысяч металлических и 6 тысяч деревянных надолбов, 60 километров проволочных заграждений, лесные завалы, орудийно-пулеметные дзоты, плотины. В эти же дни на предприятиях Таллина оборудовались бронепоезда и железнодорожные батареи, налаживалось массовое производство минометов и мин, изыскивались возможности для производства взрывчатки и взрывателей.
Осуществлялись другие важные мероприятия по подготовке к обороне главной базы.
Учитывалось и то, что Таллин, возможно, придется оставить. На этот случай бюро ЦК Компартии Эстонии рассмотрело и приняло решение вывезти из столицы республики на восток заводское оборудование, другие материальные ценности, квалифицированных рабочих и инженеров. Флот должен был обеспечить их транспортировку морем, выделить силы охранения.
Отправленные на восток в июле и первой половине августа транспорты с важными грузами, охраняемые нашими боевыми кораблями, благополучно добрались до Кронштадта. Подорвался лишь транспорт «Мария» с мукой в трюмах, однако его спасли, отбуксировали к берегу.
Но мы думали не только о народнохозяйственных грузах. Своих, чисто флотских, запасов в Таллине было очень много.
Нужно отдать должное начальнику тыла флота Митрофану Ивановичу Москаленко, его энергии, заботе о сохранении для флота ценнейшего имущества.
Было вывезено из Таллина около 15 тысяч тонн технического имущества, в том числе базовые запасы эскадренных миноносцев, аккумуляторные батареи для подводных лодок, баббит, листовая и сортовая сталь, цветные металлы, электрооборудование, кабели, провода, станки и другие материальные ценности. Эти запасы позволили осуществлять ремонт кораблей флота почти без завоза технического имущества из центра в течение двух лет блокады в Ленинграде.
Важными задачами флота в этот период были защита своих морских коммуникаций, обеспечение перевозок из Кронштадта на Ханко, Моонзундские острова. В связи со все возрастающей минной опасностью возникла необходимость проводить одиночные боевые корабли и суда в составе конвоев под защитой авиации, обеспечивая переходы катерами ПЛО (противолодочной обороны) и тральщиками, и все это только по строго определенным фарватерам. Поэтому одновременно с назначением командира конвоя назначался и штурман, знающий условия перехода, навигационную обстановку. Обязанности эти часто возлагались на гидрографов Б. Румянцева, К. Овечкина и других.
Бои на фронте шли с неослабевающей силой.
Наши войска несли тяжелейшие потери. Флотский госпиталь (руководил им военврач 2 ранга Ф. И. Синенко), являвшийся основным лечебным учреждением в Таллине, принимал в это время не только раненых военных моряков, но и воинов из сухопутных частей. Значительно была расширена сеть гражданских лечебных учреждений, открыты временные больницы в Таллине, Тарту, Нарве, Хаапсалу, Тапа и других городах, где разместилось много раненых; с каждым днем число их росло.
Врачи, сестры, санитарки работали сутками на берегу, спасая жизнь людей. Еще труднее было, когда они выходили на транспортах в море для сопровождения эвакуируемых, но никогда не падали духом, находили в себе силы не поддаться отчаянию, сказать доброе слово поддержки раненому воину. Эти люди, до конца преданные своему долгу, в самых сложных условиях вели себя как герои. Начальник медицинского отдела флота рассказал мне как-то о молодом враче-хирурге главного госпиталя Т. В. Разумеенко. В последние дни обороны Таллина Татьяна Васильевна шла на одном из транспортов с ранеными. Во время прорыва в транспорт попала сброшенная самолетом врага бомба. Разумеенко оказалась в воде; 16 часов она продержалась на каком-то деревянном обломке. Когда ее подобрал случайно проходивший мимо тральщик 205, она была без сознания. А придя в себя, немедленно встала к операционному столу: требовалась помощь раненым бойцам, подобранным тральщиком.
Прощаясь с Татьяной Васильевной, военком тральщика сказал ей:
— Всех жалко, кто погиб, кого не удалось спасти. Может быть, простая случайность и вас спасла от гибели. Но в этой случайности есть своя справедливость. Вы не должны были погибнуть, ведь вам надо спасать жизнь другим.
После двухмесячного лечения Разумеенко снова стала работать во фронтовом госпитале, возвращая к жизни защитников блокированного Ленинграда, часто выезжала на корабли Балтийского флота.
Всего из Таллина в Кронштадт было перевезено морем свыше 18 тысяч раненых. Переход каждого транспорта был сопряжен с риском.
Перегруппировав силы, пополнив потрепанные в боях части, после усиленной разведки противник 22 июля возобновил наступление. Главный удар наносился в стык 10-го и 11-го стрелковых корпусов. К исходу 25 июля врагу удалось выйти на западный берег Чудского озера. 11-й стрелковый корпус был отрезан от основных сил 8-и армии. 10-му стрелковому корпусу, отражавшему натиск в направлении Раквере, Кунда и на Марьямаа, удалось остановить противника [«Совершенно секретно. Только для командования». С. 270]. В конце июля Гитлер в новой директиве № 34 потребовал от командующего группой армий «Север»: «Первоочередной задачей всех сил 18-й армии является очищение от противника Эстонии. Лишь после этого ее дивизии начнут выдвигаться в направлении на Ленинград». Напор немецко-фашистских войск усилился.
Новый командующий 8-й армией генерал П. С. Пшенников [Генерал-лейтенант П. С. Пшенников принял командование 8-й армией от генерал-майора И. М. Любовцева 6 августа 1941 года] сообщил, что противник прорвал нашу оборону и силами пехотной дивизии стремится выйти на линию Тапа, Раквере. Штаб направления потребовал от нас принять все меры по обороне Таллина. Это было немедленно сделано. Возможности наши были невелики. Часть бригады морской пехоты и строительные батальоны мы ранее послали на правый фланг фронта к Марьямаа, под Таллин, на восточный боевой участок обороны вывели оставшиеся в нашем распоряжении батальоны единственной бригады морской пехоты, корабли приготовились для огневой поддержки. В Палдиски был развернут один батальон и приведены в готовность береговые батареи.
Наступление гитлеровцев на север тем временем продолжалось. 5 августа противник овладел станцией Тапа, перерезав железную дорогу и автотрассу Таллин — Ленинград. К исходу 7 августа его войска вышли на побережье между мысом Юминда и Кундой.
После месяца напряженных боев на эстонском плацдарме 8-я армия окончательно была расчленена на две изолированные части. 10-й стрелковый корпус отходил на Таллин, 11-й стрелковый корпус (с ним 47-й корпусной артиллерийский полк) — на Нарву.
Командующий 8-й армией генерал П. С. Пшенников, находившийся со штабом за Нарвой, принял решение нанести на рассвете 9 августа по противнику встречные контрудары и таким путем соединить 10-й и 11-й корпуса. Мы считали это нереальным. Измотанные в боях части 10-го корпуса едва ли могли рассчитывать на успех. В то же время, для того чтобы вступить в бой, им пришлось бы оставить занятые по нашей рекомендации оборонительные рубежи, что было равносильно открытию для врага дороги к Таллину. Обсудив на Военном совете это решение командарма, мы высказали свое отрицательное отношение главнокомандующему войсками Северо-Западного направления маршалу К. Е. Ворошилову, поставили вопрос о подчинении остатков корпуса флоту для усиления обороны Таллина.
Одновременно Военный совет просил наркома Военно-Морского Флота адмирала Н. Г. Кузнецова доложить о нашем мнении Ставке. В своем, донесении мы писали: «Считаем своим долгом донести создавшееся положение с обстановкой под Таллином в связи с разделением противником войск 8-й армии на две части и выходом его на берег Финского залива. Части 10-го стрелкового корпуса без техники и артиллерии численностью всего около 10 тысяч заняли естественные рубежи на расстоянии от Таллина 30 — 35 км общим фронтом до 90 км. Задача, поставленная командующим 8-й армией командиру 10-го корпуса, его наступление на восток не дают нам уверенности, что и эти части останутся прикрывать Таллин. В течение месяца штаб, авиация флота вынуждены уделять много времени сухопутным вопросам. Своих сухопутных сил КБФ имеет одно соединение морской пехоты численностью 2500 человек плюс отдельные команды, роты, формируемые из различных частей, до 2000 человек. Считаем, что даже при интенсивной огневой поддержке корабельной артиллерии сухопутных войск на таком широком фронте недостаточно. Возведенные укрепления полевого типа не являются серьезным препятствием для противника при сосредоточении им сил. В районе главной базы имеется огромное количество техники, до 80 зенитных орудий, сотни спецмашин, авиация флота до 100 самолетов, береговые укрепления флота. Для защиты главной базы нужны соответствующие силы и средства. Поэтому считаем своим долгом в целях удержания базы для флота, поддержания коммуникаций с островами Эзель, Даго и полуостровом Ханко, вывода подводных лодок в Балтийское море и удержания за собой Финского залива, в целях сохранения тысяч ценных специалистов, техники доложить этот вопрос Верховному Главнокомандующему» [ИО ВМФ, ф. 506, д. 902, с. 175].
Народный комиссар обещал сделать это, сказал, что о тяжелом положении Таллина известно. Он выразил уверенность, что его защитники выдержат атаки противника.
Попытки войск 8-й армии восстановить положение не дали результатов.
На участок обороны со стороны Пярну, где угроза была особенно сильна, мы направили сформированный из военных моряков-добровольцев, морских пехотинцев и пограничников отряд под командованием полковника И. Г. Костикова. Отряд занял фронт по линии Казари, Рапла и при поддержке авиации /флота длительное время успешно отражал яростные атаки разведывательных подразделений врага.
Для бойцов, выделенных кораблями и частями флота, не хватало стрелкового оружия. Пришлось приказать командиру Кронштадтской военно-морской базы В. И. Иванову изъять его у команд строящихся кораблей, южных фортов, учебного отряда и немедленно самолетами переправить в Таллин. Ему также было приказано отправить в главную базу одну из сформированных за счет частей флота бригад морской пехоты. Сделать это, однако, не удалось: в, критической ситуации она была введена в бой под Котлами...
12 августа мы получили из штаба войск Северо-Западного направления директиву: «Поддержание морских коммуникаций Таллин — Кронштадт является центральной задачей. Максимально сократить движение транспортов, ограничить перевозки. Вывозить из Таллина ценные грузы. Использовать моторно-парусные шхуны. Продолжать минные постановки на выходах из шхер, изыскать и оборудовать новый фарватер вне обстрела с берега» [ИО ВМФ, ф. 506, д. 902, с. 175]. В этой директиве было очень много важных боевых задач, но времени и сил для их выполнения не хватало, так как с каждым днем обстановка на территории Эстонии осложнялась. С образованием сплошного фронта обороны Таллина 10-й стрелковый корпус приказом главнокомандующего войсками Северо-Западного направления был подчинен командующему флотом, а его командир генерал-майор И. Ф. Николаев назначен моим заместителем по сухопутной обороне. Этим обеспечивалось централизованное руководство всей обороной главной базы флота. Я тогда впервые познакомился с И. Ф. Николаевым. Приглядевшись к нему во время посещений командного пункта корпуса, я увидел, что Иван Федорович был зрелым командиром, имел практический опыт руководства войсками в мирное и особенно в военное время. Не так просто пройти от государственной границы тысячу километров под давлением превосходящих сил врага и сохранить боеспособность частей! Не каждому генералу удавалось это. Это был интеллигентный, выдержанный, спокойный по характеру, требовательный к себе и людям человек. Под стать ему был начальник штаба корпуса генерал-майор Л. С. Березинский, личность более темпераментная. И. Ф. Николаев и Л. С. Березинский прекрасно дополняли друг друга в трудные дни обороны Таллина. После Таллина Иван Федорович возглавил и почти до конца 1943 года командовал 42-й армией под Ленинградом. К сожалению, жизнь генерала Николаева рано оборвалась. В 1944 году его не стало.
Несмотря на численное и техническое превосходство сил противника, в результате упорного и героического сопротивления войск 8-й армии, частей флота, пограничников и эстонского народного ополчения значительная группировка врага была скована, имела большие потери, темп ее продвижения значительно снизился. Теперь для штурма столицы Эстонии враг сосредоточивал еще войска 42-го армейского корпуса 18-й армии, усиленного танковыми и артиллерийскими подразделениями.
В середине августа мы получили директиву Военного совета Северо-Западного направления, в которой подтверждалась безусловная необходимость обороны Таллина. Нам предлагалось усилить сухопутные войска за счет береговой обороны, зенитной артиллерии, баз, служб, аэродромов; мобилизовать гражданское население Таллина для осуществления плана инженерной обороны; подчинить части мелкой артиллерии и зенитных пулеметов сухопутной обороне; более эффективно использовать береговую оборону для помощи сухопутным войскам.
Все это уже делалось или было сделано, о чем мы немедленно доложили главкому.
Генерал-майор И. Ф. Николаев объехал с инженер-полковником А. Н. Кузьминым оборонительные инженерные сооружения на отдельных направлениях, дал им оценку на Военном совете флота. «Сооружения, безусловно, сыграют свою положительную роль, но нужны войска, — докладывал он. — В составе корпуса их очень и очень мало. Я прошу мобилизовать все, что может дать флот за счет кораблей, береговой обороны, учреждений и тылов».
Мы приняли соответствующее решение. Вскоре были сформированы сводный морской полк, особый отряд моряков, батальон специальных войск и ряд других формирований — всего 14 частей и подразделений, укомплектованных добровольцами, краснофлотцами, командирами и бойцами строительных батальонов, общей численностью 16 тысяч человек. Ручное оружие и пулеметы для них выделили из своих запасов корабли и части флота. По решению Военного совета с кораблей было снято 29 пулеметов, с крейсера «Киров» и лидера «Минск» — 45-миллиметровые орудия, с миноносца «Володарский» — 76-миллиметровое орудие, создана батарея на автомашинах для поддержки частей стрелкового корпуса. Вновь сформированные части и подразделения явились заметным подспорьем для войск 10-го стрелкового корпуса. Основой корпуса являлась 10-я стрелковая дивизия, которой командовал генерал-майор И. И. Фадеев. В него входили также: 22-я мотострелковая дивизия НКВД, состоявшая из 5-го мотострелкового и 83-го железнодорожного полков, ранее охранявших государственные объекты в Прибалтике; 156-й стрелковый полк 16-й стрелковой дивизии; Латвийский добровольческий стрелковый полк; корпусные части. Из эстонских истребительных батальонов был сформирован Таллинский коммунистический стрелковый полк численностью около 1500 человек. Командовал им капитан М. Пастернак, военкомом был секретарь ЦК КП Эстонии Ф. Окк. Оба этих отважных человека погибли в тот же день, когда полк занял оборону и принял удар превосходящих сил врага.
К обороне Таллина привлекались корабли, базирующиеся здесь: крейсер, два лидера, девять эсминцев, три канонерские лодки, а также девять батарей береговой обороны и три полка зенитной артиллерии, всего свыше 200 орудий калибра 76 — 305 миллиметров и 74 орудия калибра 37 — 45 миллиметров. Артиллерия 10-го стрелкового корпуса насчитывала 64 орудия 37 — 152-миллиметрового калибра. Кораблям и артиллерийским частям предстояло поддерживать сухопутные войска, оборонявшие Таллин, вести борьбу с артиллерией и авиацией противника, быть готовой прикрыть главную базу с моря, отразить возможные попытки врага высадить десанты, обеспечить эвакуацию. Был разработан специальный план взаимодействия морской артиллерии с сухопутными войсками, согласованный с начальником артиллерии 10-го стрелкового корпуса полковником Г. А. Макаровым и утвержденный флагманским артиллеристом флота капитаном 1 ранга Н. Э. Фельдманом.
Заботясь о создании оборонительных рубежей, об использовании артиллерии, мы не забывали о людях, прежде всего о командных кадрах. Рассмотрев на Военном совете вопрос о воспитательной работе с ними, мы в своем решении записали: «Развертывание и всемерное усиление воспитательной работы с руководящим составом — главная и решающая задача». Мы требовали «систематически изучать наши командные кадры, проверять их в ходе выполнения боевых заданий, настойчиво помогать им устранять недочеты, выдвигая наиболее способных». Военный совет ставил перед командным составом задачу — изучать тактику врага, практиковать разбор поучительных боевых эпизодов.
Большую роль в организации обороны Таллина сыграли партийно-политические органы флота и стрелкового корпуса, городской комитет Коммунистической партии Эстонии. Центральный Комитет КПЭ и Военный совет флота неоднократно обращались с воззваниями к защитникам Таллина. По указанию Военного совета флота более двухсот коммунистов — партгрупорги, заместители политруков, комсорги боевых частей — с кораблей и частей были направлены в войска 10-го стрелкового корпуса, в бригаду морской пехоты и другие флотские части; их распределили по ротам, взводам и командам.
С 10 по 19 августа на фронте под Таллином наблюдалось относительное затишье. Враг сосредоточивал силы. Было ясно, что не сегодня, так завтра начнется штурм наших оборонительных рубежей. В этих условиях мы приняли решение перенести на новое, более безопасное место командный пункт. Он был оборудован на территории Минной гавани, имел радиосвязь с Кронштадтом, Ханко, Моонзундскими островами и телефонную связь со всеми частями, оборонявшими Таллин. Сюда перешли Военный совет и часть отделов штаба флота. Флаг командующего был поднят на посыльном судне «Пиккер»; основные отделы штаба и политуправление разместились на штабном корабле «Вирония». Для обороны территории гавани были выделены специальные подразделения морской пехоты.
13 августа Военный совет флота обратился в Ставку с предложением перебросить для защиты Таллина с полуострова Ханко двадцать тысяч бойцов с артиллерией и танками. Мы, конечно, понимали, что, если эта просьба будет удовлетворена, Ханко окажется сильно ослабленным. Но для обороны Таллина нужны были подкрепления, а взять их было неоткуда. С востока нам ничего не могли дать: обстановка под Ленинградом продолжала ухудшаться, там был дорог каждый боец. Ответ Ставки гласил, что город необходимо оборонять имеющимися в нашем распоряжении силами.
19 августа противник начал артиллерийскую подготовку на юго-восточном и восточном участках. На следующее утро после интенсивного обстрела артиллерией и минометами он перешел в наступление по всему фронту нашей обороны.
На нарвском направлении, которое, как я выше отмечал, являлось главным, первыми приняли на себя удар фашистских войск морские пехотинцы 1-й бригады и бойцы 10-го зенитно-артиллерийского дивизиона. Дивизионом командовал старший лейтенант Е. И. Котов, знающий командир, обладавший завидным хладнокровием, твердой волей, смелостью, умевший разобраться в сложной обстановке. Он всегда появлялся в нужный момент там, где было особенно трудно, и решительно влиял на ход боя. Воины дивизиона вместе с морскими пехотинцами упорно отстаивали рубежи, нанося врагу большие потери в живой силе и технике. Пример доблести и отваги являла батарея лейтенанта С. Е. Соловьева. Она пять раз меняла огневые позиции, редели ряды ее бойцов, но противник нес во много раз больший урон. Военный совет флота не раз отмечал в своих телеграммах храбрость бойцов и командиров дивизиона, тем самым повышая их боевой дух и стойкость.
Бои продолжались непрерывно. Едва стихнув на одном участке, они возобновлялись с новой силой на другом. Наиболее упорный характер бои принимали там, где опорные пункты оказались хорошо подготовленными в инженерном отношении и заблаговременно заняты войсками. Так, в частности, было в опорном пункте Иру, который обороняла бригада морской пехоты полковника Т. М. Парафило. Терентий Михайлович прошел большой жизненный путь от рядового красноармейца до командира бригады. Вся его служба, начиная с небольшой должности ротного учителя, проходила в стрелковых и караульных частях Кронштадта. В конце двадцатых годов его направили на учебу, он окончил Высшие стрелковые тактические курсы. В конце тридцатых годов в звании полковника — командир Кронштадтского стрелкового полка, а с октября 1939 года — командир отдельной стрелковой бригады флота, первого соединения будущей морской пехоты. В войну 1939/40 года Т. М. Парафило успешно командовал лыжным морским батальоном, наступавшим по льду Финского залива в направлении Выборга. Зрелый общевойсковой командир, вполне подготовленный для руководства морскими пехотинцами, он прекрасно показал себя в боях за Таллин.
На Таллин наступали нацистские дивизии, ранее воевавшие на Западе, имевшие боевой опыт. Главный удар они сосредоточили с востока силами 254-й пехотной дивизии. В районе Уэвески, мызы Оясо, мызы Полукола осуществлялся вспомогательный удар войсками 217-и пехотной дивизии. Перешел в наступление противник и на юго-западном участке, где оборонялся отряд полковника И. Г. Костикова. Наши войска дрались самоотверженно. Поддержку им оказывали корабли. Канонерские лодки «Москва» и «Амгунь» артиллерийским огнем подавляли огневые точки противника, поддерживая малочисленную 22-ю дивизию. Внезапные огневые налеты по танкам и скоплениям вражеских войск наносили бронепоезда капитана П. Ф. Живодера и лейтенанта М. Г. Фостиропуло. Вместе с морскими пехотинцами и бойцами 10-го стрелкового корпуса в бой вступили флотские зенитчики 10, 83, 17-го и других артиллерийских дивизионов.
В первый день, несмотря на ожесточенные атаки, фашисты не добились существенных результатов. С утра 21 августа штурм наших позиций начался с новой силой. Мы ввели в бой почти все резервы. На левом фланге противнику удалось прорваться в наше расположение, и выбить его мы не смогли. С каждым часом труднее становилось поддерживать войска нашим летчикам. Они делали в день по шесть-семь вылетов, находились на пределе физических сил.
На третий день боев противник нанес главный удар от мызы Кехра на Вандьяла вдоль Нарвского шоссе. Вспомогательный удар был направлен на Пэрила, мызу Тухала, а также Арувела. Одновременно противник атаковал отряд морской пехоты полковника И. Г. Костикова на пярнуском направлении. Морские пехотинцы героически вели неравный бой с противником, держались до последней возможности. Когда же враг окружил отряд, моряки пошли на прорыв, тяжело раненный полковник Костиков с револьвером в руке шел впереди. Почти все командиры и краснофлотцы погибли. Костиков отстреливался, пока были патроны; последнюю пулю, не желая попасть в плен, направил себе в сердце. После его гибели оборону на пярнуском направлении возглавил полковник Е. И. Сутурин.
Положение с каждым днем становилось все тяжелее.
21 августа вступили в бой и нанесли первые артиллерийские удары по наседавшим гитлеровцам крейсер «Киров» и 305-миллиметровые батареи острова Аэгна. Используя мощь, дальнобойность и меткость, морская артиллерия повела дальний огонь по противнику. Бойцы стрелковых частей и морской пехоты сразу почувствовали мощную поддержку.
Защитники Таллина неоднократно переходили в контратаки. 5-й мотострелковый и 62-й стрелковый, латышский и эстонский полки, батальон 204-го полка на отдельных участках отбивали в день по четыре-пять атак, поддерживаемых артиллерийским и минометным огнем. Теперь уже все корабли, находившиеся на рейде, оказывали артиллерийскую поддержку нашим войскам. Героически отражая натиск врага, защитники Таллина медленно отходили на главную полосу обороны.
В те дни я, как и обычно, записывал в тетрадь основные события, которыми жил; среди записей есть такая: «22 августа. 14 часов. Отряд Сутурина имеет до 60 процентов потерь. 8-й погранотряд ведет бой в окружении, 10-я дивизия и 156-й полк на прежних рубежах, на участке 22-й дивизии противник продвигается. Авиация флота поддерживает наши войска. У врага по Нарвскому шоссе подходят свежие резервы...»
Угроза прорыва немцев в Таллин становилась все реальнее; обстановка требовала, чтобы были предприняты еще более решительные меры для обороны. В целях лучшего руководства ее рубеж теперь был разделен ни три боевых участка: восточный — командир полковник Т. М. Парафило; южный — генерал-майор И. И. Фадеев; западный — полковник Е. И. Сутурин. Дополнительно сформированный отряд моряков-добровольцев занял оборону на шоссе Таллин — Палдиски. Специалисты с крейсера «Киров», лидеров «Ленинград» и «Минск», миноносцев и торпедных катеров понимали свою задачу — не допустить врага в город. И с честью ее выполняли. В один из последних дней боев за Таллин моряки вместе со стрелковыми частями несколько раз ходили в атаку, сбивали врага с занимаемых рубежей.
День и ночь вели огонь по скоплениям живой силы и техники врага корабли эскадры и отряда легких сил: крейсер «Киров», лидеры «Ленинград» и «Минск», эскадренные миноносцы «Скорый», «Сметливый», «Свирепый», «Гордый», «Славный», «Яков Свердлов», «Володарский», «Артем», «Калинин». Только 23 — 24 августа они выпустили более тысячи крупнокалиберных снарядов. В эти дни наступавшие 61-я и 217-я пехотные дивизии врага имели наибольшие потери в личном составе. Подвергалась ударам и 291-я пехотная дивизия, переброшенная под Таллин с нарвского направления.
У артиллерии были свои трудности. Не хватало боезапаса, технических средств разведки. Мы должны были считаться с тем, что со временем, может быть, придется использовать артиллерию для прикрытия перехода из Таллина на восток. И все-таки, если где-либо намечался прорыв фронта и нашим» войскам не хватало сил для обороны, там меткий губительный огонь корабельных и береговых орудий сметал пехоту противника, разряжал критическую обстановку. До мелочей продуманным было управление артиллерийским огнем.
За время обороны Таллина корабли и береговые батареи израсходовали около 13 тысяч снарядов. Командование не раз благодарило артиллеристов за своевременную поддержку наших обороняющихся войск. Противник тоже реально оценивал значение артиллерии кораблей и береговых батарей, поэтому всю силу своих орудий, минометов, авиации обрушивал на них, в первую очередь на крейсер «Киров», ежедневно выпуская по нему сотни тяжелых снарядов, сбрасывая десятки бомб. 24 августа, например, на него было сброшено более 100 бомб. Меткий огонь зенитчиков и умелое маневрирование кораблем позволили избежать серьезных повреждений.
Интенсивно и мужественно сражалась авиация флота, которая штурмовала пехоту и технику врага, прикрывала свои корабли на рейде. Без преувеличения можно сказать, что не было таких объектов врага ни на суше, ни на море, которые не подвергались бы ударам балтийских летчиков. Исключительную отвагу проявили в те дни летчики 10-й авиационной бригады Н. Т. Петрухина, авиационных полков А. И. Крохалева, И. Г. Романенко, А. В. Коронца, отдельной эскадрильи В. И. Мухина.
Я хорошо знал этих отличных командиров. Герой Советского Союза Анатолий Ильич Крохалев — один из наиболее известных на Балтике летчиков. Еще в 1935 году, после окончания курсов инструкторов по технике пилотирования, его назначили командиром авиационной бомбардировочной эскадрильи. Он много и упорно работал с подчинёнными, готовя их к боевым действиям, и его настойчивость дала свои плоды: в войну 1939/40 года летчики эскадрильи капитана А. И. Крохалева совершили сотни успешных боевых вылетов в тыл врага, им не могли помешать ни туман, ни пурга, ни противодействие зенитной артиллерии противника. В воздушных боях летчики всегда брали пример со своего командира, обладавшего, железной волей, твердостью и выдержкой, бесстрашием и самоотверженностью. За выдающиеся заслуги в борьбе с врагом Президиум Верховного Совета СССР 7 февраля 1940 года присвоил Анатолию Ильичу Крохалеву высокое звание Героя Советского Союза,
С первых дней Великой Отечественной войны скоростные бомбардировщики А. И. Крохалева — в непрерывных боях. Когда разгорались бои за Таллин, в его полк поступили новые, по тому времени самые совершенные боевые самолеты — штурмовики Ил-2, бронированные, с мощным вооружением. Они в первых же боях показали отличные летные качества: маневренность, скорость, большую силу огня. Немаловажно было и то, что на этих машинах летали бесстрашные люди, их осваивали Н. В. Челноков, А. Е. Мазуренко, А. С. Потапов, М. Н. Хроленко, Н. Г. Степанян. Гитлеровцы прозвали наши новые самолеты «летающей смертью», настолько эффективным был каждый их удар. Штурмовики смело появлялись над танковыми колоннами врага, не раз бомбили вражеские корабли и транспорты в Рижском заливе. Почти по всем дорогам Эстонии, где обнаруживались войска противника, самолеты бомбардировочно-штурмового полка оставляли свой след. В боях за Таллин полк до последнего сражался с врагом, отбивая его ожесточенные атаки. А. И. Крохалев почти не выходил из кабины самолета, лично водил своих людей в бой.
Нельзя не отметить здесь добрым словом и командира истребительного авиационного полка Ивана Георгиевича Романенко. Он уже в войну 1939/40 года командовал на Балтике авиационным истребительным полком, и тогда же ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
Когда враг подошел к черте города, пришлось основную массу самолетов перебазировать на восток, оставили для защиты таллинского неба лишь часть истребителей; с аэродромов Лагсберг и Юллемистэ их перебазировали на посадочную площадку косы полуострова Пельяссар. Это была узкая полоска земли между домами рыбацкого поселка и урезом воды. Часть самолетов находилась в земляных укрытиях, большинство же маскировали у жилых домов и сараев сетями и другими подходящими материалами так, чтобы с воздуха их трудно было заметить. Полеты с площадки-пятачка, как ее тогда называли, требовали большого мастерства. Это была поистине ювелирная работа.
Боевые вылеты совершались непрерывно, днем и ночью. Летчики отражали налеты вражеской авиации, защищая боевые корабли, стоящие на рейде, штурмовали гитлеровскую пехоту, рвавшуюся к городу. Прекрасно зарекомендовали себя в этих боях истребители И-16, самолеты довольно хрупкой конструкции. Главное, выдерживали наши люди, их ничто не могло сломить.
Наша истребительная авиация совместно с зенитной артиллерией сводила на нет многочисленные попытки самолетов врага ударить по главной базе флота, ее объектам и кораблям. Боевые корабли, базировавшиеся на рейде и в гаванях Таллина, не имели потерь от ударов с воздуха, за исключением небольших повреждений на лидере «Минск» и эсминце «Славный». Противник не смог нанести, ни одного массированного удара по нашим объектам. Это заслуга прежде всего руководителя противовоздушной обороны генерал-майора Г. С. Зашихина, его штаба, политотдела ПВО, командиров и военкомов зенитно-артиллерийских полков Н. И. Полунина, И. Ф. Рыженко, П. П. Гончарова, М. П. Барямова, С. Г. Евстратова, которые со знанием дела трудились, готовили свои части к боям. Особую заботу о состоянии и боевой готовности средств ПВО проявлял Военный совет флота. Для прикрытия и обороны основных наших аэродромов Лагсберг и Юллемистэ мы перебазировали 202-й зенитно-артиллерийский дивизион капитана А. А. Черного (военком батальонный комиссар Г. Ф. Гош). Тут же была расположена и батарея зенитных автоматов лейтенанта П. Ф. Науменко. Зенитчики сражались самоотверженно.
А обстановка с каждым часом становилась все сложнее. Военный совет флота докладывал главнокомандующему войсками Северо-Западного направления: «В результате боев 20 — 23 августа войска 10-го стрелкового корпуса имеют потери до 3000 человек. Противник подошел к внутренней линии обороны города и ведет огонь по Пирите. Танки противника вышли на развилку дорог Таллин — Пярну — Хапсалу. Наша зенитная артиллерия ведет огонь по танкам и пехоте. Артиллерия кораблей, береговой обороны и 10-го корпуса используется для поддержки войск. Бомбардировочная авиация перебазировалась на восток ввиду отсутствия аэродромов, истребители — на посадочных площадках. Длина фронта 50 — 55 километров» [ИО ВМФ, ф. 506, д. 886, с. 28 — 30].
В последующие дни в бой были введены все наши наличные силы, включая эстонские рабочие отряды.
Зенитные орудия использовались для непосредственной поддержки пехоты, они в упор расстреливали врага, и были случаи, когда зенитные батареи, сдерживая натиск противника, оказывались впереди боевых порядков морской пехоты. Противник, не считаясь с огромными потерями, продолжал непрерывно, ожесточенно атаковать.
Оценивая обстановку, члены Военного совета флота пришли к выводу, что защитники Таллина смогут продержаться всего несколько дней. Нужно было готовиться к отходу, вносить коррективы в план нашего прорыва на восток. А для подготовки требовалось время. Военный совет обратился с воззванием к защитникам города. «Настал грозный час, — говорилось в нем, — настал решительный и ответственный момент в обороне Таллина. Грудью встретим врага, как встречали его наши отцы и братья в годы гражданской войны».
И наши люди находили силы, чтобы выстоять еще и еще один день.
В тяжелых боях наши воины проявляли и находчивость, и взаимную выручку. На одном из участков севернее озера Юллемистэ в расположение командного пункта 156-го стрелкового полка проникла группа фашистских автоматчиков. Командир полка полковник Бородкин в этот момент находился вне КП. Штаб полка потерял связь со своими подразделениями. Командование принял на себя находившийся на передовой позиции полковой комиссар Н. А. Гребенщиков из политуправления флота. В течение дня он руководил боем, несколько раз водил подразделения в контратаки. Случаи, когда политработники заменяли выходивших из строя командиров, были нередкими.
Успешно отражал яростные атаки противника батальон морской пехоты под командованием капитана М. Е. Мисюра. Решительными и смелыми были контратаки морских пехотинцев батальонов капитанов Г. В. Викторова, В. В. Сорокина, А. З. Панфилова. Противник, превосходивший их в силе, всякий раз приходил в замешательство, нередко обращался в бегство. Рота морских пехотинцев из батальона капитана Сорокина в течение семи часов боя уничтожила более 250 фашистов; особенно отличились в бою старшие лейтенанты Евграфов и Никишкин, политрук Кириллов, младшие командиры Шалаев, Гончаренко. Стойко сражалась рота техника-лейтенанта Добычина.
Можно привести множество примеров героизма красноармейцев и командиров 10-го стрелкового корпуса, пограничников, бойцов латышского полка и эстонских отрядов. Все стояли насмерть, все, кто мог держать оружие, не покидали оборонительных рубежей. На самых тяжелых и ответственных участках обороны сражались коммунисты и комсомольцы, они увлекали за собой бойцов на ратные подвиги.
Попала в окружение батарея Занько. Все теснее сжималось вражеское кольцо. Политрук батареи Моденов собрал коммунистов и коротко разъяснил обстановку. Было решено «умереть геройской смертью, но врага не пропустить». Не успело закончиться собрание, как гитлеровцы предприняли очередную атаку. Всего 300 — 400 метров отделяли фашистов от батареи. Тогда зенитчики прямой наводкой открыли огонь по атакующим. Враг не выдержал, откатился назад. Командир батареи решил прорвать кольцо окружения. Для обеспечения прорыва была создана небольшая группа автоматчиков, в которую вошли политрук Моденов, секретарь парторганизации Ткаченко и другие коммунисты. Подпустив фашистов, автоматчики расстреливали их в упор, а потом перешли в контратаку. Враг пришел в замешательство; батарея со всей материальной частью была выведена из вражеского кольца. Горстка храбрецов коммунистов несколько часов прикрывала ее отход. Смертью храбрых погибли коммунисты Моденов и Ткаченко.
Бессмертной славой покрыл свое имя в боях под Таллином краснофлотец — торпедный электрик с лидера «Минск» Евгений Никонов, погибший смертью героя на сухопутном фронте. Будучи в разведке, Никонов после тяжелого ранения был схвачен противником. Верный присяге и Родине, он не выдал военной тайны. После мучительных пыток моряка привязали к дереву, выкололи ему глаза и заживо сожгли. Имя героя увековечено на Балтийском флоте и в Эстонии. «Своим героическим подвигом Евгений Никонов показал яркий пример дружбы и братства народов, образец воинской доблести, мужества и бесстрашия», — говорится в постановлении исполнительного комитета Таллинского городского Совета депутатов трудящихся, посвященном подвигу балтийца. Никонову посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Защитники Таллина сделали все, что от них зависело. Все сражавшиеся знали, что они своей стойкостью задерживают врага, рвущегося к Ленинграду. Но силы были неравны. Вражеским частям удалось прорвать оборону на реке Пирита между Лагеди и Иру и проникнуть в районе Юллемистэ на окраину города. Прорвался враг и к Нымме. Теперь гитлеровцы обстреливали не только боевые порядки войск, но и сам город, используя для корректировки огня аэростаты и самолеты.
К исходу 25 августа, оценив обстановку, Военный совет флота доложил главкому Северо-Западного направления и наркому Военно-Морского Флота: «Все способные дерутся... с кораблей сняты все люди, без которых можно обойтись, тылы, штабы сокращены, однако под превосходящими силами противника кольцо вокруг Таллина сжимается. Части 10-го стрелкового корпуса несут большие потери. Линия обороны в нескольких местах прорвана, резервов для ликвидации прорыва нет. Корабли на рейде находятся под обстрелом. На 17 часов 25 августа наметился прорыв врага юго-восточнее города с задачей отрезать полуостров Вимси. С юга и юго-запада наступают превосходящие силы противника, под давлением которых части 10-го стрелкового корпуса и полк Сутурина отошли на линию обороны города. Около 17 часов был налет авиации. Танки врага вошли в лес Нымме. Артиллерия кораблей, береговой обороны, зенитная артиллерия ведут сильный огонь. Гавани, рейд обстреливаются противником. Военный совет, докладывая создавшуюся обстановку, просит ваших указаний и решения по кораблям, частям 10-го корпуса и береговой обороне флота на случай прорыва врага за черту города и отхода наших войск к морю.
Посадка на транспорты в этом случае невозможна» [26 августа на Таллинский рейд из Моонзунда возвратился отряд кораблей Балтийского флота под командованием капитана 2 ранга С. Д. Солоухина, действовавший на коммуникациях в Рижском заливе].
Можно видеть, что и тогда, когда судьба Таллина была предрешена, Военный совет флота не имел возможности принять самостоятельного решения об отводе кораблей на восток и эвакуации наших войск. Не ожидая ответа на наш доклад из штаба направления, мы начали готовиться к тому неизбежному шагу, который должны были сделать в ближайшие несколько дней. Военный совет отдал командиру Кронштадтской военно-морской базы контр-адмиралу В. И. Иванову распоряжение такого содержания: «Для помощи боевым кораблям и судам, прорывающимся из Таллина, и их встречи создать группу кораблей и вспомогательных средств, которую возглавить на острове Гогланд капитану 2 ранга Ф. В. Зозуле или И. Г. Святову».
Тем временем обстановка становилась все хуже. К 16 часам 26 августа противник повел наступление на Таллин по всему фронту. Отдельные его группы находились в шести километрах от города. Усилились удары по кораблям на рейде. Крейсер «Киров» почти непрерывно маневрировал. Вот что записано в его историческом журнале: «В 9 часов 50 минут сброшено 24 фугасные бомбы весом от 100 до 500 килограммов (на крейсер. — В. Т.).
В 16 часов 30 минут сброшено 42 фугасные бомбы весом от 100 до 500 килограммов.
В 17 часов 56 минут сброшено 38 фугасных бомб весом до 250 килограммов.
В 18 часов 12 минут сброшено 22 фугасные бомбы весом от 100 до 250 килограммов...»
И так четырнадцать раз за день! Бомбы рвались в восьми — десяти метрах от корабля.
Были прямые попадания в лидер «Минск» и эскадренный миноносец «Славный», затонул транспорт «Луначарский».
Защитники Таллина дрались до последнего. Между Тартуским шоссе и парком Кадриорг мужественно оборонялся Таллинский рабочий полк. В парке Кадриорг сражались работники политуправления флота и курсанты Военно-морского училища имени М. В. Фрунзе. Курсанты-фрунзевцы проявляли стойкость и героизм. У памятника «Русалка» отделения курсантов Белова и Никитина в течение десяти часов отражали ожесточенный натиск врага, расстреливая его из пулеметов. Особое мужество и храбрость в последних боях проявляли бойцы 10-й стрелковой дивизии, морские пехотинцы бригады Т. М. Парафило, личный состав корпусного 242-го зенитного артиллерийского дивизиона, 62-го стрелкового полка, батальона связи корпуса, флотские зенитчики. Отважно сражался 35-й отдельный инженерный батальон под командованием капитана Н. В. Кваши и политрука Д. П. Тимонова. Документы сохранили имена сражавшихся в этом батальоне добровольцев: инженеров Н. Н. Загвоздкина, М. А. Романенко, М. И. Марголина, В. М. Диденко. Защитники и население города по-прежнему проявляли исключительную выдержку, твердость духа и сплоченность. ЦК КП Эстонии, правительство республики, командование корпуса, Военный совет флота осуществляли твердое руководство обороной.
26 августа главнокомандующий войсками Северо-Западного направления, учитывая исключительно неблагоприятную для нас обстановку, а также необходимость сосредоточения всех сил для обороны Ленинграда, с разрешения Ставки приказал эвакуировать флот и гарнизон Таллина в Кронштадт и Ленинград.
Немедленно был созван Военный совет, на его заседание приглашены командиры и военкомы соединений и отдельных частей. Контрадмирал Ю. А. Пантелеев кратко доложил обстановку на море и в воздухе, генерал И. Ф. Николаев — на суше. Оба сделали выводы О возможности или, лучше сказать, о невозможности дальнейшей обороны. Командиры соединений Дрозд, Чероков, Египко, Петрухин, Зашихин и другие кратко изложили свои предложения по этому вопросу.
Выслушав их, я объявил решение главнокомандующего войсками Северо-Западного направления маршала К. Е. Ворошилова эвакуировать всех защитников Таллина в Ленинград, где складывалась очень тяжелая обстановка. Были объявлены сроки отхода с позиций, методы прикрытия отходящих войск, время посадки на транспорты.
Времени оставалось мало, а подготовительной работы было много. К тому же противник, словно чувствуя наши намерения, усилил удары. Потоплен плавучий док, получили повреждения склады в торговом порту. Участились налеты на корабли, транспорты и береговые батареи. Только на «Киров» сброшено за день около 140 бомб весом от 250 до 1000 килограммов. Сказывалось слабое воздушное прикрытие базы. 242-й зенитный артдивизион потерял уже семь орудий из восьми и до 70 процентов личного состава. Вставший к последнему орудию командир дивизиона майор Дионисьев погиб в бою.
27 августа Военный совет приказал войскам подготовиться к отходу с занимаемых рубежей. Для обеспечения отхода на всех участках обороны были предприняты контратаки, на многих направлениях противник отброшен на 1 — 1, 5 километра.
Задачу прорыва на восток флоту предстояло решать в условиях сильно возросшей минной опасности, ударов с воздуха, возможных ударов надводных и подводных кораблей. Противник, предвидя нашу эвакуацию» с первых дней июля спешно минировал Финский залив.
Одновременно враг создавал систему артиллерийского огня, перекрывающую фарватеры, сосредоточивая штурмовую и бомбардировочную авиацию, формировал группы торпедных катеров. К этому времени мы лишились в Эстонии последней посадочной площадки для самолетов, поэтому до маяка Вайндло (почти половина пути) корабли не могли быть прикрыты с воздуха истребительной авиацией.
Фашисты наращивали удары также в направлении мызы Нахату, мызы Вяо, Козе, вдоль железной дороги на Нымме, северной оконечности озера Юллемистэ-Ярв. Они атаковали, не считаясь с потерями. Наша оборона подавлялась массированным артиллерийским, минометным и автоматным огнем. Врагу удалось выйти к восточной окраине города и создать реальную угрозу срыва эвакуации. Допустить этого мы не могли. Стремительными контратаками в парке Кадриорг, у целлюлозной фабрики, у аэродрома, на Козе фашисты были остановлены.
Приказ об отходе начальники штабов частей, оборонявших Таллин, получили около 12 часов 27 августа. На транспорты войска должны были садиться в Купеческой, Минной, Беккеровской и Русско-Балтийской гаванях, части береговой обороны — в Палдиски, на островах Найссар и Аэгна. Транспорты и другие перевозочные средства рассредоточили заблаговременно. Теперь дело было за тем, чтобы, опираясь на заградительный огонь корабельной и береговой артиллерии, боевые действия войск прикрытия, организованно оторваться от противника, совершить быстрый марш к гаваням и погрузиться. Тут же транспорты и корабли должны были отойти на рейд. На все это отпускалось несколько часов. Нам помогло то, что мы начали планировать вывод из Таллина надводных и подводных кораблей, транспортов, вспомогательных судов до того, как поступило указание Ставки.
На заседании Военного совета мы утвердили порядок движения с Таллинского рейда боевых кораблей и транспортов. Была утверждена и организация боевого управления ими на переходе. Флагманский командный пункт находился на крейсере «Киров», здесь же располагался Военный совет. Командование отрядом главных сил осуществлял командующий флотом. Первый заместитель командующего флотом — начальник штаба контр-адмирал Ю. А. Пантелеев — на лидере «Минск» (командир капитан 2 ранга П. Н. Петунии). Второй заместитель командующего флотом контр-адмирал Ю. Ф. Ралль — на эскадренном миноносце «Калинин». Радиосвязью разрешалось пользоваться только для докладов о противнике при возникновении чрезвычайных обстоятельств, требовавших вмешательства командующего. Командиры конвоев шли на головных транспортах, со своими судами имели визуальную связь, с командующим — по радио. Такая организация командования целиком себя оправдала, она обеспечивала живучесть, гибкость и непрерывность управления силами на переходе.
Сыграла большую роль хорошо налаженная связь, которую имел штаб флота с соединениями и частями, защищавшими Таллин. Флотские связисты в самой сложной боевой обстановке были на высоте. Всегда четко и бесперебойно работали средства связи главной базы, а также Кронштадта, Ханко, острова Сарема. В период обороны Таллина связисты выполняли важную и ответственную задачу: четко осуществлялась связь от Кронштадта до Ханко, от Сарема до одиночной подводной лодки, находящейся на боевой позиции в южной части Балтики.
Согласно плану, разработанному штабом флота совместно с командованием 10-го стрелкового корпуса, отвод войск и посадку на корабли намечалось провести в ночное время. Днем же обороняющиеся части, сдерживая напор врага, продолжали контратаки, ликвидировали многочисленные прорывы своих рубежей на всех направлениях. Одновременно изучались маршруты движения к гаваням. Проводилось минирование объектов в городе: фабрик, заводов, складов. Весь день ни на минуту не утихали артобстрелы, налеты самолетов. Мы вынуждены были отказаться от посадки войск на суда в районе Купеческой гавани.
В 18 часов специальные подрывные команды приступили к уничтожению военных объектов. В 21 час начали отходить войска. Для обеспечения их отхода артиллерия флота и корпуса в течение двух часов вела по запланированным рубежам массированный неподвижный заградительный огонь, затем до пяти утра осуществлялся последовательный перенос линии огня все ближе к городской черте для прикрытия последних отходящих частей. Это обеспечило отрыв войск от противника, их движение по городу и погрузку на транспорты. Связисты помогали артиллеристам в управлении огнем. Основной наблюдательно-корректировочный пост был развернут на башне «Длинный Герман» в Вышгороде, откуда хорошо просматривались все дороги и подходы к Таллину. Командир поста лейтенант Свирин и его подчиненные, радисты, сигнальщики, телефонисты, до последней возможности обеспечивали кораблям и береговым батареям эффективный огонь по врагу. До последнего стояли моряки и команда рейдового поста СНиС «Таллин» во главе с мичманом А. М. Дворецким на вышке в торговом порту. Одновременно подавлялись батареи и минометы, обстреливавшие наши корабли и транспорты на рейде. Ни одного судна здесь мы не потеряли, настолько продуманно и организованно все делалось.
Для обеспечения порядка при посадке людей на транспорты был назначен комендант из командиров штаба флота, в помощь ему выделялась группа командиров отдела военных сообщений. На случай нарушения линейной связи коменданты имели в своем распоряжении мотоциклистов.
Первые части подошли к гаваням около 23 часов. Погрузка производилась быстро и организованно.
Около четырех часов 28 августа начальник штаба флота контрадмирал Ю. А. Пантелеев доложил, что посадка во всех гаванях и на пристанях окончена. Корабли и транспорты приняли более двадцати трех тысяч человек. Если кто-то еще оставался на берегу, то это были одиночки или небольшие группы, которым предстояло идти по тылам врага в надежде где-либо перейти линию фронта.
В течение всей этой ночи шел мелкий предосенний дождь. Члены Военного совета флота находились на своем командном пункте в землянке Минной гавани Таллина. Мы внимательно следили за тем, как выполняется принятое нами решение об отходе войск, их погрузка.
Перед нашими глазами на пристани проходили колонны, у людей был усталый вид, но шаг тверд, суровые лица оставались спокойными, ни тени растерянности, никакой паники.
Я стоял на пристани в Минной гавани и думал: «Мы вернемся к тебе, Таллин! Мы обязательно вернемся!»
| Предыдущая страница | Содержание | Следующая страница |
