С передовой доносилась трескотня пулеметов. Ночью над ней повисали осветительные ракеты. Где-то глухо ухали пушки. С неприятным шелестом над головой пролетали тяжелые снаряды и падали там, где в серой пелене виднелись очертания сурового, величественного Ленинграда.
Два с половиной года отшагал сержант Николай Пивоваров по дорогам войны. Многое видел. И пожарища, и разграбленные города и села. Он видел убитых и раненых. Но то было в бою. А здесь по городу стреляли, как по мишени, хладнокровно посылали снаряд за снарядом, гибли женщины, дети, старики... Жгучая ненависть к врагу наполняла сердце при одной лишь мысли об этом.
Танкисты не раз уже спрашивали командира роты старшего лейтенанта Яковлева: — Скоро ли в бой?
Январской ночью сорок четвертого года 49-й отдельный тяжелый танковый полк майора Краснова занял позиции в районе Пулкова. Утром 15 января, когда стих артиллерийский ураган, бушевавший на позициях противника, раздался долгожданный приказ: — За Родину! Вперед!
Машина командира роты Яковлева первой ринулась в бой. Николай из своего танка видел, как она утюжила окопы врага, подминая под себя все, что могло оказывать сопротивление. И вдруг танк Яковлева, словно ужаленный, завертелся на месте. Рядом с машиной продолжали рваться снаряды, а затем внутри ее раздался взрыв.
— Пивоваров! — услышал Николай голос лейтенанта Максимова. Видишь «тигра»? Это он саданул. Заряжай бронебойными. Огонь!
Николай почувствовал, как вздрогнул танк. Прильнув к прицелу, увидел, что снаряд разорвался левее «тигра».
— Огонь! — опять донеслось до него.
Машина с крестом накренилась, словно стог сена.
— Молодец, Колька! — послышался в шлемофоне голос лейтенанта. — А теперь ударь по высотке. Дзот не дает пехоте ходу.
Ствол орудия нащупал амбразуру с пулеметом, плюющим металлом. Комья земли, смешанные со снегом, поднялись над бугром. Ветер донес многоголосое «ура».
С ожесточенными боями соединения 42-й армии продолжали продвигаться вперед. Врага приходилось буквально выкорчевывать из укреплений. Особенно тяжелые бои развернулись на подступах к Красному Селу. В первой же стычке было подбито несколько наших танков.
После гибели старшего лейтенанта Яковлева командиром роты назначили лейтенанта Максимова. Его подразделению поставили задачу овладеть селом Константиновка, прорваться к железной дороге и оседлать ее.
Получив приказ командира полка, лейтенант Максимов повел роту в атаку. Первую линию обороны танки прошли без потерь. Не подвел их и лед небольшой речонки. Впереди была Константиновка. Танк командира возглавлял атаку. Но едва его машина выскочила в одну из кривых улочек, как механик-водитель доложил:
— Заклинило скорость!
Положение оказалось критическим. Машина в любую минуту могла стать отличной мишенью. Теперь все зависело от решительности и находчивости экипажа.
— Товарищ лейтенант, разрешите мне, — попросил Пивоваров. — Я же слесарь по профессии.
— Давай, Коля, только быстрее...
Пули градом стучали по броне. Только бы не появилась немецкая самоходка или танк. Нервные, напряженные минуты. Каждая равна целой жизни.
Николай лихорадочно искал повреждение, казалось, что он уже возится целую вечность, и все без толку. А тут еще машину начали обстреливать вражеские минометчики.
Наконец грязный, но довольный Николай нырнул в люк:
— Готово!
Лейтенант облегченно вздохнул и коротко бросил:
— Вперед!
Вслед за танками в село ворвалась пехота.
К вечеру линия железной дороги была перерезана танкистами. Они вышли к восточной окраине Красного Села. Багровое кольцо пожаров и орудийных зарниц окружило город. Впереди чернела Воронья гора. И там, словно призрачные огоньки, мелькали вспышки орудий, разрывы снарядов. Шел ни на секунду не умолкавший бой.
На рассвете сигнальные ракеты подняли дивизии 42-й армии на штурм Красного Села. Двинулись и танкисты.
— Давай, давай, браток! — кричал Николай механику-водителю.
Тяжелый «КВ» двигался, оставляя позади воронки, рытвины. Нырял, словно в бурном потоке. И в окуляр прицела были видны то дома, то небо, то мелькали деревья, люди.
— Давай, давай...
Танки стремительно шли вперед, прокладывая путь пехоте...
После снятия блокады многих солдат и офицеров 49-го отдельного гвардейского тяжелого танкового Красносельского Краснознаменного полка наградили орденами и медалями. В списке представленных к наградам была фамилия и Николая Пивоварова.
Весной 1944 года подразделение, в котором служил старшина Пивоваров, было переброшено под Тулу. Танкистам предстояло взамен потрепанных в боях машин получить новые «ИСы». И опять дни наполнились упорным трудом: осваивали машины, учились меткой стрельбе из пушек, пулеметов. Дни казались похожими один на другой, но некоторые из них запоминались особенно. В один из них перед застывшим строем солдат командир полка вручил старшине Пивоварову орден Славы III степени.
— Теперь, Николай, тебе еще надо два ордена заработать,— поздравляли товарищи, — тогда домой вернешься полным кавалером. Честь и почет.
— Что ж, поживем, увидим. Всякое может случиться,— улыбался Пивоваров.
* * *
Шло время. Весна сменилась знойным летом. В жаркий августовский день подразделение тяжелых танков в составе 6-й танковой армии было погружено вместе с техникой на платформы... Поздно ночью к разрушенному перрону города Яссы подошел воинский эшелон. По вагонам полетела команда:
— Выгружайсь!
Когда вершины деревьев окрасились в нежно-розовый цвет, трудно было различить среди зелени замаскированные машины.
В экипаже одной из них, которой командовал лейтенант Алексей Панарин, наводчиком танкового орудия был Николай Пивоваров. Он быстро освоился с обстановкой, подружился с автоматчиками, которые были приданы экипажу, порой незло подтрунивал над ними.
— Теперь, значит, вы вроде хранителей,— обращался он к молодым воинам.
— Мы не хранители, а бойцы, — обиженно откликался рядовой Байназаров, — сами воевать будем...
— Какие из вас воины. Наездники, да и только. Приказ выступать был получен ранним августовским утром. Из рощи, выстраиваясь в колонну, выходили машины. Жерла орудий смотрели на запад. Танкистам предстояло преодолеть Карпаты и неожиданно ударить по врагу с тыла.
Местные жители с изумлением смотрели, как большие, массивные машины медленно поднимались все выше и выше, оставляя за собой просеку из поваленных деревьев, утрамбованного кустарника.
— Прямо в небо лезут, — переговаривались старики.— Испокон веков такого не видели.
— Еще не то будет, деды, — отвечали им в короткие минуты отдыха солдаты. — Скоро до фюрера доберемся...
— Ну и дай бог, сынки. Побыстрее с ним кончайте, только себя берегите.
Гитлеровское командование не предполагало, что советские танкисты смогут преодолеть Карпаты и появятся там, где их не ждали. Пройти через горы по бездорожью—дело нешуточное. Фашисты считали, что сделать это в короткий срок просто невозможно. Но русские танкисты преодолели крутые горные дороги, лесные чащобы, бурные протоки. Теперь, прорвав фронт и оказавшись в тылу врага, они наносили ему значительный урон.
Подразделение, в котором была машина лейтенанта Алексея Панарина, держало курс к городу Бузэу. Противник, надеясь остановить танки, выставил сильные заслоны, бросил против них авиацию.
Фашистские самолеты появились, когда танки были уже на подступах к городу. Первыми их заметили автоматчики.
— Товарищ лейтенант, воздух! — закричал Байназаров.
— С машины! Ложись в кюветы!
Через минуту пулеметная очередь свинцовым градом ударила в броню. Впереди танка разорвалась бомба, образовав огромную воронку. Самолеты пикировали один за другим.
— Вот, сволочи, и ни одного в прицел не поймаешь, — в сердцах сказал Пивоваров. — Я бы им дал прикурить!
Машина ловко маневрировала на трассе. Водитель-механик Ефим Хальзов показывал чудеса мастерства. «С таким жонглером не пропадешь»,— думал Николай одобрительно.
Когда, наконец, самолеты исчезли в синеве неба, Ефим, сняв гимнастерку, протянул ее Пивоварову:
— Помоги выжать, старшина! Я словно под дождем побывал.
Бомбардировка не для всех экипажей закончилась благополучно. Несколько исковерканных машин осталось стоять на дороге. Были раненые и убитые. Погибших похоронили неподалеку от дороги, в братской могиле. Каждый солдат у невысокого холмика давал слово отомстить за погибших товарищей.
...Коменданту города Бузэу пришла срочная телефонограмма: «Русские танкисты на подходе. Срочно эвакуируйтесь».
К стоявшему на запасном пути эшелону ринулись штабные автомашины. Из них в вагоны грузили архивы, имущество. Во втором эшелоне разместились семьи высокопоставленных чинов.
Машинисты срочно разводили пары. Офицеры заметно нервничали. Уже невооруженным взглядом они видели стремительно приближавшиеся танки. Несколько снарядов разорвалось почти у самой насыпи. Эшелоны стали набирать скорость. Командир танка лейтенант Панарин, видя, как уходят составы, забеспокоился:
— Убегут, гады. Ефим, нельзя ли поднажать, уж очень немец торопится. Видно, неспроста.
— Товарищ лейтенант, прикажите остановить танк, — обратился к командиру с неожиданной просьбой Пивоваров.
— Ты что, старшина, спятил?
— Прошу вас... Для верного выстрела.
— Смотри, Николай, ответишь, если утекут.
«Предположим, состав идет со скоростью километров пятьдесят — шестьдесят, — прикидывает наводчик, — значит, нужна поправка.»
Экипаж, затаив дыхание, следит за старшиной. В такие минуты и не подумаешь, что наводчик — человек веселый. Лицо суровеет. На лбу — резкие морщины.
Эхо пушечного выстрела словно перекликается с новым эхом, более мощным. От прямого попадания взорвался паровозный котел. Эшелон остановился. Из окон вагонов начали высовываться руки с белыми платками, простынями.
— Ну, эти отвоевались, — подытожил лейтенант Панарин. — Пехота разберется теперь, кого куда отправить. Тебя, Пивоваров, за боевое мастерство буду просить представить к награде. А сейчас, Ефим, давай рванем за город, у меня по карте там аэродром значится. Заглянем туда...
Взлетная полоса была чистой. Самолеты стояли слева и справа от нее в строгом порядке. Несколько машин находилось в ангарах. Командир авиационного полка слышал в городе какие-то глухие взрывы. Позвонил в штаб, но там никто не отвечал. Обеспокоенный, он послал адъютанта выяснить, что произошло. Вот-вот должен вернуться. Каково же было удивление немецкого офицера, когда он увидел вместо машины с адъютантом мчащийся танк. На его боку четко вырисовывалась красная звезда.
Такого переполоха танкистам видеть еще не приходилось. Гитлеровские летчики в панике метались по аэродрому, стараясь спастись от пулеметных очередей надвигающейся стальной громады. Вспыхнуло несколько самолетов, прошитых артиллерийскими снарядами. Пламя перебрасывалось с одной машины на другую. И лишь двум или трем самолетам удалось подняться в воздух.
За проявленное мужество и смелость в бою под городом Бузэу Пивоваров был награжден орденом Славы II степени.
...После длительного и напряженного марша-броска танкисты, съехав с асфальтированной дороги, расположились у небольшой речки. Говорливая, она прыгала с камня на камень, несла прохладу и свежесть разгоряченным людям. Солдаты жадно, припав к котелкам, пили горную воду. От нее ломило зубы, и танкистам казалось, что это вовсе не Румыния, а родной хутор, деревня и в котелках вода из колодца, криницы, ключа, из которых они пили с малых лет.
— А у нас в Новоспасске, что в Ульяновской области, вообще-то вода слаще, — вытирая с уголков губ крупные капли, задумчиво произнес Иван Белоусов.
— Да что у вас, попробовал бы ты курской водички, не то бы сказал, — вновь наполняя флягу, ответил Алексей Панарин. — Впрочем, каждый хвалит свою. Стосковались мы по дому... А куда это запропастился наш старшина?
— В танке, что-то с пулеметом возится. Неугомонный какой-то. Крикнуть его, товарищ лейтенант?
— Не надо. Пускай занимается. А вообще-то здесь хорошо, Ваня. Когда-нибудь приедем отдыхать. Вокруг, я слыхал, находятся курорты.
Но, не договорив фразу, лейтенант бросился к танку.
— Николай, — затормошил он старшину. — Погляди на дорогу — гости едут!
На трассу выскочил бронетранспортер с закрепленной сзади пушкой. Видимо, гитлеровцы никак не ожидали увидеть русские танки. Бронетранспортер остановился, попятился назад. Развернуться ему мешала пушка. Несколько человек выпрыгнули из бронетранспортера и попытались отцепить орудие.
— Пивоваров! Чего тянешь? Бей! — Момент, товарищ лейтенант!
Танкисты, как завороженные, смотрели на медленно плывущий ствол танкового орудия. Вот он на мгновение остановился. Полыхнул желтым языком пламени. А затем резкое эхо пронеслось по горам. Бронетранспортер загорелся. Не успели танкисты добежать до машины Пивоварова, как раздался второй выстрел. И рядом с бронетранспортером ткнулся в землю выскочивший Из-за поворота броневик.
— Чертов сын, ну-ка вылазь из машины! — потянул Николая лейтенант. — Почему раньше не стрелял?
— Товарищ лейтенант, мне же лучше из танка видно, чем вам. Выстрели на минуту раньше — и угодил бы в машину лейтенанта Сторожука. Она мне прицел заслоняла.
— Выдержка же у тебя, Пивоваров, — позавидуешь.
— По машинам! — раздалась команда. Танкисты один за другим ныряли в открытые люки.
Замешкался лишь Белоусов. Запыхавшись, он втиснулся в танк и протянул котелок с водой:
— На-ка, хлебни, снайпер. Крепче ничего нет... Красная стрелка на карте командира упиралась в город Сибиу. На подступах к нему танкисты вступили в поединок с зенитной батареей. Бой был жестоким. В машину Панарина угодил снаряд. Пивоварова, механика-водителя и командира ранило. Товарищи доставили их в госпиталь. На прощание сказали:
— Батарею в прах разнесли. Жаль, что вас зацепило. Ну, ничего, мы тут остановились неподалеку, будем навещать.
Вскоре танкисты пришли радостные, возбужденные. Они долго трясли руку Николаю, хлопали его по плечу, поздравляя с награждением орденом Славы I степени.
Долечиваться раненым предстояло в тыловом госпитале. Попрощаться с экипажем зашли боевые друзья-автоматчики Байназаров, Жураев, Камалов.
— Слушай, Коля, после войны приезжай к нам в Каракалпакию, — сказал Байназаров. — Там твою ногу обязательно вылечат, как тур прыгать начнешь. Девушку красивую найдешь. Свадьбу сыграем.
— Вы мне бросьте мирную жизнь рисовать, — не выдержал старшина. — Что же это получается? Из боя вынесли, а теперь, значит, Колька переходи на диету и жди конца войны? Такое не по мне. Сбегу я отсюда. Панарин и тот не возражает. Поняли?
— Как же это, товарищ старшина? Вам лечиться надо...
— В танке скорее все заживет. Достаньте мне побыстрее одежду, да чтобы вас не засекли.
...Сибиряк старший лейтенант Александр Головачев, скупой на слова, молча слушал Пивоварова.
— Ладно. Раз ты безлошадный, возьму к себе. Много прослышал о твоей меткости. Сейчас пока отдыхай, пускай рана затягивается. А там, глядишь, на танке и в Берлин въедем.
...Два танка — Головачева и Сторожука, опередив роту, вышли к городу Хатван. Танкисты приняли решение оседлать дорогу на Будапешт и задержать вражеские подкрепления. Машины замаскировали в кустарниках. У обочин залегли автоматчики. Ждать им пришлось недолго. На дороге появились мотоциклисты. Подпустив поближе, автоматчики расстреляли их в упор. За мотоциклистами двигалось несколько автомашин с пехотой. И тут в дело вступили танкисты. Прицельный огонь не позволял врагу прорваться через заградительный рубеж. Бой не стихал несколько часов. К вечеру танкистам по радио передали: «Продержитесь час, идем на выручку».
Вскоре подошли наши пехотинцы. Они окружили машины, обнимали автоматчиков, совали танкистам консервы, яблоки.
— Спасибо, братцы,— отбивался от наседавших солдат Пивоваров. — Этих запасов хватит на неделю. Самое главное, что вовремя нам помогли. Снаряды уже были на исходе.
— Ничего, старшина, пополнишь боекомплект, и давай ходу на Берлин.
...Может быть, и въехал бы на танке старшина Николай Пивоваров в логово врага, если бы не авиация противника. На пограничной с Чехословакией реке Ипель неожиданно налетели «юнкерсы». Едва автоматчики залегли, как шквал огня обрушился на танки. Механик попытался спрятать машину под нависшие скалы. Но, видно, защита была ненадежной. Танк повредило. По редкой случайности он не загорелся. А когда закончился налет, открыть люки танкисты не смогли. Их придавило камнями и деревьями. Люди оказались словно в железной ловушке. Выручили автоматчики.
Танк Сторожука пострадал меньше. У него только заклинило пушку.
— Вот так встретили победу, — переживал Сторожук. — Вы двигаться не можете, а мы стрелять. Теперь сидеть до заговения и ждать помощи.
— Ладно, дружище, не тужи, — сказал Николай.— Постараюсь выручить. Вот только не думал я, что в последние дни войны профессия слесаря сгодится. Ну, давай посмотрим вашу пушку.
И опять пришлось расставаться с друзьями. Танк Сторожука с усиленной группой автоматчиков уходил дальше на запад.
...После войны Николай Иванович Пивоваров демобилизовался, вернулся в родной Ростов. Пошел работать на свой завод слесарем-инструментальщиком. Обзавелся семьей. Ничем не выделяется среди товарищей бывший фронтовик. И лишь в День Победы, когда яркое солнце отражается в его орденах и медалях, жители города почтительно смотрят на невысокого, подвижного мужчину. Ведь в этих наградах — путь солдата, подвиг, навечно вчеканенный в металл.
В. Чепус
| Предыдущая страница | Содержание | Следующая страница |
