Н. п. — значит наблюдательный пункт. Высоко над домами вышка. Оттуда видно во все стороны. Эта наблюдательный пункт. Там стоит девушка с биноклем. Она наблюдает, куда в районе падают снаряды, и сейчас же по телефону сообщает в штаб, чтобы там записывали каждый снаряд, какой вред он причинил.
Бывало, что снаряды падали каждые три минуты, только поспевай следи. Все видно отсюда, с вышки.
Вот шла по улице женщина с корзинкой, шла, шла и упала. Как будто споткнулась. Но она уже не встанет. Подбежал к ней человек, посмотрел, тронул ее руку, пощупал пульс и отпустил руку и побежал в сторону. Значит, уж помочь ей нельзя.
Вот идет старик, вытянув руку. Ничего не несет, ничего не просит, а рука вытянута. Посмотрела девушка в бинокль, видит — кровь бежит по руке. Ранен старик в руку и боится опустить ее, чтобы крови много не текло. Зашел он в подъезд, над которым написано: «Пункт первой помощи». Там ему перевяжут руку.
Бегут два красноармейца. Бегут, как в бою, — перебегают от дома к дому, выжидают, когда разорвется очередной снаряд, и снова бегут дальше. И все это делается не в поле и не в лесу, а посреди Ленинграда.
Дрожат слезы в глазах у наблюдательницы, сурово сжала она губы, видя, как впиваются снаряды в ленинградские дома, как убивают и ранят стариков и женщин. Но за детей больнее всего. Вот ребенок откуда-то взялся на улице, когда растаял дым разрыва. Он припал к мостовой, снова поднялся, прыгнул в сторону. Ну чего же он ждет, почему не уходит? Он, наверное, растерялся. Нет, он точно играет в пятнашки со снарядом. Вот ударил снаряд на углу, и мальчик не от него бежит, а к нему! Он совсем растерялся от страха. Не может понять наблюдательница, что такое происходит с мальчишкой. Отсюда, с крыши, он кажется совсем крошкой, и чем ему можно помочь, она не знает. А он прямо играет со смертью. Какой-то ненормальный мальчишка! И с улицы не уходит и под снарядами вертится.
Немцы перенесли огонь в другой район, и обстрел ушел из поля ее наблюдения. А потом и дежурство ее кончилось. И она пошла домой — хотела убедиться, что девочка ее цела и что дома все благополучно.
Идет по улице и видит того мальчишку, что так заставил ее волноваться. Она его остановила и говорит:
— Ты что же, не умеешь себя вести при обстреле? Чего ж ты с испугу метался, как заяц?
— Я не метался, — ответил мальчишка, руки в карманы, смотрит весело. — Я не знаю, где ты была, а я снарядов не боюсь.
— А чего тебе делать на улице, когда обстрел?
— Значит, есть дело.
— Какое же у тебя дело? Что ты мне глупости говоришь! Я ж видела, как ты крутился между снарядами...
— Я крутился — видела, — говорит, — а это ты видела?
Он засунул руку в карман, и на его ладони она увидела осколки самые разные: и длинные, с загнутыми краями, и маленькие, как ломаные стамески, и широкие, какие угодно.
— Я осколки собираю для коллекции,— сказал он гордо. — Мальчишки вернутся из эвакуации, а я им похвастаю: «Видели, что я насбирал?»
| Предыдущая страница | Содержание | Следующая страница |
