В конце августа 1941 года немецко-фашистские войска предприняли отчаянное усилие выйти к Ладожскому озеру, бросив в наступление две танковые, две моторизованные и четыре пехотные дивизии. 30 августа после ожесточенных боев противник занял станцию Мга и вышел на левый берег Невы в районе села Ивановское. Командование Ленинградского фронта [23 августа Северный фронт был разделен на Ленинградский и Карельский фронты], чтобы не допустить форсирования противником Невы, перебросило в этот район свежие войска. Сюда же были направлены и корабли Ладожской военной флотилии. Пехотинцы и моряки совместными усилиями сорвали попытки немецко-фашистских войск форсировать Неву в районе Кузьминки и Арбузово.
Боевые действия кораблей у Шлиссельбурга проходили в чрезвычайно сложных условиях. Противник, стремясь во что бы то ни стало прорваться в этом районе через Неву, бросил в бой крупные силы пехоты и танков. Город Шлиссельбург и рейд подверглись ожесточенному артиллерийскому обстрелу. Начиная с 28 августа вражеская авиация ежедневно бомбила город. Над Шлиссельбургом летали десятки фашистских самолетов. Они наносили удары по кораблям, пристаням, приладожским каналам. Кораблям флотилии приходилось отражать почти непрерывные атаки вражеской авиации.
Тогда же происходили упорные схватки советских сухопутных частей с фашистскими полчищами на шлиссельбургском направлении. Десять суток, не стихая ни днем ни ночью, кипела здесь кровопролитная битва. Натиск врага сдерживала 1-я дивизия НКВД, созданная из пограничных отрядов. Яростный натиск врага разбивался о еще более яростное сопротивление советских солдат.
Под прикрытием кораблей Ладожской военной флотилии водники Шлиссельбургского порта эвакуировали в Новую Ладогу флот, пристанское хозяйство, людей.
4 и 6 сентября более ста Ю-88 бомбили Шлиссельбург, причалы, крепость Орешек, корабли Ладожской военной флотилии, однако прямых попаданий не добились. 7 сентября эти объекты бомбили группы и отдельные самолеты противника. Фашистские стервятники были встречены огнем кораблей флотилии и береговых зенитных батарей, установленных на правом берегу Невы; многие из них нашли могилу в Неве, Ладожском озере, в районе Синявинских болот.
В ночь на 7 сентября немецкие части прорвались к Шлиссельбургу. В это время в крепости находились двадцать бойцов караульного взвода, охранявшего склады с остатками боеприпасов и трального имущества Ладожской военной флотилии, еще не перевезенными на правый берег Невы. На следующий день немцам удалось захватить Шлиссельбург. Наши войска переправились на правый берег Невы под прикрытием кораблей Ладожской военной флотилии, которые после этого ушли в порты западного побережья озера и в Новую Ладогу. Вместе с ними ушли и суда Северозападного речного пароходства.
Оставленный для защиты Шлиссельбургской крепости малочисленный гарнизон знал, что ему, возможно, придется отражать попытки противника высадить десант на Ореховый остров: ведь от крепостных стен до переднего края противника было каких-нибудь сто восемьдесят метров. Близость вражеских позиций обязывала личный состав крепости к высокой бдительности.
Став в силу сложившейся обстановки передовым наблюдательным пунктом, гарнизон Орешка должен был зорко следить за передвижением противника, своевременно обнаруживать скопление его техники, плавсредств и докладывать о них командованию. По этим данным можно было вовремя определить замысел противника и предотвратить его попытки форсировать Неву.
14 сентября 1941 года еще тринадцать матросов Ладожской военной флотилии попросили командование назначить их в гарнизон крепости. Просьба была удовлетворена, и в ближайшую ночь матросы прибыли на шлюпке в Орешек.
Положение в крепости было необычным. Там собрались люди, в сущности мало знакомые с материальной частью артиллерии, которая к тому же была неисправной. Если бы гитлеровцы начали форсировать стовосьмидесятиметровый проток, отделявший их от крепости, в тот момент, когда они вышли на берег Невы, то поначалу защитники Орешка смогли бы встретить врага только пулеметным, автоматным и винтовочным огнем.
Как только немецко-фашистские войска вышли на берег Невы, они сразу же подвергли Орешек артиллерийскому обстрелу, причем время огневых налетов было очень продолжительным. Два раза в неделю по крепости бил бронепоезд. От беспрерывных ударов зажигательных снарядов создавалось впечатление, что стены крепости горят. Передвигаться можно было лишь внутри крепости в темное время и то только по северной ее стороне. Днем вообще ходить по территории крепости не представлялось возможным, так как фашисты устроили на церковной колокольне Шлиссельбурга наблюдательный пункт, с которого наблюдали за гарнизоном Орешка.
В этих трудных условиях малочисленный гарнизон Орешка начал упорно готовиться к длительной обороне. Моряки артиллеристы прежде всего стали устанавливать орудия. Обязанности командира батареи исполнял сержант Светанков, обязанности комиссара — старшина второй статьи Алексей Григорьевич Морозов. Вся его жизнь была тесно связана с Ленинградом. Здесь он окончил семилетку, фабрично-заводское училище завода «Ильич», затем работал на этом же заводе мастером теплоизмерительных приборов. В 1938 году комсомол послал Морозова на Краснознаменный Балтийский флот, где он служил на легендарном крейсере «Аврора». С 1940 до июля 1941 года Морозов был секретарем комсомольской организации школы боцманов Военно-Морского Флота СССР на острове Валаам на Ладожском озере. 3 июля Морозова откомандировали для дальнейшей службы на 101-ю батарею 302-го отдельного артиллерийского дивизиона Краснознаменного Балтийского флота, которая находилась на мысе Сосновец у деревни Коккарево. В ночь на 8 сентября командир дивизиона полковник Туроверов вызвал к себе старшину второй статьи Морозова и возложил на него обязанности военного комиссара 409-й батареи в крепости Орешек вместо раненого старшего политрука Ганина. В ту же ночь с восемью матросами Морозов прибыл на шлюпке в крепость.
Алексей Григорьевич Морозов
(снимок 1943 года)
Работа в крепости не прерывалась ни на минуту. Защитники Орешка, понимая, что гитлеровцы в любой момент могут начать штурм, без сна и отдыха, под непрестанным обстрелом врага строили огневые точки и устанавливали орудия, одновременно изучая их материальную часть. Вскоре в Орешек прибыла стрелковая рота, а затем батальон из состава войск Ленинградского фронта. В крепости появились 45- и 76-миллиметровые орудия.
Первым счет мести открыл матрос Константин Шкляр. Свой пулемет «максим» он установил в здании на южной стороне крепости, откуда удобнее всего было наблюдать за гитлеровцами, засевшими в Шлиссельбурге. Матрос хорошо знал, как трудно доставлять в Орешек боеприпасы, поэтому его очереди были скупыми, но достигали цели наверняка.
Константин Леонтьевич Шкляр
Шкляр — украинец, родом из города Коропа, Черниговской области, Украинской ССР. Окончив четыре класса, он пошел учиться на столяра и, получив четвертый разряд, определился на строительство в городе Еленовка, Сталинской области, а затем на стройку в городе Оскол. На флот Шкляр пришел двадцатилетним юношей в 1940 году. Сначала он попал в стрелковый взвод учебной базы ВМУЗов на острове Валаам, а затем в Орешек.
Небольшой гарнизон нуждался в боеприпасах и продовольствии, доставлять которые в условиях, когда противник обстреливал из орудий, пулеметов и минометов узкий участок реки, отделявший крепость от берега и изобиловавший подводными камнями и мелями, было трудно. Быстрое течение затрудняло плавание. Но это обстоятельство не могло служить причиной для прекращения связи гарнизона с нашими частями на берегу.
29 сентября командир тральщика ТЩ-82 (типа «Ижорец») коммунист старший лейтенант И. П. Тюньков получил задание прорваться к крепости и доставить гарнизону необходимые грузы. Задание было ответственным и опасным. Чтобы выполнить его, Тюнькову потребовался накопленный им огромный опыт вождения судов Северо-западного речного пароходства, умение владеть собой при трудных обстоятельствах.
Едва сгустились сумерки, Тюньков повел тральщик к острову, держась неосвещенной части фарватера. Быстрое течение подгоняло корабль к цели. Вскоре был отдан якорь, и на земляной вал, за которым темнела крепость, легла сходня.
На рассвете, когда тральщик отошел от острова в обратный путь, он был обнаружен противником. Река закипела от разрывов вражеских снарядов. Тогда Тюньков повел корабль в сторону вражеского берега, чтобы немецкие снаряды разрывались у него за кормой. Маневр удался. Тральщик без повреждений вернулся в базу.
От левого берега Невы Орешек отделял, кроме Южного протока, Ново-Ладожский канал шириной до сорока метров, идущий параллельно берегу. Канал захватили немцы, занявшие левый берег Невы до Ивановских порогов и южный берег Ладожского озера до населенного пункта Бугры. Они превратили вал, отделявший канал от протока, в укрепленную полосу протяженностью в двенадцать километров (до деревни Липка). На бровке вала гитлеровцы построили блиндажи, пробили бойницы, установили в них пулеметы и автоматы. За Преображенской горой, а также за Старо-Ладожским каналом в направлении рабочих поселков к Синявино располагались тяжелые батареи врага.
8 ноября 1941 года в Орешек прибыл на должность командира 409-й морской батареи отдельного гарнизона Шлиссельбургской крепости комсомолец младший лейтенант Петр Никитич Кочаненков. Ровесник Великого Октября, Кочаненков родился в деревне Крутой Ров, Руднянского района, Смоленской области в крестьянской семье. Окончив семилетку, он в 1933 году поехал в Москву, где поступил в высшую школу тренеров легкой атлетики.
Петр Никитич Кочаненков
(снимок 1943 года)
В 1938 году Кочаненкова призвали матросом в Краснознаменный Балтийский флот. Молодой моряк участвовал в советско-финляндской войне, в знаменитом лыжном отряде прославленного офицера Лосякова. Тогда он был старшиной батареи. За мужество, проявленное в борьбе с белофиннами, Советское правительство наградило его орденом Красного Знамени. В начале Великой Отечественной войны Кочаненкову присвоили звание младшего лейтенанта. До назначения в Орешек он участвовал в боях, был контужен.
Ко времени назначения Кочаненкова на морской батарее Орешка — 409-й батарее — оставалась действующей одна 45-миллиметровая пушка, и та была без прицела. Остальные три орудия были настолько повреждены осколками вражеских снарядов и бомб, что из их деталей с трудом можно было собрать одну полноценную пушку. Этим и занялись батарейцы. Глубокими ночами они приводили в порядок поврежденные части и собирали орудие. Теперь личный состав батареи увеличился до пятидесяти человек: пополнение пришло из 1-й дивизии НКВД, занимавшей оборону на правом берегу Невы.
При осмотре крепости Кочаненков обнаружил на пристани три 45-миллиметровые пушки и четыре орудийных прицела, которые были оставлены здесь катерами при отходе их из Шлиссельбурга. Взять эти пушки и прицелы оказалось очень трудно, так как пристань находилась под минометным, артиллерийским и орудийным обстрелом противника.
Доставить материальную часть в крепость вызвалось несколько человек. Возглавил группу военком Морозов. Когда артиллеристы вышли за стену и достигли угла крепости, они были немедленно обстреляны вражескими автоматчиками. Это заставило моряков снова укрыться за стеной. Теперь к пристани пополз по-пластунски матрос Климентьев. Он благополучно добрался до пушек и погрузил их части на узкоколейную вагонетку, находившуюся на пристани, привязал к ней канат, второй конец которого передал товарищам, а сам возвратился к вагонетке. По команде Климентьева матросы дружно подтащили вагонетку за крепостную стену через Государевы ворота. Таким же образом были доставлены на батарею и остальные орудия.
Вскоре артиллеристы завершили инженерное оборудование батареи, отремонтировали, собрали и поставили на огневые позиции две пушки. В полдень 18 ноября они дали первые залпы по Шлиссельбургу. Командовали расчетами матросы Конюшкин и Воробьев.
Гитлеровцы немедленно открыли ответный огонь из пушек и минометов. В течение сорока пяти минут они выпустили по Орешку сто двадцать пять мин и восемьдесят пять тяжелых снарядов, но советская батарея продолжала действовать. Тогда немцы начали пулеметно-минометный обстрел. Меткими залпами балтийцы разрушили несколько вражеских пулеметных гнезд, разбили миномет.
Через день гитлеровцы вновь обрушили на батарею шквал огня невиданной силы. Только за первые десять минут в районе крепости разорвалось сто десять мин разного калибра, а всего в этот день противник выпустил по крепости триста пятнадцать мин и тридцать тяжелых снарядов.
28 ноября Первый добровольческий лыжный полк балтийских моряков майора Марчелова (ныне гвардии генерал-лейтенант, Герой Советского Союза) и части 80-й стрелковой дивизии Ленинградского фронта завязали бои за деревню Липка. Вместе с другими артиллерийскими подразделениями наступавших поддерживали и комендоры Орешка. Началась артиллерийская дуэль. На крепость обрушился огонь почти половины огневых средств противника, находившихся в этом районе. В течение одного часа гитлеровцы выпустили по крепости около восьмисот снарядов.
Смертью храбрых в этот день пали командир одного из орудий комсомолец Воробьев, наводчик Климентьев, заряжающий Козлов. Тяжелое ранение получил комендор Родионов. После боя защитники крепости хоронили павших товарищей. На траурном митинге они поклялись отомстить гитлеровцам за смерть товарищей, отдать все силы для достижения победы над врагом. Затем тела героев опустили в могилу, и каждый по русскому обычаю бросил в нее горсть земли.
В тот же день командиром орудия вместо Воробьева был назначен матрос Константин Шкляр — один из тех, кто пришел защищать крепость в первые дни ее осады.
Огневую позицию, на которой стояли пушки, весь гарнизон крепости называл в честь командира батареи площадью Кочаненкова. Выйти на эту площадь можно было лишь из Королевской башни. Орудия были установлены также и у Флажной башни. Чтобы добраться к ней по укрытиям, требовалось около восемнадцати минут. Батарейцы решили сократить это время до минимума. При помощи подручных инструментов они пробили в четырехметровой стене проход внутрь крепости и этим сократили время передвижения к орудиям до трех минут.
Гитлеровцы в Шлиссельбурге бесновались. Они боялись ночных атак, дерзких вылазок, огневых налетов из крепости. Ночами немецкие ракеты все время освещали берег. В неверном их свете грозно возвышался над снежной равниной темный силуэт крепости. Страх заставлял вражеских солдат поднимать беспорядочную стрельбу по башням и стенам крепости. Тысячи зажигательных пуль впивались в серый, покрытый мхом, дикий камень. Фосфор от пуль горел долго, и его пламя озаряло полыхающее над Орешком непобедимое алое знамя нашей Родины.
В одну из ноябрьских ночей на батарею прибыл для дальнейшей службы коммунист матрос Павел Григорьевич Сивачев. Перед этим он побывал в деревне Морозовке (на правом берегу реки), в штабе 302-го отдельного артиллерийского дивизиона у военкома полкового комиссара Артемьева, который рассказал ему о крепости Орешек и ее героическом гарнизоне.
Павел Григорьевич Сивачев
Сивачев переправлялся в крепость на шлюпке ночью под пулеметным огнем врага. Гитлеровцы освещали переправу ракетами, стремясь не пропустить в крепость ни одной шлюпки. Сивачев видел, как уверенно вел шлюпку хозяин переправы матрос Иван Горев. Сам бывалый боец, участник тяжелых боев, о чем свидетельствовали следы пулевых и осколочных ранений на его геле, Сивачев не мог не оценить подвига Ивана Горева.
Нового батарейца назначили в расчет орудия командира отделения Шелепня, располагавшийся в Королевской башне. Все, что Сивачев увидел здесь, меркло перед тем, что рассказывали о страшных крепостных казематах бывшие узники их. Сырая каменная башня. Вокруг нее вода. Выйти некуда. Однако никакого уныния у своих новых товарищей Павел Григорьевич не обнаружил. Наоборот, бойцы дружно говорили, что они горды честью находиться на переднем крае обороны города Ленина.
Утром Сивачев ознакомился с орудием, а уже в полдень четко выполнял обязанности наводчика, за что получил благодарность от командира расчета. Вскоре, когда на батарее была создана партийная организация, Павел Григорьевич был назначен парторгом. Возрастной состав гарнизона Орешка был различным. Крепость защищали и комсомольцы, которых возглавлял комендор Николай Конюшкин, и пожилые люди, пришедшие к орудиям из запаса. Таких особенно много было в расчете орудия Константина Шкляра. Комсомолец Шкляр не жалел труда и времени, чтобы добиться слаженности в работе всех номеров расчета. И его труд не пропал даром. Вскоре орудие Шкляра стало самым лучшим на батарее.
В конце ноября 1941 года к крепости по льду была доставлена четырехорудийная батарея из 302-го отдельного артиллерийского дивизиона. Вместе с ней прибыли и опытные артиллеристы. Теперь в крепости было две батареи: 409-я батарея 302-го отдельного дивизиона краснознаменного Балтийского флота и 61-я батарея Ленинградского фронта. Кроме них, в гарнизон крепости входила минометная рота, взводы пулеметчиков, автоматчиков и стрелков. Все батареи и подразделения оперативно подчинялись коменданту отдельного гарнизона Шлиссельбургской крепости. На этот пост командующий Ленинградским фронтом назначил капитана В. Стулова, военкомом — старшего политрука В. Марулина. Капитана Стулова сменил гвардии капитан Строилов, а когда последний был ранен, комендантом крепости назначили капитана Антонова.
Совместная, полная суровых испытаний, боевая жизнь в крепости сроднила моряков и солдат. Между ними установилась крепкая боевая дружба. 409-я батарея располагалась в северо-западной части острова. Она имела две 76-миллиметровые и пять 45-миллиметровых пушек, два 50-миллиметровых миномета, четыре противотанковых ружья и шесть станковых пулеметов. 61-я батарея была установлена в юго-восточной части острова. Ее вооружение составляли две 76-миллиметровые и три 45-миллиметровые пушки.
Кроме орудий названных калибров, в крепости находились четыре расчета противотанковых ружей. Командовал ими младший лейтенант Иван Иванович Канашин. Он родился в 1923 году в деревне Курово, Удашельского района, Калининской области. По окончании десятилетки в Малой Вишере, 23 июня 1941 года был призван в армию. Служил замковым при орудии, затем наводчиком. В бою Канашин был ранен, а после излечения в госпитале в звании младшего лейтенанта направлен в Орешек на должность командира артиллерийского взвода.
Инженерное оборудование 409-й батареи было примитивно, но оно вполне обеспечивало батарею от поражения снарядами разных калибров. В местах вероятного попадания снарядов на огневой позиции и вблизи нее были вырыты глубокие рвы. Снаряды или мины, попадая в них, не могли ни осколками, ни взрывной волной поразить личный состав батареи.
Гитлеровцы не предпринимали прямого штурма Орешка, но они трижды готовились к высадке разведывательной партии, сосредоточив для этой цели в Шлиссельбургской губе шлюпки. Не раз защитники крепости точным пулеметным и автоматным огнем пресекали попытки вражеских солдат форсировать Южный проток.
Моряки артиллеристы в обороне крепости Орешек
(С картины художника И. М. Кочергина)
Вся крепость простреливалась орудийным, минометным, пулеметным и ружейным огнем противника.
Как позднее выяснилось, территория крепости была разбита немцами на квадраты, и каждый квадрат обстреливался минометом, орудием и даже батареей. Во время вражеских обстрелов личный состав укрывался в блиндажах, прилегавших к крепостным стенам.
Вначале защитники Орешка в целях безопасности жили в подвалах. Это были темные, сырые помещения, в которые никогда не проникал свет. Изготовленные из жестяных консервных банок коптилки источали удушливый смрад. Копоть, дым и чад от печки-«буржуйки» разъедали глаза. Спать приходилось на голых нарах, в шинелях и полушубках. Позже, по мере разрушения крепости, личный состав стал перебираться в башни, где было налажено освещение, поставлены печки-времянки, топливо для которых приходилось собирать под огнем немецких снайперов. Батарейцы соорудили в башнях столовую, баню, внутренние ходы сообщения, траншеи.
Плохо было и с питанием. Зимой 1941/42 года в связи с тем, что Ленинград и прилегающие к нему районы находились в блокаде, бойцам полагалось по триста граммов хлеба в день, но и эти триста граммов выдавались не всегда из-за трудности подвоза.
Но, несмотря на тяжелейшие условия жизни и систематическое недоедание, моральный дух защитников крепости был высок, уверенность в конечной победе над врагом непоколебима. Несомненная заслуга в этом принадлежала партийной организации героического гарнизона.
Первоначально партийная организация 409-й батареи состояла из трех членов партии и одного кандидата в члены партии, но затем ряды ее постепенно росли. Так, кандидатом в члены партии был принят командир батареи Петр Никитич Кочаненков.
Военком батареи Морозов и парторг Сивачев проводили с личным составом беседы об организующей роли партии в годы гражданской войны и в период развернувшихся боев с немецко-фашистскими захватчиками, рассказывали о героизме и мужестве двадцати восьми героев-панфиловцев, о беспримерной стойкости моряков Севастополя, о героизме работников тыла, помогающих советским воинам громить врага. На батарее работала радиостанция, принимавшая сводки Совинформбюро, поэтому личный состав всегда был в курсе событий на фронтах. Периодически на остров доставлялись газеты, на которые всегда был огромный спрос у бойцов.
Активно работала в крепости и комсомольская организация. Агитаторы рассказывали молодежи об участии комсомольцев в гражданской войне, в ожесточенных боях с фашистами на советско-германском фронте, о Программе и Уставе ВЛКСМ. За короткое время ряды комсомольцев Орешка пополнились десятью лучшими бойцами. Пятнадцать членов комсомола были рекомендованы кандидатами в партию, среди них матросы Снетков, Овчинников, Кувшинов, Горев и другие.
Коммунисты батареи дорожили честью легендарного русского Орешка. Они стояли на самых ответственных постах у пушек, работали на переправах, доставляя на остров с правого берега Невы продукты, боеприпасы, газеты, письма. В честь одного из самых энергичных коммунистов батарейцы Орешка назвали северо-восточную часть Шлиссельбургской крепости набережной Морозова, а переправу на правый берег реки в честь одного из бесстрашных защитников крепости — переправой Шкляра.
Обстановка в осажденном Ленинграде с каждым днем становилась все более напряженной. Отрезанный от страны город нуждался в продовольствии, Ленинградский фронт и Краснознаменный Балтийский флот требовали боеприпасов и пополнений.
Невзирая на яростное противодействие врага, моряки Ладожской военной флотилии и речники Северозападного речного пароходства отвоевывали у суровых осенних штормов и начинавшегося ледостава на озере каждый лишний день навигации. За время осенних перевозок они доставили на западный берег озера десятки тысяч тонн грузов, главным образом продовольствия, боеприпасов, воинские резервы, вывезли из Ленинграда десятки тысяч людей.
Но эти перевозки, хотя и оказывали известную помощь осажденному городу, решить проблему его снабжения не могли. А когда осенняя непогода положила конец плаваниям кораблей, положение в городе еще более ухудшилось: норма хлебного пайка упала до 125 граммов в день.
В те дни в Смольном состоялось экстренное совещание. Председательствовал на нем секретарь Центрального Комитета и Ленинградского областного комитета партии Андрей Александрович Жданов. Участники совещания — представители командования и политработники Ленинградского фронта, Краснознаменного Балтийского флота и Ладожской военной флотилии, руководители Северо-западного речного пароходства — решали жизненно важный для Ленинграда и Ленинградского фронта вопрос: как организовать снабжение города, фронта и флота в условиях зимы. На совещании было решено в кратчайший срок проложить дорогу по льду Ладожского озера, и по ней на автомашинах доставить на западный берег озера, а затем в Ленинград хлеб, мясо, снаряды, бензин и другие грузы, которые посылала страна осажденному городу-герою.
И вот в ночь на 16 ноября 1941 года на неокрепший еще лед Ладожского озера вышли разведчики будущей трассы молодые гидрографы лейтенанты Чу-ров, Кондратьев и Дмитриев. Спустя два дня уже была составлена карта трассы будущей дороги. Вслед за гидрографами на лед вышли рабочие партии, регулировщики, аварийно-спасательные группы, расчеты зенитных пулеметов, связисты.
День и ночь без сна и отдыха, в условиях пронизывающих ветров и нестерпимого холода работали эти люди. Они проложили двадцать четыре дороги на трассе село Коккарево — остров Зеленец — деревня Кабона протяженностью двадцать пять — двадцать восемь километров. Чтобы оценить, сколько было затрачено ими труда, надо помнить, что фронт очистительных работ от снежных заносов равнялся 1810 километрам ледовой трассы. Ежедневно восемь тысяч человек поддерживали пути в рабочем состоянии. Частая смена трасс из-за заносов и трещин во льду требовала особенно четкой организации службы регулирования. Всего на ледовой дороге было семьдесят пять постов регулирования движения, снабженных необходимым оборудованием и маячными фонарями для работы в ночное время. Через трещины перекидывались деревянные мосты. Таких мостов в течение зимы было проложено сто сорок семь.
По ледовой дороге, которую благодарные ленинградцы назвали «Дорогой жизни», ежесуточно проходило около трех тысяч автомашин с грузами. Это значит, что машины шли нескончаемым потоком, что не было на свете такой силы, которая могла бы сломить героизм советских людей, выполнявших волю родной Коммунистической партии, волю своего народа. Водители машин соревновались между собой за большее число рейсов через озеро. Случалось, что они, несмотря на жестокие морозы, по нескольку суток подряд не оставляли руля. Такой суровой зимы, как зима 1941/42 года, Ленинград не знал сто шестьдесят лет.
Гитлеровцы прилагали огромные усилия, чтобы сорвать перевозки по «Дороге жизни» и тем . окончательно замкнуть кольцо блокады вокруг города Ленина. Они непрерывно вели авиационную и войсковую разведку ледовой трассы Кабона — Коккарево, совершали налеты на узловые пункты и на автоколонны, находившиеся в пути, обстреливали трассу из района Шлиссельбурга. Только в декабре 1941 года противник совершил восемьдесят пять налетов на ледовую дорогу. В отдельные дни он выпускал по автоколоннам до шестидесяти пяти и более снарядов. Стреляли гитлеровцы преимущественно из 105-миллиметровых орудий.
Защита «Дороги жизни» стала важнейшей задачей войск Ленинградского фронта и Ладожской военной флотилии. В борьбу с вражескими артиллеристами вступили комендоры Орешка, батареи Краснознаменного Балтийского флота и Ладожской военной флотилии, занимавшие огневые позиции на правом берегу Невы и юго-западном побережье озера, на лед вышли ночные дозоры с кораблей и из состава частей морской пехоты, над трассой несли барраж балтийские летчики.
Бдительно несли вахту моряки-артиллеристы Орешка. В один из декабрьских дней они заметили, что по проселочной дороге из Липок в Шлиссельбург, пролегающей через лес и только возле города выходящей на поляну, оживленно снуют машины и фашистские солдаты. К вечеру из лесу вышла по направлению к городу колонна вражеской пехоты. Немедленно расчет орудия Николая Конюшкина обрушил снаряды на гитлеровцев. Вражеская колонна была рассеяна и больше не появлялась.
В конце января морозы усилились. Колючий пронизывающий ветер обжигал лица наблюдателей, но это не помешало матросу Николаю Колбасину обнаружить на левом берегу Невы закутанных в разные лохмотья фашистских солдат, перебегавших с котелками из укрытий к дому, в котором, по-видимому, помещалась столовая. Немцы собирались пообедать. Меткий залп морских артиллеристов прекратил трапезу гитлеровцев. Немногим захватчикам удалось уйти из разрушенного здания.
Героические защитники Орешка
(С картины художника Подковырина)
В начале февраля 1942 года в Орешек прибыл командир 86-й стрелковой дивизии Ленинградского фронта Герой Советского Союза полковник В. А. Трубачев. Он сообщил командному составу гарнизона крепости о решении командования провести разведку боем вражеских укреплений в Шлиссельбурге. Гарнизону была поставлена задача подавить огневые точки противника.
Полковник указал каждому командиру подразделения Орешка, что надлежало делать его личному составу для успешного решения этой задачи.
409-й батарее предстояло подавить огневые средства первой и второй линий окопов переднего края противника, чтобы обеспечить продвижение батальону, наступающему по льду Ладожского озера. В оставшееся до начала действий время командир батареи Кочаненков распределил цели по орудиям и проинструктировал личный состав. Орудийному расчету Шкляра досталось пять самых отдаленных и активно действующих целей первой линии вражеских окопов, остальным трем расчетам — Конюшкина, Шелепня и Карпенко — по четыре огневых точки. Сам Кочаненков решил управлять огнем двух 76-миллиметровых орудий, которые должны были подавить огневые средства второй линии вражеских траншей.
В 23 часа 8 февраля 1942 года батальон пехотинцев Ленинградского фронта вышел на ладожский лед и маршевой колонной двинулся на Шлиссельбург. Не дойдя примерно трехсот метров до переднего края, батальон ринулся в атаку, на ходу развертываясь в цепь. Б это время противник открыл ураганный пулеметный огонь и заставил наступавших бойцов залечь, но прошло не более трех минут, как вражеские пулеметы были приведены к молчанию артиллерией Орешка. Между крепостью и догами противника завязалась артиллерийская дуэль. Фашисты выкатили свои пушки на открытые позиции, пытаясь шквальным артиллерийским и минометным огнем подавить орудия 409-й батареи, но добиться этого не смогли. Моряки артиллеристы Орешка в течение часа подавили и уничтожили одиннадцать станковых пулеметов, четыре миномета и два орудия противника.
Четыре часа длилась эта дуэль. Самоотверженно действовали боевые расчеты Шкляра, Шелепня, Конюшкина, Карпенко. Стволы пушек, раскаленные непрерывной стрельбой, приходилось охлаждать мокрыми тряпками. В расчете Шкляра были одновременно ранены заряжающий и подносчик снарядов. Оставшись один, командир орудия не растерялся. Он стал сам заряжать орудие, устанавливать прицел, наводить и производить выстрел. Один из снарядов, выпущенных из орудия Шкляра, попал в амбразуру вражеского дота. Произошел взрыв, который начисто ликвидировал немецкое орудие. Закончилась дуэль, когда батальон ворвался на передний край обороны противника — на бровку Ново-Ладожского канала, где и закрепился.
Владимир Иванович Шелепень
Задача, поставленная командованием перед гарнизоном Орешка, была выполнена. К рассвету батальон, выполнив задание, возвратился к месту своей дислокации.
Воины Ленинградского фронта и Ладожской флотилии отстояли «Дорогу жизни» от врага. На протяжении всей зимы 1941/42 года грузы по ледовой трассе шли нескончаемым потоком. За это время защитникам города было доставлено свыше 360 тысяч тонн продовольствия, для перевозки которого по железной дороге потребовалось бы 22 500 вагонов. Из города было эвакуировано 514 064 человека. Все автомашины, прошедшие по ледовой дороге, проделали в общей сложности путь, равный сорока миллионам километров.
«Дорога жизни» выполнила свое историческое предназначение. Она помогла защитникам города-героя выстоять в самый тяжелый период блокады. И в этом немалая заслуга гарнизона Орешка, несшего бессменную вахту по обороне ледовых перевозок.
Подошла весна 1942 года. С Невы сошел лед. В мае наступили белые ночи. Стало труднее поддерживать переправу между Орешком и правым берегом реки: немцы круглые сутки обстреливали из пулеметов и минометов четырехсотметровый проток. Кроме того, скорость течения реки у острова Орехового достигает пятнадцати километров в час, и стоило лишь зазеваться гребцам, как шлюпку уносило метров на триста — четыреста вниз по течению. Чтобы провести шлюпку с грузом в крепость, от гребцов требовалось огромное самообладание и мастерство.
Однажды весной 1942 года во время начавшегося ледохода образовалось чистое пространство воды между крепостью и берегом. Личный состав батареи, не успевший доставить в крепость необходимые запасы продовольствия на период ледохода, решил воспользоваться этим обстоятельством. На воду была спущена шлюпка, в которую сели Шкляр, Зайцев, Мокрицкий, Горев и Пахомов. Шлюпка благополучно достигла берега, где на нее были погружены продукты, а затем отправилась обратно. Но дойти до крепости ей не удалось. В пятидесяти метрах от Орешка она оказалась среди больших льдин, принесенных течением к крепости, которые отнесли ее в сторону.
Спустилась ночная мгла. Всю ночь на батарее не спали люди, опасаясь за судьбу своих товарищей. Все понимали, что борьба гребцов со стихией могла завершиться рукопашной схваткой с врагом. Но все окончилось благополучно. Утром радист Дворецкий принял радиограмму из штаба 302-го отдельного артиллерийского дивизиона Краснознаменного Балтийского флота. В ней было написано следующее:
«Всем! Товарищи, не волнуйтесь! Мы пристали к берегу в пяти километрах от крепости. Все невредимы, продукты и шлюпку спасли. Шкляр».
А через несколько дней, несмотря на ледоход, Шкляр привел шлюпку из Шереметьевки в крепость.
Боеприпасы для батареи приходилось получать в штабе 302-го отдельного артиллерийского дивизиона, который из-за сильных вражеских обстрелов переместился из Морозовки в деревню Ганнибаловку, расположенную в шести километрах от берега Невы. Обычно не доезжая до реки, подводы с боеприпасами разгружались, затем батарейцы перетаскивали снаряды к реке и глубокой ночью переправляли их в крепость.
Однажды помощник командира батареи лейтенант Афанасьев созвал личный состав и сказал, что, несмотря на жестокий обстрел, необходимо пойти на правый берег за боеприпасами и продуктами, которые подходят к концу. Гребцами вызвались матросы Шкляр и Поршнев. Противник заметил шлюпку, но огня не открыл, выжидая, пока она дойдет до середины протока. Едва шлюпка достигла этого места, как немцы открыли по ней перекрестный огонь. Пулеметные очереди прошли по носу и корме шлюпки. Лечь в шлюпке и грести лежа значило бы уменьшить скорость ее движения. Собрав все силы, Шкляр и Поршнев налегли на весла и, миновав опасный участок реки, добрались до берега. Но не всегда такие рейсы заканчивались благополучно. Во время одного из очередных рейсов под огнем противника погиб лейтенант Афанасьев.
Перестрелка батарей Орешка с противником продолжалась беспрерывно. Артиллеристы крепости не давали гитлеровцам покоя. Изучив систему вражеских укреплений и траншей в своем районе, они точными огневыми налетами выводили из строя орудия, боевую технику и личный состав противника. Постоянно искать и уничтожать врага — таков был закон жизни артиллеристов Орешка. Но и на территорию крепости почти ежедневно падало по нескольку сот немецких снарядов различных калибров. Неоднократно гитлеровцы обстреливали Орешек из тяжелых 220-миллиметровых орудий. Были случаи обстрела и из 305-миллиметровых орудий, которые использовались гитлеровцами также против «Дороги жизни» и города Ленина.
В конце мая, когда южная часть озера освободилась ото льда, корабли Ладожской военной флотилии и суда Северо-западного речного пароходства приступили к интенсивным перевозкам грузов для Ленинграда, Ленинградского фронта и Краснознаменного Балтийского флота. В свою очередь немецко-фашистское командование прилагало все усилия, чтобы сорвать эти перевозки. Вражеская крупнокалиберная артиллерия, расположенная в районе Шлиссельбурга, на южном берегу Ладожского озера и на Синявинских высотах, обстреливала советские корабли, плававшие по трассе. Гитлеровцы могли рассматривать их с берега в бинокль.
Перед 409-й батареей была поставлена задача вести борьбу против вражеских орудий, обстреливавших корабли на трассе и находившихся в пределах их досягаемости.
Наблюдатели Орешка имели возможность просматривать не только Шлиссельбург, но и районы Рабочих поселков № 1, 2, 3 и 4. Они обнаружили, что гитлеровцы обстреливали крепость преимущественно с высоты 43,3, находящейся в районе поселка Синявино. Однажды наблюдатели Орешка обнаружили неподалеку от Рабочего поселка № 1 немецкий артиллерийский железнодорожный транспортер. Дважды батареи крепости обстреливали его и оба раза добились прямых попаданий, вызвав взрыв боеприпасов и причинив транспортеру серьезные повреждения.
В тех случаях, когда противник обстреливал крепость из глубины своей обороны и батареи Орешка, стрелявшие на дистанцию семь километров, не могли открыть ответный огонь, защитники крепости указывали цели советской дальнобойной артиллерии, расположенной на правом берегу Невы.
Действия 409-й батареи в этот период получили высокую оценку командования. 6 мая на совещании военкомов батарей Ладожской военной флотилии Морозов получил записку от члена Военного совета Краснознаменного Балтийского флота.
«Товарищ Морозов, — писал вице-адмирал Смирнов, — ... хорошо было бы, если бы ваша батарея оказалась в числе первых снайперских батарей на КБФ. Возможности у вас есть. Нажмите. Передайте привет от имени Военного совета КБФ личному составу и пожелайте ему боевых успехов».
На следующий день на 409-й батарее состоялось открытое партийное собрание. Морозов огласил текст записки члена Военного совета. В своих выступлениях артиллеристы отметили положительные стороны и недостатки в действиях орудийных расчетов, сделали для себя необходимые выводы и заверили командование, что приложат все силы к тому, чтобы батарея стала снайперской.
В сложных условиях боевой обстановки орудийные расчеты крепости систематически занимались учебой, совершенствовали свои знания материальной части, овладевали искусством поражения цели с первого залпа. Командиры орудий ревниво следили за успехами соседних расчетов, готовые вместе с тем в любой момент поделиться своим опытом и знаниями.
Стать снайперами артиллерийского огня было далеко не просто. Успех стрельбы орудия зависит от точных действий каждого номера орудийного расчета.
Малейшая ошибка командира орудия, дальномерщика, корректировщика или заряжающего — и снаряд не достигнет цели. Надо было добиться от каждого бойца четкости действий, близкой к автоматизму. Именно на это и обратил особенное внимание командир 409-й батареи теперь уже лейтенант Кочаненков. Как только позволяла обстановка, он проводил занятия с орудийными расчетами, добиваясь, чтобы каждый артиллерист твердо знал свои обязанности в бою.
Вид на Шлиссельбург через пролом в стене Орешка
Немцы тщательно маскировали огневые точки, батареи, наблюдательные пункты, склады, блиндажи и другие объекты. Поэтому от бдительности наблюдателей и разведчиков в значительной степени зависела эффективность артиллерийского огня и рациональный расход снарядов, доставка которых на остров была крайне затруднена.
Решающую роль в достижении успеха в стрельбе играет искусство командира орудия. Он должен тщательно готовить данные для стрельбы, наносить заранее на карту ориентиры, вспомогательные точки, уметь широко использовать сведения, полученные от воздушной и наземной разведки. Чем ближе к цели ориентиры, тем вернее прицел. Кочаненков не упускал случая рассказать об этом командирам орудий, показать им, как надо добиваться совершенства в управлении огнем.
С каждым днем 409-я батарея стреляла все лучше и вскоре стала одной из первых снайперских батарей на флоте, а имена Кочаненкова, Шкляра, Сергеева, Конюшкина и других артиллеристов-снайперов героического гарнизона знали далеко за пределами Ладоги и Балтики.
Зачинатель снайперского движения на батарее Константин Шкляр настолько изучил вражескую оборону, что в любой момент мог почти безошибочно определить, что происходит у противника. Бойцы его расчета были натренированы до автоматизма. Орудие Шкляра не знало промахов. Только за последние десять дней пребывания немцев в Шлиссельбурге расчет Шкляра уничтожил четыре дзота, три миномета с прислугой, разбил вражеский наблюдательный пункт, 10 мая 1942 года около вражеского берега появились четыре шлюпки. Орудия Шкляра и Конюшкина меткими залпами утопили три из них.
6 июня гитлеровцы вели методический обстрел Ладожской трассы, крепости Орешек и поселка Морозовка. 409-я батарея в течение пяти часов беспрерывно била по огневым позициям противника. Вокруг нее поднимались разрывы тяжелых снарядов, один из которых упал в центре батареи. К счастью, никто не пострадал, и комендоры продолжали стрельбу до тех пор, пока не заставили умолкнуть вражескую батарею. За меткую стрельбу в этом бою личный состав 409-й батареи получил благодарность от командира 302-го отдельного артиллерийского дивизиона Краснознаменного Балтийского флота майора Г. В. Коптева.
Майор Коптев сменил на должности командира дивизиона полковника Туроверова еще в марте 1942 года. Новый командир дивизиона не любил сидеть в штабе. Его всегда можно было найти на батареях, где он лично контролировал боевые стрельбы, интересовался условиями жизни бойцов, их нуждами.
Так, увидев однажды на 409-й батарее небритых бойцов, он на следующий день прислал для прохождения дальнейшей службы в Орешке бойца Василия Королькова, который стал батарейным парикмахером и с успехом обслуживал весь гарнизон крепости. Одновременно он работал на камбузе. А после ранения матроса Правильного Королькова включили. в состав орудийного расчета Шкляра, и вскоре он стал одним из лучших наводчиков на батарее.
9 июня во время полуторачасового боя с вражеской батареей 220-миллиметровых орудий противника, поддержанной минометами и мелкокалиберной артиллерией, комендоры 409-й батареи добились попадания в одно из орудий противника, на котором произошел взрыв боезапаса. От взрыва начался пожар на огневой позиции соседнего орудия. Вражеская батарея прекратила огонь.
14 июня, восстановив одно из орудий этой батареи, гитлеровцы произвели из него два пробных выстрела: один по крепости, другой по заводу имени Н. А. Морозова на правом берегу Невы. 409-я батарея открыла ответный огонь, в результате которого у цели сперва возник пожар, а потом раздался взрыв, окончательно уничтоживший немецкую крупнокалиберную батарею.
В этот же день наблюдатели батареи заметили, что немцы подтаскивают к бровке канала пушку. Огонь по гитлеровцам открыл расчет Константина Шкляра, уничтоживший вскоре вражескую пушку и три шлюпки с солдатами. Отлично поработали во время этой стрельбы бойцы Колбасин, Овчинников, Поршнев, Костенко и Першин.
На следующий день противник открыл ураганный огонь по Орешку. Вражеский снаряд попал прямо в Королевскую башню и сбросил оттуда орудие Шкляра и установщика прицела Поршнева. Но балтийское орудие замолчало не надолго. Оно было поставлено на новую позицию и продолжало вести огонь по врагу.
В 18 часов 16 июня наблюдатели обнаружили легковую машину с немецкими офицерами, шедшую из Липок в Шлиссельбург. Нескольких залпов 45-миллиметровых орудий Шкляра, Конюшкина и Шелепня оказалось достаточно, чтобы вражеские офицеры уже никогда не достигли цели своей поездки.
На следующий день гитлеровцы подвергли крепость ожесточенному обстрелу. В 6 часов утра в гарнизоне Орешка была объявлена боевая тревога. По крепости била тяжелая немецкая артиллерия и минометы. Наблюдательные пункты противника вели наблюдение и корректировку огня. Вести ответную стрельбу артиллеристы Орешка не могли, так как огневые позиции противника находились в четырнадцати километрах от крепости. Этим занялась тяжелая артиллерия с правого берега Невы. Чтобы избежать неоправданных потерь, командир 409-й батареи приказал оставить на постах наблюдателей, а остальных бойцов укрыть в блиндажах за северной стеной крепости.
Через полтора часа после начала обстрела на огневых позициях загорелись боеприпасы. Над крепостью нависла угроза взрыва. В едком дыму, в клубах пыли, под свист минных осколков матросы Шелепень, Корольков, Шкляр, Горев и Пахомов подносили воду, старший лейтенант Кочаненков и политрук Морозов тушили пожар, но пламя было очень сильным, и люди не успевали доставлять воду. В разгар спасательных работ неподалеку от места пожара разорвался тяжелый вражеский снаряд. Поднятая взрывом земля засыпала горевшие ящики со снарядами и сбила пламя. Опасность миновала.
Обстрел продолжался шесть часов. Противник выпустил в этот день по Орешку более двухсот тяжелых девятидюймовых снарядов и около тысячи мин и снарядов разного калибра. Окутанная пылью и гарью крепость не была видна с правого берега. Телефонная и радиосвязь со штабом дивизиона вышла из строя.
Когда обстрел прекратился и личный состав батареи вышел из укрытий, первое, что увидели защитники Орешка, едва рассеялся дым, был сбитый вражескими снарядами флаг. Политрук Морозов тотчас же вбежал в полузасыпанный блиндаж красного уголка, схватил красную скатерть, которой в праздничные дни накрывали стол президиума торжественного заседания, и передал ее Шкляру, а Шкляр, прикрепив алое полотнище к древку, поднял его под дружное «ура» товарищей.
Гитлеровцы заметили красный флаг и снова открыли огонь по крепости, но в этот момент ответный огонь по ним открыла морская железнодорожная батарея, которой командовал капитан Г. И. Барбакадзе. Вражеские орудия были подавлены, успев выпустить десять тяжелых снарядов.
Теперь можно было осмотреться. Картина, открывшаяся защитникам крепости, была невеселой: засыпанные землей, кирпичами и камнями орудия, пролом в крепостной стене, обрушенные своды, разбитые склады продовольствия, боеприпасов, вещевого и химического имущества. Но артиллеристы не унывали. Установив через каждые сорок метров в амбразурах ручные и станковые пулеметы на случай вражеской атаки, они дружно принялись за работу, и вскоре их пушки стали вновь посылать гитлеровцам горячие морские «подарки». «Подарки» эти достигали своей цели. За долгие месяцы обороны защитники Орешка изучили привычки врага, маршруты, по которым ходили немецкие солдаты и офицеры, их распорядок дня, расположение огневых точек и офицерских домов. Часто по утрам меткие залпы комендоров Орешка служили для немцев сигналом побудки. Начиналась артиллерийская дуэль.
8 августа противник вновь учинил интенсивный обстрел крепости. И опять взрывной волной было сбито с огневой позиции орудие Шкляра. Пришлось все пушки перевести на закрытые позиции. Теперь они уже не могли стрелять по фашистским самолетам. Эта обязанность целиком легла на пулеметчиков.
Тогда же, в августе, двенадцать бойцов 409-й батареи заболели тяжелой болезнью, называемой в просторечье «куриной слепотой». Ночью они слепли и, естественно, стрелять или заниматься каким-либо иным делом не могли. Больным требовалось госпитальное лечение, и однажды ночью, когда стихла стрельба, Шкляр переправил их на шлюпке на правый берег реки.
12 августа на 409-й батарее случилась другая беда: был тяжело ранен парторг Павел Григорьевич Сивачев. Необходимую медицинскую помощь ему могли оказать только на правом берегу Невы. Переправа днем была опасна, но ждать до ночи не представлялось возможным. Доставить больного товарища в госпиталь вызвались командир орудия Владимир Шелепень и пулеметчик Вячеслав Кулагин.
Они быстро снарядили шлюпку и, бережно положив в нее парторга, отправились в путь. Гитлеровцы сразу же обнаружили шлюпку и открыли по ней шквальный огонь. Умело уклоняясь от пулеметный очередей и падающих снарядов, Шелепень и Кулагин приближались к берегу. Однако, не дойдя до берега, пробитая во многих местах шлюпка затонула. Гребцы на руках вынесли Павла Григорьевича на берег и доставили в госпиталь, где ему была сделана операция. Парторг Сивачев был спасен и после выздоровления снова возвратился в крепость, где его с радостью встретили защитники героического Орешка.
Шесть раз на протяжении 1942 года гитлеровцы сбивали флаг крепости, и все шесть раз под кинжальным огнем врага Шкляр, Колбасин, Мокрицкий и Пахомов водружали его вновь. Сейчас этот флаг как драгоценная реликвия хранится в Центральном Военно-морском музее в Ленинграде.
409-я батарея 302-го отдельного артиллерийского дивизиона Краснознаменного Балтийского флота подчинялась штабу Ладожской военной флотилии. Только в тех случаях, когда Ленинградский фронт проводил в районе Шлиссельбурга разведывательные или иные операции, дивизион переходил в подчинение командования фронта.
409-я батарея Орешка была гордостью ладожцев. Они с неослабным вниманием следили за ее боевой деятельностью. В течение всей летней кампании 1942 года батарея обеспечивала безопасность плавания кораблей и судов флотилии по «малой трассе», проходившей на расстоянии четырнадцати километров от Орешка.
По этой трассе бесконечным потоком на западное побережье озера шли грузы для осажденного Ленинграда, Ленинградского фронта и Краснознаменного Балтийского флота. Флотилия доставляла для граждан и защитников города-героя продовольствие и снаряжение, боеприпасы и пополнение, которые посылал им советский народ. Перевозки производились днем и ночью, в хорошую погоду и в шторм, и даже тогда, когда на озере появился лед.
Ладожцы трудились, не жалея сил для того, чтобы помочь городу Ленина выстоять в тяжелой борьбе, собрать силы для разгрома врага. Ни штормы, ни бесконечные налеты вражеской авиации, ни набеги кораблей противника не могли прервать этот исполненный самопожертвования труд моряков.
Вот что писала 26 августа 1942 года газета Ладожской военной флотилии «За Родину» о 409-й батарее: «Закрепившись на самом переднем крае нашей обороны, моряки-батарейцы в условиях ежедневного, ежечасного обстрела разят врага в самое сердце, наносят ему кинжальные удары. Это в полном смысле слова батарея бесстрашных.
Всем своим горячим балтийским сердцем ненавидят немцев моряки-батарейцы. Тщательно разведывают и ищут врага, не упуская ни одной цели. Снайперские расчеты командиров орудий Шкляра, Сергеева и Конюшкина десятки раз геройски действовали под ураганным минометным и артиллерийским огнем противника. Ни разу не покидали они позиций, поражая цели с первого — второго залпа. Герои крепости — Кочаненков, Морозов, Зайцев, Колбасин, Зимин, Шелепень, Корольков, Пахомов и многие другие — гордость Краснознаменного Балтийского флота. Каждый день проявляли они мужество и храбрость подлинно советских патриотов.
Корабли и части Ладожской военной флотилии должны учиться у них боевой спайке, стойкости и доблести. Стоять и бить врага так, как бьют его моряки-артиллеристы Шлиссельбургской крепости,— должно стать девизом каждого матроса и командира». Во время длительных обстрелов крепости артиллерией противника уничтожались ценные исторические реликвии нашего народа. Вражескими снарядами была разбита мемориальная доска на месте казни Александра Ульянова; срезана под корень яблоня, посаженная революционером Михаилом Фроленко (товарищ по заключению Н. А. Морозова) на месте казни народовольцев и Александра Ульянова; превращен в груду развалин старинный собор, простоявший более ста лет. Двор крепости загромождали груды обломков, битого кирпича, скрученных балок, одиноко торчали обгоревшие деревья. Разрушались крепостные стены, внутренние постройки, пять наружных башен (Головина, Княжеская, Флажная, Государева, Королевская) и внутренняя (Светличная).
Условия, в которых жили и воевали артиллеристы Орешка, по-прежнему оставались суровыми и тяжелыми. Но когда командование предложило прислать им смену, весь личный состав батареи единодушно отказался уйти на отдых. Каждый боец батареи считал, что в это тяжелое для Родины время его место только на переднем крае борьбы с немецко-фашистскими захватчиками.
Защитники Орешка получали многочисленные письма и посылки из различных уголков Советского Союза. Им писали родные и знакомые, писали с фронтов Великой Отечественной войны, с действующих флотов и флотилий. Особенно много писем приходило из Ленинграда. В них советские люди выражали чувство восхищения героическому гарнизону крепости, ставшей неприступной для врага благодаря бесстрашию и мужеству патриотов, отстаивающих честь и независимость своей Родины. Эти письма вдохновляли личный состав крепости на новые подвиги.
Боец Сергей Пушкарев получил письмо от родных из Калининской области, которые ему сообщили, что гитлеровцы зверски убили его жену, а с одиннадцатилетнего сынишки сняли валенки и шубенку и заставили босиком бежать домой. У установщика прицела Якова Едукова фашисты расстреляли в одном из сел Ленинградской области дочь комсомолку. В Рогачевском районе ограбили, а потом заперли в доме и сожгли отца наводчика Павла Овчинникова, а под Старой Руссой спалили деревню, в которой жила семья бойца Тимофеева. Под пятой оккупантов находились семьи командира 409-й батареи Петра Кочаненкова, командира орудия Константина Шкляра и других батарейцев.
О всех этих фактах знал каждый боец 409-й батареи, и каждый понимал, что нельзя быть спокойным до тех пор, пока священную землю нашей Родины топчут оккупанты. Без промаха бить ненавистного врага, истреблять фашистскую нечисть — вот о чем думали в те дни защитники Орешка.
Защитники Орешка знали, что они сражаются за Ленинград — крупнейший индустриальный и культурный центр Советского Союза, один из красивейших русских городов. Некоторые бойцы гарнизона ни разу в жизни не были в Ленинграде, но и им, как и всем гражданам нашей страны, этот город был особенно дорог: здесь в октябре 1917 года пролетариат России под руководством Коммунистической партии и ее мудрого вождя Владимира Ильича Ленина сверг власть буржуазии и помещиков и впервые в истории создал свое рабоче-крестьянское государство.
Об истории этого героического города — города трех революций, в который никогда не ступала нога чужеземных захватчиков, часто рассказывал политрук Морозов. Он рассказывал и о героических делах бойцов Ленинградского фронта и моряков Ладожской военной флотилии, Краснознаменного Балтийского флота, об их доблести и стойкости.
409-я батарея 302-го отдельного артиллерийского дивизиона Краснознаменного Балтийского флота сражалась бок о бок с пехотинцами и артиллеристами 61-й батареи Ленинградского фронта, также входившими в гарнизон Орешка. Товарищи по оружию, пехотинцы, высоко оценили мастерство, доблесть и отвагу моряков-балтийцев. Комендант Шлиссельбургской крепости капитан Стулов и старший политрук Марулин в статье «Моряки не подведут» писали в газете «За Родину» 26 августа 1942 года:
«Артбатарея Ладожской флотилии, где служит старший лейтенант Кочаненков и политрук Морозов, беспощадно громит врага. Она наносит большой урон противнику в живой силе и технике. На ее счету десятки подавленных и уничтоженных вражеских батарей, пушек и пулеметов, взорванных и разрушенных дзотов, сотни уничтоженных гитлеровских мерзавцев — солдат и офицеров.
Таких боевых показателей батарея добилась благодаря кропотливой, самоотверженной работе командира и военкома. Личный состав батареи в любую минуту готов открыть смертельный огонь по врагу. Команда «К бою!» выполняется четко и быстро. Расчеты мгновенно оказываются на своих постах. Командир батареи с наблюдательного пункта корректирует огонь, а военком на огневой позиции подбадривает людей, делает замечания и поправки в работе расчетов. Часто командира можно застать у орудия в качестве наводчика, а военкома корректировщиком. Они еще молоды, но серьезны, строги и храбры в бою. За строгость и решительность в минуты боя, за веселость и смех в свободное время их любят и уважают бойцы. Они воспитали замечательных матросов и младших командиров, как тт. Шкляр, Конюшкин, Сергеев, Зайцев, Шелепень, Колбасин и другие. Презирая опасность и смерть, моряки-батарейцы всегда готовы на выполнение любой боевой задачи. Как правило, батарея своим огнем поддерживает разведчиков, и они, зная, что их поддерживают моряки-батарейцы, смело идут на выполнение боевой задачи. Они знают, что балтийцы не подведут, выручат в трудную минуту, заставят замолчать фашистские пулеметы, минометы и орудия.
Часто можно слышать, как восхищаются разведчики-пехотинцы точностью огня морской батареи.
Недаром фашисты выпустили сотни тяжелых снарядов и тысячи мин по батарее. Но напрасны их старания. Не задавить им героической батареи, не сломить им мужества балтийцев. Каждый из них дал клятву матери-Родине биться до последней капли крови за славный город Ленинград».
Боевой счет 409-й батареи огромен. Он лучше всего свидетельствует о славных делах защитников Орешка. До августа 1942 года батарея подавила двадцать один ротный и батальонный миномет, двадцать станковых пулеметов, девять раз трехорудийную шестидюймовую батарею, двенадцать раз три трехорудийные 75-миллиметровые батареи; уничтожила двадцать один станковый пулемет, три зенитно-пулеметные точки и четыре крупнокалиберных пулемета, одну трехорудийную шестидюймовую батарею, три трехорудийные 75-миллиметровые батареи, пять дзотов, два склада с боеприпасами и горючим, около десятка наблюдательных пунктов противника; разрушила несколько мостов и переправ; разбила несколько автомобилей и шлюпок с грузами и вражескими солдатами.
В течение года гитлеровцы выпустили по Орешку более семи тысяч снарядов, сорок восемь тысяч мин и произвели 1449 огневых налетов, но сломить волю защитников героической советской крепости им так в не удалось.
В сентябре 1942 года командующий Краснознаменным Балтийским флотом вице-адмирал В. Ф. Трибуц (ныне адмирал) от имени Президиума Верховного Совета Союза ССР за образцовое выполнение заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество наградил орденами и медалями большую группу защитников Орешка. Командир батареи старший лейтенант Петр Никитич Кочаненков был удостоен ордена Ленина; политрук Алексей Григорьевич Морозов, командиры орудий матросы Николай Конюшкин, Константин Шкляр и Владимир Шелепень — ордена Красного Знамени; матросы Павел Овчинников, Владимир Орлов, Сергей Пушкарев, Александр Снетков и Иван Якименко — ордена Красной Звезды; матросы Игнатий Внук, Алексей Зайцев, Алексей Сергеев и другие — медали «За отвагу».
Это была заслуженная награда. Она вдохновляла личный состав 409-й батареи на новые подвиги во имя героического Ленинграда, во имя любимой Родины.
«Группа бойцов и командиров нашей батареи удостоена высокой награды, — писал политрук Морозов в статье «После награды». — Лучшие бойцы нашей батареи — Шкляр, Шелепень, Зайцев, Сергеев, Внук, Якименко, Орлов, Конюшкин, Пушкарев и другие — получили ордена и медали Советского Союза.
Высокая оценка нашей боевой работы воодушевила весь личный состав батареи Орешка еще крепче бить фашистских извергов.
День награждения личный состав батареи отметил новой победой. Наблюдатель Колбасин заметил группу фашистов. Мы немедленно открыли огонь, снаряды точно легли в цель.
Фашисты, пытаясь ответить, рассекретили свою пушку, установленную на переднем крае обороны. Она успела сделать два выстрела — наш первый снаряд накрыл фашистских гадов вместе с их пушкой. Последующие десять снарядов в прах разбили фашистское логово. В этой стрельбе особенно отличились командиры орудий орденоносцы Шкляр, Шелепень, Сергеев, орденоносцы матросы Якименко, Орлов, Снетков, Овчинников. Хорошо и энергично работали матросы Корольков, Поршнев, Костенко и другие.
Орудийные расчеты дали клятву сражаться до тех пор, пока не будут уничтожены все фашистские гады, пробравшиеся на нашу священную землю» [«За Родину», 19 сентября 1942 года].
7 ноября 1942 года в день празднования двадцать пятой годовщины Великой Октябрьской социалистической революции на батарею прибыли из Ленинграда шефы с подарками. На торжественном собрании от имени шефов выступил железнодорожник со станции Ладожское озеро Владимир Михайлович Макаров.
— Товарищи моряки! — сказал он. — Разрешите мне передать вам привет от имени героических ленинградцев. Знайте, что мы внимательно следим за вашей борьбой и восхищаемся вашим непоколебимым мужеством, неслыханной стойкостью. Мы, ленинградцы, желаем вам от всей души и сердца как можно скорее разбить врага и добиться окончательной победы...
В конце 1942 года 409-я батарея, как и весь гарнизон Орешка, стала готовиться к участию в прорыве блокады Ленинграда. Потребовалось много боеприпасов. Шкляр, Сергеев, Колбасин, Снетков, Пахомов почти каждый день работали на переправе, пересекая Неву не только ночью, но и днем, в открытую, с грузами продовольствия, снарядов, с письмами и газетами. Случалось так, что подбитая врагом шлюпка тонула, и матросы с драгоценным грузом вплавь добирались до острова.
Наибольшую опасность для шлюпок представлял немецкий крупнокалиберный пулемет, установленный в дзоте на косе бровки. Поэтому, как только шлюпка отходила от берега, защитники крепости начинали бить по вражескому дзоту и приводили его к молчанию, после чего шлюпка беспрепятственно проходила зону обстрела. Но немцы обычно быстро восстанавливали разбитый дзот, и шлюпки вновь подвергались обстрелу. Тогда все орудия и пулеметы Орешка открывали ураганный огонь по дзоту и разрушали его до основания.
Резервы боеприпасов в крепости росли с каждым днем. Приближался день возмездия. С огромным нетерпением его ожидали воины Орешка.
В конце 1942 года Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение о проведении операции по прорыву блокады Ленинграда. Чтобы обеспечить это наступление, надо было перебросить на западный берег озера огромное количество грузов, свежее пополнение для Ленинградского фронта. Корабли Ладожской военной флотилии и суда Северо-западного речного пароходства ходили до тех пор, пока лед окончательно не сковал Ладогу.
В те напряженные дни на Ладоге побывал представитель Ставки Верховного Главнокомандования Маршал Советского Союза Климент Ефремович Ворошилов, неоднократно появлялись на трассе члены Военных советов Ленинградского фронта и Краснознаменного Балтийского флота, руководители ленинградской партийной организации и Ленгорисполкома.
О масштабах перевозки через озеро в дни подготовки прорыва блокады Ленинграда и о напряженности работы личного состава Ладожской военной флотилии и Северо-западного речного пароходства свидетельствуют такие данные: для перевозки по железной дороге людей и грузов, доставляемых ежедневно кораблями и судами с восточного берега на западный, понадобилось бы примерно десять — пятнадцать полновесных товарных эшелонов в день.
Таким образом, в период подготовки наступления под Ленинградом благодаря заботам Коммунистической партии и Советского правительства и упорному груду огромного коллектива людей, связанных с перевозками грузов, боевой техники и резервов, были созданы необходимые материальные условия для прорыва блокады Ленинграда.
| Предыдущая страница | Содержание | Следующая страница |
