«25 ноября 1941 года прибыл в Вологду». Эта запись из рабочего блокнота Т. Ф. Штыкова с документальной точностью зафиксировала день, когда он приступил к выполнению задания ГКО, Ленинградского обкома партии и Военного совета фронта — обеспечить подвоз продовольствия к Ладожскому озеру, к базовым аэродромам воздушного моста.
Этот древнерусский город на реке Вологде стал в те дни центром снабжения осажденного Ленинграда и войск Ленинградского фронта. Здесь, в Вологде, находились запасы продовольствия. Сюда же с начала блокады Ленинграда со всех концов страны днем и ночью шли литерные железнодорожные составы с продовольствием, боеприпасами и другими грузами.
Вернемся в поселок Ефимовский, где спустя несколько дней после захвата фашистами Тихвина секретарь Ленинградского обкома партии Т. Ф. Штыков провел инструктивное совещание комиссии обкома по руководству северо-восточными районами Ленинградской области.
На совещании Терентий Фомич сказал: «Понадобится педеля, возможно, две, чтобы наладить бесперебойное снабжение Ленинграда по воздуху. А дальше поможет Вологда». Что имел в виду секретарь обкома, ссылаясь на Вологду, на что ориентировал членов комиссии?
Дело в том, что отрезанные от Ленинграда северо-восточные районы области по-прежнему оставались ближайшей продовольственной базой Ленинграда. В тот критический для Ленинграда момент, когда в ноябрьские дни сорок первого произошла заминка с доставкой грузов по Северной железной дороге, чрезвычайно важно было организовать приток продуктов на базовые тыловые аэродромы воздушного моста из местных ресурсов, в том числе из личных запасов населения северо-восточных районов.
Ссылка же Шлыкова на Вологду означала, что главным стратегическим центром снабжения блокадного Ленинграда был этот город. Оттуда шел в Ленинград основной грузопоток. Оттуда же направлялись на тыловые базы Ленинградского фронта, в частности в Подборовье и Заборье, продукты, предназначенные для отправки самолетами в Ленинград.
Напомним, что от Заборья брала начало обходная автомобильная дорога к Ладожскому озеру. Лишь после освобождения Тихвина было налажено железнодорожное сообщение между Тихвином и восточным берегом Ладоги.
Для решения задачи продовольственного снабжения Ленинграда (от этого зависела бесперебойная работа и воздушного моста) и был командирован в Вологду Т. Ф. Штыков в качестве уполномоченного Государственного Комитета Обороны.
Вслед за ним Военный совет Ленинградского фронта направил на железные дороги в крупные областные центры страны оперативную группу. В нее вошло 150 партийных, советских и хозяйственных работников. Направлял и координировал действия ленинградских представителей Т. Ф. Штыков.
Каждому из посланцев были вручены мандаты, в которых говорилось, что местные органы власти обязаны оказывать работникам оперативных групп всяческое содействие в погрузке и отправке продовольствия и других грузов для Ленинграда и войск Ленфронта.
Как же была организована отправка продуктов из Вологды на аэродромы базирования транспортных самолетов в то время, когда воздушно-транспортная связь с Ленинградом достигла самого высокого напряжения?
Жил и работал в Ленинграде Роман Маркович Сорокин, который вместе со Штыковым приехал в Вологду 25 ноября. Тогда он был помощником Штыкова, а некоторое время спустя, в начале 1942 года, вскоре после освобождения Тихвина, Р. М. Сорокин был назначен уполномоченным Военного совета Ленинградского фронта по Вологде и пробыл на этом посту до июля 1944 года. Весь грузопоток на Ленинград — продовольствие, боеприпасы, горючее, медикаменты — находился под его контролем. Ежесуточно сведения о прохождении грузов для Ленинграда передавались по ВЧ А. А. Жданову.
А в конце 1941 года, в ноябре и декабре, во время пребывания в Вологде Т. Ф. Штыкова Сорокин должен был знать до мельчайших подробностей обстановку на Вологодском железнодорожном узле, куда со всех концов страны шли днем и ночью литерные составы с продовольствием, горючим, боеприпасами для Ленинграда. В обязанности Сорокина входили также круглосуточная связь с Наркоматом путей сообщения, учет грузов, поступавших сюда по Северной железной дороге, контроль за тем, где находился тот или иной эшелон, в любое время суток знать и расписывать по дням и часам движение грузов, предназначенных для отправки в Ленинград воздушным путем.
В конце ноября 1941 года, когда воздушный мост ужо действовал в полную силу, на ленинградские аэродромы ежедневно прибывало и отправлялось на Большую землю до 100 самолетов.
Память человеческая своеобразна. Р. М. Сорокин в деталях помнил, как был организован грузопоток к Ладожскому озеру. А вот как часть грузов направлялась из Вологды в Подборовье для отправки по воздушному мосту, он поначалу рассказывал скупо: с годами подробности стерлись в памяти.
И вдруг Роман Маркович вспомнил о тетради — обыкновенной тетради в клеенчатой обложке. В нее он записывал все, что делалось для увеличения пропускной способности воздушного моста, чтобы Ленинград мог ежесуточно получать не менее 200 тонн высококалорийных продуктов.
Клеенчатая тетрадь. Все записи в ней, начиная с 25 ноября 1941 года, пестрят словами: «мясо», «масло», «копчености», «шоколад», «сгущенное молоко»... Тетрадь, о которой вспомнил Сорокин, словно волшебный ключик, открыла кладовую памяти. И Сорокин стал вспоминать факты, подробности событий, некоторые цифры.
...День 25 ноября клонился к концу. Сорокин смог наконец сесть за рабочий стол в комнате общежития Вологодского обкома партии (здесь же он и ночевал), открыть коричневую клеенчатую тетрадь в клеточку и сделать в пой первую запись об отправке по распоряжению члена Политбюро ЦК ВКП(б), заместителя Председателя Совнаркома СССР А. И. Микояна в Череповец и Подборовье нескольких вагонов с маслом, копченостями, концентратами, яичным порошком.
На другой день с аэродрома Подборовье в воздух поднялся караван ПС-84, груженный продовольствием, и в сопровождении истребителей 154-го авиаполка самолеты легли курсом на Ленинград. В тот же день тяжелые бомбардировщики 7-го авиаполка и 39-й отдельной авиаэскадрильи благополучно преодолели Ладожское озеро, доставив в Ленинград тонны бекона и яичного порошка...
— Когда пришло сообщение о благополучном завершении этих полетов, все вздохнули с облегчением,— вспоминает Р. М. Сорокин.— Мы все адски много работали в ту пору. Но что может сравниться с тем, какая нагрузка легла на плечи летчиков. До сих пор вспоминаю эпизод на Комендантском аэродроме, когда мы со Штыковым улетали из Ленинграда. В летной столовой Штыков посмотрел на спящих за обеденными столами совсем молоденьких лейтенантов. Грустно улыбнувшись, произнес: «Недавно, наверное, у мам в кино пойти разрешения просили. Знали бы мамы, как тяжело приходится их сыновьям».
Буквально через пять минут после возвращения Штыкова к стоянке самолета начался артиллерийский обстрел аэродрома. Видимо, посадка большой группы транспортных кораблей не прошла незамеченной. Неподалеку от стоянки разорвалось несколько снарядов, к счастью не причинив вреда.
Сорокина не удивило, что никто из работников аэродрома не обратил на случившееся внимание. Потом он понял, что обстрелы, бомбежки шли непрерывно и люди на них уже не реагировали. Каждый занимался своим делом, как будто ничего не произошло.
— Товарищи, на посадку.
Эти слова произнес командир корабля, подошедший к пассажирам ПС-84, на котором предстояло лететь в Вологду. Уже после войны Сорокин узнает, что в том рейсе воздушный корабль вел капитан Василий Литвинов, летчик Особой Северной авиагруппы, один из пионеров воздушной трассы Ленинград — Большая земля. Это был тот самый летчик, который 2 июля 1942 года вместе с медикаментами и продовольствием для госпиталей доставил из Куйбышева в Ленинград четыре объемистые тетради. Он привез их в радиокомитет, и на другой день «Ленинградская правда» сообщила читателям, что в город доставлена на самолете партитура Седьмой симфонии Дмитрия Шостаковича. Оркестр радиокомитета под руководством дирижера К. И. Элиасберга начал готовиться к публичному исполнению симфонии, которое состоялось в Большом зале филармонии.
— Перед отлетом из Ленинграда в Куйбышев,— вспоминает Василий Семенович Литвинов,— меня предупредили, что на конечном пункте маршрута мне вручат портфель, который я должен доставить в Ленинград. Было сказано, что поручение это очень важное и портфель нужно беречь как зеницу ока.
Только в Куйбышеве я узнал, что за груз мне было поручено доставить. Это была партитура Седьмой симфонии Дмитрия Шостаковича. Этим же рейсом я привез медикаменты для госпиталей Ленинграда. Но блокадному городу, кроме того, как хлеб нужна была и музыка. Ленинградская симфония несла людям надежду, веру в победу над врагом.
Полет, к счастью, прошел благополучно. По пути из Куйбышева дозаправился в Тихвине и на бреющем полете прошел самый опасный отрезок пути над Ладогой.
В Ленинграде приземлился на аэродроме Сосновка.
Василий Семенович до сих пор жалеет, что не удалось ему побывать в Большом зале Ленинградской филармонии — на том концерте, когда в Ленинграде впервые прозвучала Седьмая симфония, партитуру которой с великим бережением он доставил. В тот день, когда в филармонии раздались величественные звуки Седьмой, пилот Литвинов дважды пересек блокадное кольцо — шла обычная фронтовая работа.
Потом, в мирное время, Василий Семенович не раз был гостем учащихся 235-й средней школы в Ленинграде. Здесь в школьном музее, названном «А музы не молчали», на стенде, посвященном исполнению в осажденном городе Седьмой симфонии Д. Шостаковича, есть портрет легендарного пилота Особой Северной авиагруппы В. С. Литвинова. Здесь увидел Василий Семенович и программку того памятного блокадного концерта, к которому был причастен.
25 ноября 1942 года, как и много раз до этого, В. С. Литвинов мастерски посадил свой ПС-84 в Хвойной. Там Штыкова поджидал Н. В. Минкин. Он доложил, что самолеты Московской авиагруппы перевезли в Ленинград за прошедшие сутки около 150 тонн продовольствия. Ничто, никакая опасность не могли воспрепятствовать огненным рейсам через блокадное кольцо.
По воспоминаниям бывшего первого секретаря Хвойнинского райкома партии Е. И. Зверева, за время остановки в Хвойной Штыков встретился с летчиками, местным активом, беседовал на аэродроме с колхозниками, доставившими на санях мясо для ленинградцев.
— Терентий Фомич,— рассказывал Зверев,— несколько раз повторил в беседе с нами: «Еще недельку-другую надо продержаться... а там дела с продуктами пойдут веселей».
По пути в Вологду остановились недалеко от Подборовья. Об этом хорошо помнит Николай Васильевич Минкин, который по заданию обкома партии руководил оперативной группой, отвечающей за прием эвакуированных в Подборовье ленинградцев, их отправку в глубь страны, а также за полновесные рейсы воздушно-транспортных караванов в Ленинград.
Отыскать Минкина нам помог Г. Г. Воротов, который поддерживает с ним связь (Николай Васильевич живет в Светловодске Кировоградской области). Минкин не замедлил откликнуться на нашу просьбу рассказать о том времени.
«Вместе со Штыковым мы вылетели на ПС-84 из Хвойной в направлении Вологды,— пишет он.— Через полчаса самолет приземлился в трех километрах от Подборовья на большой поляне, превращенной в аэродром. Терентий Фомич дал мне несколько заданий, а сам со своим помощником вылетел в Вологду. Надо было на этой площадке ежесуточно принимать одновременно до 25 самолетов ПС-84 с эвакуированными ленинградцами, большей частью рабочими и специалистами. Нужно было обогреть людей, накормить и ночью отправить в вагонах-теплушках к месту работы в тыл, куда были эвакуированы предприятия. Иногда самолеты совершали в течение дня по два рейса и привозили для эвакуации в Челябинск, Свердловск, Новосибирск более 1200 человек. Штыков просил четко контролировать разгрузку и погрузку самолетов, чтобы не задерживать вылет.
Мы обошли временные железнодорожные тупики, где разгружалось продовольствие, поступавшее по железной дороге. Часть продуктов, в основном масло, шоколад, мясо, консервы, перевозили автомашинами от станции Подборовье на аэродром. Все остальное отправлялось автотранспортом по грунтовым дорогам в сторону Ладожского озера. Со Штыковым твердо договорились: я должен был ежедневно сообщать ему в Вологду о количестве поступившего продовольствия, а также о количестве груза, отправленного по воздуху в Ленинград.
С уполномоченным Военного совета по воздушным перевозкам в Хвойной М. А. Таировым мы также поддерживали связь по телефону.
Запомнились слова, сказанные Штыковым перед вылетом в Вологду: «В любое время суток я буду знать, где находится тот или иной эшелон, следующий на Вологду, какое он везет продовольствие, в каком количестве. Но знать мало...»
Штыков не договорил, но я догадался, о чем он хотел сказать. Огромная работа ложилась на него и товарищей из оперативной группы. Но Терентий Фомич не хотел выпячивать себя, свое организаторское умение. Так, словно все произошло без его участия, сообщил:
«Сегодня утром звонил из Ленинграда в Вологодский обком партии. И что ты думаешь? Вологда, не дожидаясь, пока мы ликвидируем заторы с транспортировкой грузов на Северной дороге, выделила для Ленинграда из своих областных ресурсов сотни тонн продуктов. Так что, Николай Васильевич, передай летчикам: каждому самолету на ближайшие дни груза хватит на два рейса».
На аэродроме Штыкова встречал его давний товарищ по комсомольской работе секретарь Вологодского обкома партии Борис Федорович Николаев. Друзья обнялись. Сели в машину. И первый же вопрос к Николаеву: «Как с завозом продовольствия, горючего, боеприпасов?» Николаев нахмурился.
Обстановка была тревожной.
Б. Ф. Николаев сообщил, что бюро обкома еще в середине октября обсудило доклад начальника Северной железной дороги Н. А. Груничева о работе магистрали. В принятом постановлении устанавливались крайне жесткие нормы разгрузки вагонов по всем отделениям дороги и для каждой станции. Железнодорожникам было предложено в течение суток освободить все простаивающие поезда и вагоны с местным грузом, руководителям предприятий — организовать их круглосуточную выгрузку, осуществлять строгий контроль за выполнением этого решения.
И все же Николаев вынужден был признать, что работа Северной дороги не налажена должным образом и необходимо незамедлительно выправлять положение на всех пяти отделениях общей протяженностью около двух тысяч километров. Ведь в Вологде находилась основная база снабжения, обеспечивавшая всем необходимым Ленинградский фронт, Балтийский флот и все армии, защищавшие Ленинград со стороны юго-восточного берега Ладожского озера. Иными словами, Вологодская перевалочная база, которую возглавлял генерал-майор П. В. Карпухин, стала тылом Ленинградского фронта.
Грузы доставлялись в Вологду с литером «97» с нескольких сот станций, разбросанных на огромной территории. Нередко в местах погрузки возникали свои трудности: то не хватало рабочих, то автомашин и лошадей для подвоза продовольствия со складов станции. Иные станции занесло снегом, и некому было расчищать подъезды к ним. Иногда поезда простаивали на запасных путях из-за нехватки угля и дров для паровозов. И тогда Штыков и его помощники из оперативной группы отправлялись к местам отгрузки, устанавливали непосредственную связь с местными партийными организациями, советским активом и при их помощи устраняли неполадки. Живое слово о жизни и борьбе ленинградцев поднимало людей. После рабочего дня, превозмогая усталость, они спешили помочь ленинградцам.
В ноябре Вологодская область выделила Ленинграду 3500 тонн муки, 1000 тонн мяса, 370 тонн масла, 50 тонн сгущенного молока, 26 тонн сыра.
Все эти продукты, исключая муку (ее отправили в осажденный город по ледовой дороге), завезли в Подборовье и равными частями доставили самолетами на ленинградские аэродромы. Об этом Сорокин сделал запись в клеенчатой тетради.
В последних числах ноября в тетради Сорокина появились пометки об отгрузке продовольствия на полевые аэродромы в Вологодской области, где с середины ноября базировались эскадрильи тяжелых бомбардировщиков. В конце ноября 1941 года Сорокин передал по ВЧ оперативную сводку А. А. Жданову, председателю облисполкома Н. В. Соловьеву и начальнику тыла Ленфронта Ф. Н. Лагунову: из Вологды на полевые аэродромы завезли в течение дня несколько вагонов прессованного мяса из расчета загрузки в самолет в среднем двух тонн.
Об этом случае Т. Ф. Штыков рассказал в газете «Вечерний Ленинград» много лет спустя, в день 20-летия снятия блокады.
«Настоящий подвиг совершил коллектив Даниловского депо Северной железной дороги,— писал он в статье «Страна была с Ленинградом».— Узнав о тяжелом положении на транспорте, они приняли решение: водить поезда с продовольствием для ленинградцев из Данилова до Череповца без заправок в Вологде. А добились этого так. К тендеру паровоза прицепили цистерны с водой и груженный дровами крытый полувагон, в который садилось несколько человек. По дороге они вручную перебрасывали дрова в тендер. Водили эти поезда машинисты тт. Погожев, Безбородин, Лукьянов и Сергеев».
Не перечесть, сколько раз Т. Ф. Штыков вместе с работниками из управления Ленинградского фронта и хозяйственных организаций Ленинграда приезжал в Череповец, чтобы наладить бесперебойное продвижение грузов на самых опасных прифронтовых участках Северной дороги: Череповец — Бабаево и особенно в Подборовье, где находился транзитный полевой аэродром восточной стороны воздушного моста.
В те дни на Череповецком железнодорожном узле благодаря содействию Т. Ф. Штыкова и секретаря Вологодского обкома партии Б. Ф. Николаева удалось организовать формирование тяжеловесных составов, уплотнить работу поездных бригад.
С именем Терентия Фомича Штыкова связано событие, о котором и сегодня бывшие машинисты Вологодского депо не могут говорить без волнения. Так получилось, что к исходу 1941 года, после того как доставка грузов в Осиновец, расположенный на западном берегу Ладожского озера, заметно увеличилась, ветка перестала справляться с переброской в Ленинград возросшего объема грузов. «К тому времени,— пишет И. В. Ковалев в своей книге «Транспорт в Великой Отечественной войне»,— погибло более 1200 железнодорожников, а оставшиеся в живых — до крайности усталые, истощенные, ослабевшие от голода — еле справлялись с обслуживанием движения поездов в условиях суровой зимы...»
И тогда для помощи железнодорожникам Октябрьской магистрали по инициативе Т. Ф. Штыкова и партийных руководителей Вологды, начальника Северной дороги Н. А. Груничева была сформирована колонна железнодорожников, около 500 человек, в том числе пять паровозных бригад из Вологодского депо.
Секретарь парткома Вологодского железнодорожного узла В. А. Туляков помог нам разыскать вологжан — членов одной из таких бригад: бывшего машиниста А. А. Соловьева и его кочегара П. П. Пятовского.
Встретились мы у Соловьева. Живет он в Вологде на Молодежной улице близ локомотивного депо.
В свои семьдесят с лишним Александр Афанасьевич, сын питерского рабочего, революционного матроса Балтики, выглядит бодро, в подробностях помнит, как довелось ему в ту блокадную зиму вместе с кочегаром Петром Павловичем перебираться на полуторке но ледовой дороге в Ленинград.
— В Ленинграде,— начал свой рассказ Александр Афанасьевич,— привезли нас на Московский вокзал. Там нам устроили ночлег, а наутро повели в депо. Видим: стоят паровозы, засыпанные снегом, водить их некому. Стали очищать локомотивы от снега, потом заправлять. Ломали на дрова какие-то будки.
— Воду нам пожарники качали,— включился в разговор Петр Павлович Пятовский.
— И погнали паровозы на Финляндский вокзал,— продолжал Соловьев.— Работа была адски тяжелая. Попадали под бомбежки, обстрелы. А питание, сами знаете, какое было.
Прикомандировали обоих железнодорожников к паровозному депо Ленинград-Сортировочная Московско-Октябрьской железной дороги, и стали друзья-вологжане на своем паровозе продвигать продовольственные поезда для Ленинграда от западного берега Ладожского озера, куда продовольственные грузы подвозили на машинах по ледовой дороге. По пути следования к составам прицепляли вагоны с продуктами, доставленными по воздушной дороге. Станция Ковалеве, вблизи которой находился аэродром Смольное, лежала на пути следования составов от мыса Осиновец.
В те дни газета «Ленинградская правда» сообщила, что паровозная бригада машиниста А. А. Соловьева прочно удерживает первенство в соревновании на Октябрьской железной дороге. Члены этой бригады в своем письме, адресованном коллективу Вологодского паровозного депо, докладывали, что взяли обязательство на 10 процентов уменьшить расход топлива, водить поезда весом по меньше двух тысяч тонн, самим ремонтировать паровоз. Бригада Соловьева вызвала на соревнование вологодских машинистов Мохова, Сазонова, Павлова, Болонина и Толстого.
В начале 1942 года в связи с большими успехами в работе А. А. Соловьева приветствовал А. А. Жданов. Фамилия вологодского машиниста не сходила со страниц «Ленинградской правды».
Ударная, самоотверженная работа железнодорожников во многом способствовала своевременной доставке переброшенных по воздушному мосту грузов, которые так ждали в отрезанном от Большой земли Ленинграде.
Но вернемся в Вологду конца ноября и декабря 1941 года и проследим, как выполнялось особое задание, которое получил Т. Ф. Штыков от ГКО и Военного совета Ленфронта.
Установив прочную непосредственную связь с местными органами власти, получая повседневную помощь от ГКО, наркоматов, Т. Ф. Штыков вместе с работниками оперативной группы сумел наладить бесперебойное продвижение железнодорожных составов в Вологду.
— На диспетчерской карте Вологодского железнодорожного узла,— вспоминает помощник Т. Ф. Штыкова Р. М. Сорокин,— красными линиями были обозначены пути продвижения грузов к Ленинграду по Северной железной дороге. Ежедневно в полночь я соединялся по аппарату ВЧ с Ленинградом и передавал адресованную А. А. Жданову суточную сводку о продвижении грузов на Ленинград. Уже в середине декабря 1941 года это был мощный, с каждым днем нараставший поток продовольствия, горючего, боеприпасов.
Часть грузов ожидала отправки на запасных путях Подборовья и Заборья. Солидный запас продовольствия, горючего и боеприпасов находился «на отстое» прямо в вагонах на стыке Ярославской и Северной дорог. Эти грузы отправлялись в Ленинград с таким расчетом, чтобы вагоны с продовольствием шли отдельными составами. Это делалось на случай, если состав попадет под бомбежку. Полностью исключалось опасное соседство продовольственных грузов с горючим и боеприпасами.
Как только освободили Тихвин, я в своих ежесуточных ночных информациях в Ленинград непременно характеризовал обстановку с подвозом продовольствия: сколько грузов уже доставлено в Тихвин, какое количество находится в пути между Вологдой и Тихвином, сколько железнодорожных составов на подходе к Вологде, сколько и каких грузов в «ожидании» специальных распоряжений на отправку в Ленинград.
В случае крайней необходимости Т. Ф. Штыкову или мне приходилось обращаться к руководству вологодских складов с заявкой на отгрузку продуктов в Ленинград. И всякий раз эти заявки выполнялись незамедлительно.
Терентий Фомич считал работу в Вологде святым делом,— рассказывает Р. М. Сорокин.— Не жалел себя. Случалось, что больной, с высокой температурой он спешил на отдаленную станцию, где произошел затор с отгрузкой продуктов Ленинграду. Никогда не изгладится в памяти тот ноябрьский эпизод. Вскоре после приезда Штыкова в Вологду поступила телеграмма о том, что на Бабаевском отделении Северной дороги замедлилось продвижение железнодорожных эшелонов с продовольствием и горючим. Это был участок, непосредственно связанный с доставкой грузов на полевой аэродром Подборовье: здесь приземлялись в те дни эскадрильи Московской авиагруппы, которые базировались в Хвойной и Кушавере, загружались продуктами, бидонами и канистрами с горючим и летели далее — на аэродромы Комендантский, Смольное, Янино.
Получив эту телеграмму, Терентий Фомич, несмотря на сильную простуду, в сорокаградусный мороз отправился на аэродром. Надо было видеть выражение лица пилота ОСАГ Дмитрия Румянцева, когда он увидел, как легко одет Штыков. Не говоря ни слова, Румянцев куда-то исчез, а через несколько минут появился на стоянке с немалым тюком. Только после того, как Штыков облачился в комбинезон, меховой шлем и унты, Дмитрий, козырнув, доложил генералу о готовности к полету.
Однажды я был свидетелем разговора Штыкова по ВЧ с одним из работников Наркомата путей сообщения. Штыков требовал ускорить отправку в Ленинград мясных продуктов. Их ждали на аэродромах. Видно было, что ответ московского товарища не удовлетворил Штыкова. Малейшее волнение отражалось на его лице. Я-то знал, чего стоили такие разговоры. Уже тогда Терентий Фомич частенько жаловался на боли в сердце.
— Вы плохо знаете обстановку в Ленинграде.
В голосе Штыкова появились жесткие нотки. Что-что, а требовать, настаивать на своем он умел. Но умея и безгранично доверять людям. Если работник допустил ошибку, Штыков не прибегал к методу «разноса». Входить в административный раж было не в его характере. Человек кристально честный, доброжелательный, доступный, Терентий Фомич понимал и ценил сотрудников. Держался с ними просто, обладал редким даром вселять в людей веру в свои силы и способности.
...В конце телефонного разговора по ВЧ лицо Штыкова смягчилось.
— Вот это совеем другой разговор,— сказал он.— Поймите, каждая задержка грузов оборачивается смертью сотен жителей Ленинграда...
Был такой случай, который тоже нашел отражение в клеенчатой тетради помощника Штыкова. Это произошло в последний день ноября 1941 года...
— Я позвонил в Москву, в Наркомат путей сообщения,— рассказывает Сорокин.— Получил данные о том, какие грузы поступят в ближайшие два-три дня. Мне ответили, что уже на подходе к Перми вагоны с шоколадом и сливочным маслом. Все это предназначалось к отправке самолетами в Ленинград.
Но в день прибытия в Вологду состава с этими продуктами я в очередной суточной сводке, увы, не смог сообщить ленинградским руководителям об отправке этих продуктов. Случилась беда. Вагоны с шоколадом и маслом «потерялись». Минули сутки, другие. Вагоны словно в воду канули. «Не иначе,— подумал я,— украли, увели вагоны. На дороге действует «черная рука».
Пришлось поднять на ноги руководство Северной дороги. В конце концов груз был обнаружен, похитители арестованы. К счастью, довести до конца свое подлое дело они не успели, и продукты были отправлены в Ленинград. Преступники понесли заслуженное наказание по законам военного времени.
Узнав об этом происшествии, Штыков потребовал от меня подробную докладную о случившемся. В это время Терентий Фомич находился в Москве. Он сказал мне, что о случаях воровства на дороге он докладывал И. В. Сталину. Затем были приняты самые строгие меры, пресекающие любые случаи хищения грузов на железных дорогах страны в соответствии с требованиями военного времени.
А вскоре случилось новое ЧП: работники оперативной группы узнали, что произошла заминка в отгрузке Ленинграду сгущенного молока.
В одном из ноябрьских постановлений ГКО было сказано четко: ежедневно перебрасывать в Ленинград по воздуху не менее 10—20 тонн сгущенного молока.
Начали срочно «прозванивать» цепочку: где же произошел сбой? В результате выяснилось, что заминка наступила из-за отсутствия банок для молока. Срочно были приняты меры, и молоко отгрузили в Ленинград.
Спустя несколько дней в Вологду позвонил из Подборовья Н. В. Минкин: наконец-то прибыла партия сгущенного молока. Все отправлено на транспортных самолетах в Ленинград. Девятка самолетов в тот день доставила жителям города свыше 20 тонн груза, в основном сгущенного молока.
А рядом с этой цифрой в тетради Сорокина появилась другая, не менее важная. Она означала, что летчики транспортной авиации доставили на аэродром Смольное десятки тонн мяса, спрессованного в блоки. Это Анастас Иванович Микоян распорядился отправить в Ленинград как можно больше спрессованного мяса, которое занимало намного меньше места, что позволяло увеличить загрузку самолетов. Он потребовал от Наркомата мясной промышленности дать ему подробную справку о количестве спрессованного мяса, насколько дольше оно может храниться в обычных условиях, какие могут быть потери. И потребовал, чтобы мясо в блоках грузили только Ленинграду. Узнав об этом решении, Терентий Фомич Штыков облегченно вздохнул.
Вологда не подвела. Штыков попросил передать уполномоченному Военного совета Ленинградского фронта по воздушным перевозкам в Хвойной Таирову, что пробки на Северной железной дороге удалось ликвидировать, и теперь к ним регулярно будут поступать эшелоны с продовольствием. Обнадеживающая записка Штыкова Таирову полетела в Хвойную на самолете связи.
Вернувшись в Вологду, летчик передал ответную записку от Таирова. В ней сообщалось, что задание обкома партии и Военного совета Ленинградского фронта успешно выполняется, в отдельные дни Хвойная отправляет в Ленинград на самолетах более 200 тонн высококалорийных продуктов.
Тем временем в Вологодской области ширилось, набирало силу патриотическое движение трудящихся Устюженского, Череповецкого, Усть-Кубинского и многих других районов по организации сбора продовольственных подарков для населения Ленинграда.
К этому делу активно подключились женщины, молодежь. Большую работу проделал комсомол.
| Предыдущая страница | Содержание | Следующая страница |
