Весь зал бурно аплодировал, когда к столу президиума подошел Иван Ефимович Блинов и к его груди прикрепили зеленую ленточку с бронзовой медалью «За оборону Ленинграда».
Блинов был как бы живым олицетворением славных традиций в истории этого старейшего завода.
Иван Ефимович помнит бурные стачки, когда рабочие заставы шли в первых рядах питерского революционного пролетариата. Он помнит отряды красногвардейцев, уходившие из ворот завода защищать завоевания Октября. В памяти Блинова свежи ставшие уже сейчас тоже страницей славной истории годы первой Сталинской пятилетки и первые новые машины, которые завод вывел в день праздничной демонстрации на площадь Урицкого.
В сердце и памяти Ивана Ефимовича живут ярчайшие картины десятилетий борьбы и труда заводского коллектива. Он сам был активным участником этой борьбы. Он дважды защищал город, за оборону которого ему сейчас вручили медаль.
Почти каждому, кто в этот вечер сидел в празднично украшенном зале заводского клуба, ветеран труда Блинов годился в деды. В зале сидело третье поколение. Так заводские старики называют юношей и девушек, ставших к станкам в дни войны. Все, что помнит и пережил Блинов, все, участником чего он был, это поколение изучает по книгам да по рассказам таких, как Иван Ефимович, живых свидетелей. А их, этих свидетелей и участников славной истории завода, становится все меньше.
Честь продолжения героической истории и традиций завода выпала на долю собравшихся сейчас в зале людей третьего поколения. В суровую годину Отечественной войны пришли они на завод. Сегодня сотни этих людей получают вслед за ветераном труда Блиновым медаль «За оборону Ленинграда».
Председатель оглашает новую фамилию.
— ...Мария Забирохина!
Буря аплодисментов проносится в зале. К столу президиума подходит смущенная молодая девушка, скромно, но нарядно одетая. Секретарь горкома пожимает девушке руку, мозолистую, огрубевшую, руку труженика.
Забирохина бережно принимает бронзовую медаль на зеленой ленточке и прикрепляет к груди. Лицо ее принимает строго торжественное выражение, и гордым светом светятся глаза.
Аплодисменты в зале не утихают. Все в зале хорошо знают эту комсомолку. Как Блинов олицетворяет поколение ветеранов труда, отдавших заводу много десятков лет своей жизни, так Мария Забирохина олицетворяет собой молодое поколение, вся история которого — это история двух лет героического труда в фронтовом, осажденном Ленинграде.
Мария Забирохина возвращается на свое место в зале, а к столу президиума подходят еще и еще такие же девушки, юноши. Медали получают молодые патриоты, те, кто составляет сейчас основные кадры завода, те, кто, заменив ушедших на фронт отцов и братьев, плавит металл и собирает боевые машины, настраивает станки и обрабатывает сложнейшие детали.
Знак доблести, мужества и героизма получают Валя Королева и Миша Сучков, Настя Калягина и Вася Чуев. Аня Смирнова и Ваня Иванов. Родина, Ленинград награждают славное молодое поколение ленинградских бойцов трудового фронта.
Все они пришли на завод в дни войны. Одной из первых пришла Мария Забирохина. В тот день, когда ей вручили медаль «За оборону Ленинграда», исполнилось ровно двадцать три месяца, как она впервые по зову сердца переступила порог литейного цеха.
* * *
...На рассвете поезд ушел, оставив облачко пыли. Маруся долго с грустью глядела на облачко. Детей увезли далеко от войны.
Все, что было привычным, что повторялось изо дня в день, — хлопоты по хозяйству, возня в семье с ребятишками, уроки в школе, — все оборвалось.
Семнадцатилетняя девушка шла с вокзала и думала о своем месте в нахлынувших грозных событиях, в новой жизни, которая уже властно входила в любимый город.
Несмотря на раннее утро, улицы были запружены людьми. Толпы ленинградцев стояли у радиорепродукторов и взволнованно слушали негромкую, но проникнутую силой и уверенностью речь.
— Кто это говорит, бабушка? — подойдя к толпе, спросила Маруся у старухи, напряженное лицо которой было обращено к репродуктору.
— Тише! — строго сказал кто-то девушке.
Маруся слилась с огромной людской массой и стала слушать. Она уже поняла: говорит Сталин, и теперь она боялась пропустить даже одно слово.
«...Войну с фашистской Германией нельзя считать войной обычной. Она является не только войной между двумя армиями. Она является вместе с тем великой войной всего советского народа против немецко-фашистских войск...»
Маруся слушала, и ей казалось, что Сталин обращается к ней. Она оглянулась на людей, собравшихся у репродуктора, и подумала, что, наверно, то же, что и она, переживает каждый, к кому доносятся сейчас суровые слова вождя.
Когда Забирохина пришла домой, в ушах у нее еще звучали последние слова речи товарища Сталина:
«Все наши силы — на поддержку нашей героической Красной Армии, нашего славного Красного Флота!
Все силы народа — на разгром врага!»
Да, это относится и к ней, семнадцатилетней девушке. Ее руки пригодятся.
Вечером пришла с работы старшая сестра.
— Ну, Маруся, что теперь делать будешь?
— Завтра пойду на завод, надо работать.
...Забирохина шла по крытым брусчаткой заводским улицам, присмиревшая и несколько растерянная. Она и раньше много слышала и знала о мощи этого гиганта ленинградской индустрии, но то, что она теперь увидела своими глазами, поразило ее.
Не слишком ли она уверена в своих силах? Действительно ли пригодятся в этих громадных корпусах в такое грозное время ее слабые девичьи руки?
Четвертого июля 1941 года Марию Забирохину оформили работницей литейного цеха. На первых же шагах молодой работнице пришлось пережить несколько неприятных минут. Мастер оглядел ее внимательным взглядом и отечески строго спросил:
— Фамилия?
— Забирохина.
— На производстве не работала?
— Нет, не успела.
Мастер ворчливо, как бы про себя сказал:
— Мне рабочие нужны...
Он не закончил фразы, заметив, как смутилась и опустила голову девушка.
— Ну, вот что, ты, девушка, не смущайся. Научим. Встанешь на шишельный участок. Там женщин много.
Так началась производственная биография комсомолки Марии Забирохиной. Почти так же начинали свою вахту на трудовом посту десятки тысяч ленинградских подростков. Одни из них заняли свое место, как и Забирохина. в первые дни войны, другие, те, кто еще моложе, пришли в цеха на год позднее. Но все они с одинаковым упорством брались за дело, настойчиво учились мастерству, преодолевали вместе со старшим поколением тяжелые лишения блокады, голод и холод.
...Забирохина старательно работала на шишельном участке. Ее руки быстро огрубели. Она стала рядовой работницей фронтового города.
На территорию завода упали первые бомбы. В толстых брезентовых рукавицах, с клещами и с лопатой в руках выбегала Маруся из цеха. Песком и водой она гасила зловеще шипящие зажигательные бомбы, набрасываясь на них с каким-то остервенением.
Немцы подходили все ближе к городу. Эшелоны с людьми и ценным оборудованием уже давно ушли далеко на восток. Среди оставшихся на заводе была и Забирохина.
Враг обложил Ленинград кольцом блокады. Снежным декабрьским утром Маруся вышла из дому на работу. Вышла рано, а на остановке долго и беспокойно ждала трамвая, не желая опоздать. Собралось уже много народу.
— Должно, не будет трамвая, — глухо сказал кто-то в толпе.
Расходились в разные стороны, сгорбившись от ветра. Теряясь в медленно текущем потоке людей, прижимаясь ближе к стенам домов, шла на завод Маруся, шла очень долго, выбиваясь из сил, по заснеженным тротуарам. Завод встретил молчаньем. У безмолвных станков теснились рабочие. Не было тока.
Но все равно точно к восьми, каждый день, в цехи собирались люди. Завод стоял израненный, но не повергнутый. Он жил и боролся.
Шатаясь от слабости, каждый день приходила в цех Маруся. Исчез румянец с девичьих щек. Меловой бледностью покрылось заострившееся лицо. Молча и безропотно, как и все, переносила она страданья, вместе со всеми пробивая дорогу к жизни. Несла дежурство, оборудовала общежитие, заготавливала топливо, очищала цех от сугробов снега. Как праздника ждала вместе со всеми того счастливого дня, когда можно будет снова начать полюбившуюся работу в литейном.
И он пришел, этот день — яркий, солнечный день весны сорок второго года. Пламя опять зашумело в вагранках.
Марию Забирохину назначили бригадиром шишельного участка чугунолитейного цеха. Она уже считалась работницей «со стажем», а те, кто пришел к ней в бригаду, совсем еще новички.
Их было семь вместе с Марусей — Цветкова Клава, Степанова Зина, Захарова Оля, Жуковская Лида, Антонова Маня и Яковлева Валя.
Все они до войны учились, все почти ровесницы своего бригадира. У всех одно: брат, отец сражаются на фронте или погибли. Все перемучились, перестрадали. Все пришли на завод, чтобы помочь Родине и своему городу победить врага.
— Девушки, не подкачайте, на вас весь завод смотрит, — шутя говорил мастер Бурканов, старый литейщик.
— А мы, товарищ Бурканов, не робеем, — также шутя отвечали девчата.
— Робеть, это верно, не надо, а все же на днях начинаем работать по графику. Время военное.
Мастер шутил, ему хотелось ободрить молодых работниц, но ушел он крайне озабоченный: не справятся девушки, а других нет.
Поднялся к начальнику цеха. Тот встретил с улыбкой.
— Ну, что, товарищ Бурканов, начнем?
— Какое уж там, товарищ начальник!
— Что же мешает?
— Работать не с кем.
— А Забирохина, бригада? Девчата одна другой краше.
— Зачем обманывать себя, товарищ начальник? Это ж не бригада, а отряд пионеров.
— Не могу я тебе, товарищ Бурканов, с формовки женщин снять. Там участок серьезный.
— Вполне понимаю.
— А раз понимаешь, давай развернись. Помоги своим «пионерам», работать они хотят крепко.
В бригаде после ухода мастера стали обсуждать его заявление о графике.
— Не осрамимся, девчата? — спрашивает Маруся. Она назвала норму. Девушки стихли. Взялись за пробу. Работали по часам. Не получалось. До нормы еще было далеко...
Вечером, озабоченная, уходила Маруся домой. Где-то недалеко на переднем крае дробно резали тишину короткие очереди пулеметов. Доносились редкие разрывы снарядов и мин. Привычные звуки.
Забирохина в этот момент вспомнила раннее июльское утро сорок первого года.
«...Братья и сестры!
К вам обращаюсь, друзья мои!»
Она мысленно произнесла запомнившиеся на всю жизнь слова товарища Сталина и точно лишь теперь почувствовала, какая ответственность лежит на ней, на ее подругах. Завод начинает работать по графику. Это значит — точно в срок и в нужном количестве выпускать изделия для фронта. Точно в срок и в нужном количестве должна сделать свою долю она, Забирохина, и вся ее бригада, Другому некому за них сделать. Не выполнить — значит подвести фронт, Ленинград.
На следующий день утром в бригаду пришли начальник цеха и с ним комсорг Тося Романова.
— Завтра по графику будем работать. Надо укладываться в норму. Уложитесь. Забирохина? — спросил начальник.
Маруся смутилась.
— Девчата не подкачают, — сказала комсорг. Девчата молчали и нерешительно поглядывали на своего бригадира.
— Пойдем, товарищ Романова. — сказал начальник. — Девушки понимают, что работать нужно серьезно, а бригадир у них знающий, научит.
Маруся еще и еще показывала подругам, как скорей и лучше приготовить стержень. Ученицы старались прилежно. К концу рабочего дня вся бригада выполнила норму на восемьдесят процентов. Лишь одна Маруся выработала сто процентов.
Это был шаг вперед, но победы еще не было. График ставился под угрозу.
Утром Маруся пришла на работу, как всегда чисто, опрятно одетая. Приветливо поздоровалась с девушками.
Ровно в восемь начали. Маруся вместе со всеми стала к своему верстаку. Девушки то и дело посматривали в сторону своего бригадира, видели, как легко и непринужденно она работает, видели, как ритмично, без единого лишнего движения, действовали ее руки. Постепенно сноровку бригадира перенимали все девушки.
Первые успехи ободряли, и с каждым днем дело шло все лучше.
Нет, они не осрамились, не подвели завода.
Прошло еще немного времени, и трудовое упорство молодых работниц принесло им большую победу. Бригада Забирохиной перевыполняла нормы, давая продукции больше любой другой бригады в цехе.
Сама Маруся делала полторы и две нормы за смену. Она выполняла работу, ничуть не кичась и не рисуясь. К концу дня она не говорила подчеркнуто подругам, что сделала полторы или две нормы. Но девушки внимательно следили за своим бригадиром, подсчитывали изготовленные ею стержни. Первое время они удивлялись. Бригадир не обязан делать больше. У бригадира немало хлопот. Надо и о песке и о крепителях думать, надо выдать ниппеля и трубки. О многом нужно позаботиться, чтобы бригада работала без перебоев.
Маруся находила время и для всех этих дел, и выработка у нее была самая высокая.
Девушки теперь уже не хотели отставать от бригадира. Маруся подняла выработку до двухсот восьмидесяти процентов. Девушки хоть и не догнали ее, но начали вырабатывать двести процентов.
Маруся по-прежнему являлась ровно к восьми, веселая и чисто одетая. Она приветливо улыбалась подругам и все так же легко и ловко работала.
И мало кто знал, что за мягким шелком чулок на стройных ногах Маруси свинцово чернели цынготные пятна, что ночью, не в силах выдержать боли, стонет Маруся.
Однажды в теплый весенний день район подвергся ожесточенному артиллерийскому обстрелу. Снаряды падали на территорию завода. В промежутках между грохотом разрывов слышались стоны раненых. Потом стало тихо.
Маруся видела из укрытия, как к заводской поликлинике подъехала санитарная машина.
Первой жертвой оказался старик, в черной замасленной куртке, в резиновых сапогах.
Морщинистое лицо его было густо покрыто пылью и темными засохшими каплями крови.
На вторых носилках билась пожилая женщина. Вся окровавленная, в порванной одежде, с искаженным от боли лицом, женщина громко стонала.
Принесли молоденькую девушку. Она лежала тихо, повернув голову набок, молча и терпеливо перенося боль. Лицо девушки было строгим. Губы плотно сжаты. Ни стона не издала она.
Маруся подошла к раненой и услышала, как врач, указывая в сторону лежащей на носилках молоденькой девушки, тихо произнес: «Безнадежна!»
Забирохина вернулась в цех. Там убирали битый кирпич и стекла. Жизнь в цехе продолжалась. Враг не мог ее остановить, как бы он ни бесновался.
За год войны Маруся не раз была свидетелем вражеских артиллерийских обстрелов и бомбежек с воздуха. Она привыкла к разрывам снарядов и бомб. Но на этот раз все виденное потрясло ее до глубины души.
— Начинаем работать, — строго сказала Забирохина притихшей бригаде.
Никогда она еще не трудилась так, как в этот день. Внешне ее движения были те же, размеренные, рассчитанные. Но в груди девушки бушевало такое пламя ненависти к врагу, которое требовало каких-то особенно активных действий. Так ненависть воплощалась в самоотверженном труде для фронта.
Девушки не видели того, что видела сегодня Забирохина. но им понятно было настроение бригадира. Они были охвачены тем же чувством. Для них работа теперь тоже приобрела новый смысл.
В этот день Мария Забирохина выработала триста процентов нормы, и лишь немногим меньше сделала вся бригада в целом.
Достигнутой выработки бригада теперь не снижала. На ее долю приходилась треть продукции всего участка.
В торжественной обстановке на цеховом собрании бригаде вручили переходящее красное знамя и присвоили звание фронтовой комсомольской.
Как снайперы на поле, все члены бригады завели личные счета мести. На особые листки заносились цифры сделанных сверх плана деталей. Цифры росли. Фронт получал все больше и больше продукции, изготовленной фронтовой молодежной бригадой Марии Забирохиной.
Фронт был почти рядом, и люди цеха жили его интересами. Бойцы жили интересами завода. Делегации бойцов и командиров приходили в цех. Рабочие часто приходили в окопы к бойцам.
Однажды делегация рабочих, побывавшая на фронта, привезла Забирохиной письмо от Оли Петровой, отважной девушки-санитарки из подшефного заводу полка. Оля писала:
«Привет с фронта!
Дорогая Маруся! Ваши рассказывали, как хорошо ты работаешь. Я хочу с тобой завести дружбу. Теперь о себе Недавно мне исполнилось 19 лет. На фронт я пошла добровольно 27 июня 1941 года. В бой вступила 29 июня...»
Дальше Оля Петрова рассказывала, какой школой для нее стала война, как она научилась преодолевать страх и не отступать перед трудностями. Семьдесят раненых бойцов и командиров вынесла с поля боя Оля Петрова, четырежды она сама была ранена и каждый раз снова возвращалась на фронт.
Свое письмо отважная девушка-воин закончила горячим призывом:
«Дорогая Маруся, не успокаивайтесь на достигнутом, пока враг не разбит. Работайте еще лучше, помогайте фронту еще больше, а я вам обещаю жизни своей не пожалеть в боях за Родину».
Письмо Оли Петровой ходило из рук в руки по цеху. После работы бригада собралась в красном уголке, чтобы коллективно написать ответ на фронт:
«Оля, дорогая! Все девушки нашей бригады с волнением читали твое письмо. Все рады познакомиться и подружиться с тобой.
Разреши и нам рассказать о себе. Все мы — ленинградки. У всех нас много злобы скопилось против врага. Душил нас немец блокадой. Недоставало ни току, ни угля, ни хлеба. Все пережили. Бил немец из пушек. Но не на таких нарвался. Не дрогнули наши рабочие и работницы. Делали свое дело, работали для фронта.
Наша бригада зовется фронтовой молодежной. У нас красное знамя комитета комсомола завода. Все девушки вступили в комсомол, а я вступила в партию.
Мы обещаем тебе работать еще лучше, обещаем еще больше помогать вам, фронтовикам.
Будь здорова, родная! Пиши нам чаще.
От имени фронтовой молодежной бригады: Маруся Забирохина».
С тех пор девушки часто писали друг другу. Переписку оборвало извещение с фронта, пришедшее на имя Забирохиной. Командование полка сообщало, что в бою за Ленинград погибла геройской смертью красноармеец Ольга Петрова.
Гибель фронтовой подруги была личным горем всех девушек бригады Забирохиной. Как и тогда, после обстрела, они, стиснув зубы, еще с большим рвением принялись за работу. Беззаветным своим трудом, как их в первом письме призывала девушка с фронта, увековечили они память Ольги Петровой.
* * *
Прошло два года войны. В первых рядах тружеников города Ленина идет коллектив завода, где четвертого июля 1941 года заняла пост бойца трудового фронта семнадцатилетняя Мария Забирохина. Сотни таких, как Забирохина, пришли на завод за время войны. Старые рабочие с радостью отмечают, что поколение молодых ленинградцев продолжает и умножает боевые традиции питерских рабочих.
Заслуженным уважением пользуется на заводе Мария Забирохина. Но теперь она уже одна из многих молодых стахановцев, кто своим трудом участвует в обороне города Ленина.
Уже часто теперь бывает, что бригаду Забирохиной обгоняют другие комсомольские фронтовые.
Их много, этих молодых патриотов, кто вместе со старшим поколением закалился в борьбе с трудностями и высоко проносит имя защитника города Ленинграда. Медаль «За оборону Ленинграда» они принимают и как почетную награду и как наказ Родины работать еще производительнее, трудиться для фронта с удвоенной, утроенной энергией.
Пусть устали юность не знает,
Пусть будет всегда впереди.
Недаром медаль боевая
Блестит у нее на груди.
| Предыдущая страница | Содержание | Следующая страница |
