Раньше нужно было обманывать дворников и управдома, чтобы пробраться на чердак и оттуда через слуховое окно на свое любимое место. А здесь было так хорошо! Триумфальная арка Нарвских ворот говорила о каких-то еще неведомых ему подвигах русских воинов. Внизу мчались автомобили, трамваи, троллейбусы. По дымящимся трубам Борис Андреев и его товарищи умели различать все заводы Нарвской заставы. Вдали были видны корпуса недавно построенных домов, новые улицы, сады — вся советская Нарвская застава. А еще дальше — пригород, залив...
Когда пришла война, тысячи таких, как Борис, ленинградских подростков оказались на крыше вместе со взрослыми дежурными уже на законном основании. Они были нужны здесь.
Однажды вражеский самолет сбросил несколько десятков «зажигалок». Как их тушить, знали тогда только теоретически. Борис и его товарищи не слишком разбирались в этой теории. Зато у ребят была решительность. Недолго думая, как нужно подходить к «зажигалкам», они схватили их и — хлоп в воду! Эффект получился замечательный. Все оказалось не таким страшным. В другой раз, когда зажигательные бомбы попали в склад горючего на заводе поблизости, Борис со всей компанией побежал туда, Они помогали выкатывать бочки из огня. Это была действительно жаркая работа.
Теперь никто и не пробовал прогонять Бориса Андреева с крыши. Он, боец группы самозащиты, был здесь полноправным хозяином. Иная картина уже расстилалась перед его глазами. Не дымились трубы заводов, мертвецом глядел занесенный снегом трамвай, саночки с пожитками тянулись из Кировского района в центр, мимо заснеженных баррикад, — люди эвакуировались в другие районы, подальше от переднего края. Проклятый немец слал в город, в жилища, в ясли, в школы один за другим смертоносные снаряды. Они свистели над головой, они разрывались неподалеку. И притихшие подростки не очень весело, но деловито обсуждали, какой это калибр, чем стреляют — шрапнелью или фугасными. Зато с восхищением они слушали чудную музыку своей, советской артиллерии. Корабельной в особенности.
К этому времени многое изменилось в личной судьбе Бориса. Отец с первых же месяцев войны ушел на фронт, мать все время трудилась на оборонной стройке. Он сам, правда, еще занимался в седьмом классе, но уже другое его привлекало. Надо было трудиться, искать настоящую солидную работу. Его товарищи стали юнгами на корабле. Борис этого сделать не мог. Отец, уходя на фронт, велел заботиться о матери. Значит, нужно было работать здесь, в городе. И он нашел ее на любимом месте.
Плакат на полуразрушенном доме извещал: «Производится набор учеников-водопроводчиков, печников и т. п.». Он пришел в Кировское районное жилищное управление, узнав, что такое «и т. п.», предъявил свои документы об образовании и попросил взять его в обучение к самому лучшему кровельщику.
Таким мастером и оказался Волков. Он внимательно присмотрелся к ребятам и сказал им:
— Наша работа серьезная, аккуратная. Особой торопливости не любит. А будете не торопясь, но с умом работать, — и дело быстро пойдет.
У мастера было неистощимое терпение. Не всегда ученики сразу понимали, что он от них требовал, не всегда им удавалось выполнять самые простые задания. Но если мастер Волков видел, что у человека есть воля, желание, он еще и еще раз терпеливо объяснял ему, как и что нужно делать, и, главное, показывал: вот так!
У Бориса Андреева эта воля была. Им владело настойчивое желание стать не просто кровельщиком, а хорошим кровельщиком. Через два месяца испытания показали, что Андреев достоин четвертого разряда. Трудно забыть тот день, когда дворничиха (дворник ушел на войну), обращаясь к нему, впервые назвала его не «Борька», не «Борис», а с уважением:
— Вы бы прошли на крышу, товарищ Андреев. Из седьмого номера жалуются, что у них течет очень. Там осколок кровлю продырявил. Уж пожалуйста!
Осенью было много работы: одним специалистам не справиться, и Борису Андрееву дали в помощь домохозяек, дворников. Зашивали дыры мешковиной, старым железом, Андреев руководил этой работой. Требовал, чтобы она делалась аккуратно, добросовестно, так, как его учил Волков. «Для себя делаете», — учил он.
Он чувствовал, что к нему относятся как к взрослому. Это и на самом деле было так: из мальчика он превратился в рабочего-подростка, из ученика — в квалифицированного рабочего. И Борис Андреев стремился повышать свою квалификацию. Он научился делать все, что полагается кровельщику.
Вместо школьных товарищей и друзей у Бориса появились другие. Он вступил в комсомол. Он вытянулся, этот розовощекий паренек, с умелыми руками, которого знают и уважают в районе.
Председатель Исполкома Ленинградского городского Совета принимал лучших людей, работающих в жилищном хозяйстве. Кировский район послал на прием несколько человек, Бориса Андреева в том числе. Когда ему предоставили слово, он коротко рассказал о том, как учился, и еще короче о том, как работает. Двести пятьдесят, двести семьдесят процентов нормы! А когда Андреева спросили, чего бы он хотел, он ответил: «Хотел бы стать бригадиром, учить других своему нужному и интересному делу».
Весна и лето для кровельщика — времена горячие, рабочие. Борис Андреев видит с крыши, как живет его родная Нарвская застава. Это уже не то, что в прошлом году.
Скоро, скоро будет время, когда по Петергофскому шоссе — улице Стачек, — как в 1814 году, вернутся со славой и победой в родной город русские войска. Они увидят, что ленинградцы, несмотря на злобное неистовство врага, сумели сохранить прекрасные ленинградские дома. Они узнают имена славных хранителей города и имя одного из самых юных — комсомольца Бориса Андреева.
| Предыдущая страница | Содержание | Следующая страница |
