9 сентября 1943 года Л. А. Говоров и А. А. Жданов представили в Ставку первые соображения по замыслу будущей операции. В них было написано: «...Военный совет Ленинградского фронта считает Своевременным поставить вопрос о разгроме 18-й армии, как основы северного крыла восточного фронта противника, и не только окончательно освободить Ленинград, но и овладеть всем лужским плацдармом с выходом на рубеж р. Луга от устья до г. Луга, как предпосылки дальнейших действий на Прибалтику».
14 сентября послал в Ставку свои соображения и Военный совет Волховского фронта.
Общий замысел операции, утвержденный Ставкой, сводился к тому, чтобы ударом ленинградцев с севера в направлениях на Гатчину и Кингисепп, а волховчан с юго-востока на Чудово, Дивенский и Новгород, Луга рассечь немецко-фашистскую группу армий «Север» на стыке 18-й и 16-й армий, выйти на основные коммуникации вражеских войск южнее Ленинграда и окружить главные силы 18-й армии противника. Не дать 16-й немецко-фашистской армии перебросить соединения под Ленинград вменялось в задачу 2-го Прибалтийского фронта. Для этого войска его левого крыла должны были перерезать железные дороги Полоцк — Идрица и Новосокольники — Дно и тем сковать главные силы 16-й армии.
Такое решение вполне отвечало взглядам Говорова. Он считал, что армию Линдемана до сих пор спасала возможность маневра силами своей и 16-й армий, потому что Ленинградский и соседние фронты наносили удары на узких участках, не угрожая окружением больших группировок.
Теперь, после крупнейших поражений гитлеровской армии на многих фронтах, коренным образом изменилась обстановка и в группе армий «Север». Разведывательный отдел фронта давал сведения, что 20 немецких дивизий перед Ленинградским и Волховским фронтами стоят, по существу, в одном оперативном эшелоне. В районе Псков, Чудово, Остров расположено всего три-четыре дивизии.
— Кюхлер уже не имеет крупных резервов,— докладывал Евстигнеев Говорову в те дни.
Для Говорова и Мерецкова было крайне важно разгадать планы противника в этих условиях. Что намерен делать командующий 18-й фашистской армией Линдеман? Появились характерные симптомы: гитлеровцы спешно создают тыловую оборонительную полосу на рубеже Нарва, Псков, Порхов. Она уже названа ими «Пантерой». Пленный офицер-сапер рассказал и о промежуточных рубежах, о подготовке к разрушению мостов, дорог, к минированию населенных пунктов... Не собирается ли Линдеман, понимая шаткость своей позиционной обороны на широком фронте с малыми резервами, уйти из-под Ленинграда раньше, чем его «подсекут под корень»?
Ставка располагала еще более полными разведывательными данными и считала очень вероятным вариант преднамеренного отвода 18-й армии на сокращенную линию фронта под Нарву и Псков.
Но в таком случае надо готовить не прорыв, а преследование. Не дать фашистам уйти безнаказанно из-ПОД стен Ленинграда! Необходимо иное построение нашей группировки, создание подвижных сил. И Ставка требует обязательного учета этих обстоятельств.
Такой «кроссворд» командующий фронтом и штаб решали долго. Они скрупулезно разрабатывали план одновременно в двух вариантах.
Говоров склонялся к тому мнению, что Линдеман не уйдет сам с позиций, которые создавались два с половиной года.
— Конечно, после сталинградского котла и разгрома под Курском у немцев нет генерала, который бы не боялся подобного,— говорил он, слушая доклад начальника разведотдела» — но в подготовке промежуточных рубежей позади «Пантеры» должен быть какой-то оперативный замысел. Какой?
Время шло, но не было признаков, что Линдеман вот-вот начнет преднамеренный скрытный отход на тыловую полосу. Однако партизаны, боровшиеся с оккупантами в этих местах, доносили: немцы вывозят оборудование промышленных предприятий, переводят крупные склады, базы в более глубокий тыл, за рубеж «Пантеры».
— А что вы по этому поводу думаете? — опять пытал Говоров Евстигнеева.
Разговор шел в присутствии Жданова и других членов Военного совета. Генерал Евстигнеев, отличавшийся умением всесторонне анализировать сведения из различных источников, избегал поспешных выводов. Он высказался осторожно:
— Все дивизии противника на местах... Получают пополнение... Линдеман тоже ведет разведку. Нашу подготовку трудно от него скрыть. Возможно, он готовит себе свободу маневра в своих тылах. На тот случай, если не удержится на долговременных позициях...
— Вот-вот,— ухватился за эту мысль Жданов.— Разрабатывайте-ка эту версию дальше, товарищ Евстигнеев. Фашисты не могут не понимать, что теперь мы намного сильнее их, но так запросто бросить все и бежать?! Очень непохоже на них... А Финляндия? Пока это союзник гитлеровцев. А в случае их бегства?
Только впоследствии вскрылось, что командующий группы армий «Север» Кюхлер и Линдеман действительно боялись окружения 18-й армии. Поэтому «разгружали» ближний тыл, чтобы облегчить быстроту передвижения войск по всему фронту. В то же время Гитлер категорически отверг вариант преднамеренного отхода, предложенный Кюхлером, и дал директиву — удерживать позиции под Ленинградом до последнего солдата. Для Гитлера группа армий «Север» была основой левого крыла Восточного фронта.
В дни, о которых идет речь, Ставка Советского Верховного Главнокомандования, разрабатывая общий план кампании 1944 года, предусматривала, что наступательная операция на Ленинградском направлении будет одной из серии мощных, последовательных и нарастающих ударов на всем советско-германском фронте, ударов, исключающих попытки гитлеровских генералов удержать позиции на своих операционных направлениях. Календарно операции войск Ленинградского и Волховского фронтов планировались как первый из таких ударов в самом начале 1944 года.
Предложения Мерецкова и Говорова были утверждены в октябре. Для большей силы удара с ораниенбауманского плацдарма Ставка приказала Говорову передислоцировать туда 2-ю ударную армию. Этим решением определялось окончательное содержание и цель будущей операции Ленинградского фронта во взаимодействии с Краснознаменным Балтийским флотом: вначале встречными ударами 42-й армии из Пулкова и 2-й ударной армии с ораниенбаумского плацдарма окружить и уничтожить вражескую группировку в районе Петергоф, Стрельна, Урицк, а далее вести широкое наступление на юго-запад, в сторону Кингисеппа и Луги.
«Выбор формы прорыва в виде двух концентрических ударов, наносившихся на относительно узких участках со стороны Пулковских высот и с ораниенбаумского плацдарма,— писал позже Говоров,— был обусловлен стремлением получить после соединения обеих ударных группировок настолько широкий прорыв, который уже в начальном этапе операции привел бы к полному крушению фронта обороны и создал бы благоприятные условия для развития удара в глубину и упреждения противника на подготовленном тыловом рубеже по р. Луга» [«Правда», 27 января 1949 года].
Войска Волховского фронта наносили главный удар на новгородском участке. Там они действовали совместно с войсками 2-го Прибалтийского фронта, которые, как уже известно, должны были сковать силы 16-й немецкой армии.
Масштабы операции были несравнимы с прошлыми и вполне понятно, что командующий, штаб и войска готовились с особой тщательностью. Вновь проводилась целая система учений и тренировок во всех родах войск — от штабных оперативных до тактических занятий штурмовых групп на полях, где создавались «копии» вражеских позиций, включая доты, минные поля.
Говоров установил такой порядок, чтобы единая разведывательная карта составлялась в разведотделе с привлечением командующего артиллерией, воздушной армией и начальника инженерных войск. Карта подписывалась всеми. Это гарантировало взаимодействие разведгрупп различных родов войск. Такая карта содержала детали обстановки от передней траншеи, огневой точки и минного поля до глубоких резервов противника.
Предстоящий прорыв значительно превышал по глубине и сложности все то, что происходило год назад на Неве.
Со стороны Пулковских высот 42-й армии надлежало нанести удар в самом центре мощных укреплений противника, причем имея на флангах своей полосы прорыва укрепленные города — Урицк справа и Пушкин слева. А в глубине еще более мощные — Красное Село и «узел узлов» 50-го фашистского армейского корпуса — Гатчина.
Гитлеровцы давно превратились из осаждавших в осажденных. Перед ними город-гигант, где вновь дымят заводские трубы и откуда артиллерия быстро подавляет любую попытку стрелять по городу. А позади — уже целые партизанские районы. Там тоже идет война с захватчиками.
Дивизии 50-го фашистского армейского корпуса за два года глубоко зарылись в паутине траншей, в сотнях бетонированных и иных бункеров-убежищ и боевых сооружений, прикрытых всеми видами заграждений. Глубина полос минных полей достигала ста метров.
Командующий артиллерией фронта генерал Одинцов подсчитал, что из ста шестидесяти вражеских батарей, стоявших к югу от Ленинграда, более ста действуют в полосе 42-й армии, то есть там, где предстоял прорыв.
Ставка дала Ленинградскому фронту значительное количество новейшей артиллерии, достаточные запасы снарядов к ней, пополнила его войсками. Говоров имел полную возможность создать для прорыва высокие плотности огня, обеспечив господство над противником и в воздухе. Важнейшую роль играла артиллерия Краснознаменного Балтийского флота, обладавшая наибольшей дальнобойностью. В силу этих ее качеств Л. А. Говоров вместе с командующим флотом вице-адмиралом В. Ф. Трибуцем выделил значительную часть артиллерии флота для действий по глубине обороны немцев. Балтийцы наносили удары береговой и корабельной артиллерией и своей авиацией по командным пунктам противника, узлам связи, по таким особо укрепленным пунктам, как Красное Село, Дудергоф, Воронья Гора, по железнодорожным узлам. В состав ударной группировки командующий фронтом включил две артиллерийские дивизии прорыва и 3-й Ленинградский контрбатарейный артиллерийский корпус генерала Н. Н. Жданова (Говоров придал их 42-й армии, которой предстояло действовать на главном направлении). Входила в состав ударной группировки и 2-я ударная армия.
Эти крупнейшие соединения обеспечивали и массирование огня и маневр в ходе глубокой операции.
Чтобы наглядней оценить масштабность роста огневой мощи войск Ленинградского фронта к концу 1943 года, следует сравнить цифры этого периода с цифрами не такого уж давнего прошлого. Командующий артиллерией 42-й армии генерал М. С. Михалкин сейчас «расписывал» по целям, рубежам, времени и назначению огонь 460 артиллерийских и 300 минометных батарей. На каждый километр фронта прорыва в среднем получалась плотность до 200 стволов. А когда тот же М. С. Михалкин осенью 1941 года отбивал огнем своих орудий немецко-фашистский штурм на тех же Пулковских высотах, он имел в своем распоряжении 8—10 орудий на километр обороны!
Роль ораниенбаумского плацдарма, куда теперь перебрасывалась из района Синявино через весь фронт 2-я ударная армия И. И. Федюнинского [До переброски под Ораниенбаум 2-й ударной армией командовал генерал-лейтенант В. З. Романовский], трудно переоценить. Л. А. Говоров не мог не воздать должное тем, кто в 1941 году беззаветно дрался за сохранение этого плацдарма.
Сложный маневр 2-й ударной армии с переправой через Финский залив командующий Ленинградским фронтом контролировал и лично и через свой штаб, а также через штаб Краснознаменного Балтийского флота. Вместе с моряками Говоров прошел ночью до Ораниенбаума и обратно. Районы посадки войск, погрузки артиллерии, танков в самом Ленинграде и в районе Лисьего Носа под Сестрорецком были тщательно подготовлены. Балтийцы с большим тактическим мастерством и достаточной, скрытностью сумели под самым носом у немцев перебросить целую армию со всей боевой техникой.
Летом 1941 года Гитлер хвастался, что быстро уничтожит весь советский Балтийский флот. Осенью того же года он объявил, что наш флот, загнанный в Кронштадт и в Неву, уничтожен авиацией. Но Краснознаменный Балтийский флот, сохранивший в тяжелых боях свое боевое ядро, наносил ощутимые удары оккупантам, надежно прикрывая морские рубежи Ленинграда.
Осенью 1943 года в войсках Ленинградского фронта осуществлялись крупные организационные мероприятия, связанные с переходом к корпусной структуре. В середине лета в составе армий фронта имелось только два корпусных управления (30-го гвардейского корпуса во главе с генералом Н. П. Симоняком и 43-го, которым командовал генерал А. И. Андреев), а для разгрома 18-й немецкой армии формировалось еще восемь. Ими командовали ветераны прошлых сражений под Ленинградом — П. А. Зайцев, В. А. Трубачев, А. Н. Астанин — и генералы, прибывшие с других фронтов и обладавшие опытом действий на различных театрах военных действий — И. П. Алферов, И. В. Хазов, Г. И. Анисимов, М. И. Тихонов, В. К. Парамзин.
Переход к корпусной системе управления войсками в бою повышал права и ответственность командармов и командиров соединений, давал возможность командующему фронтом углубляться в решение самых главных проблем. Говоров так и делал, но не ослаблял жесткого повседневного контроля по своей формуле «отработка шаг за шагом действий каждого командира и его штаба на каждом этапе операции и боя». К этому уже все привыкли; знали и его метод — идти от общего к частному. Приезжая в штаб армии, он выбирал один из вопросов готовности армии и проверял его лично, начиная от штаба армии и кончая командиром полка, а иногда батальона и роты. «Нет мелочей при подготовке атаки»,— говорил Говоров. Стиль и методы работы командующего постепенно становились стилем и методами работы командиров подразделений.
Говоров нес всю полноту ответственности за сотни тысяч человеческих судеб, ответственности и моральной, и юридической, и исторической. Поэтому любые факты безответственного отношения к делу вызывали у него раздражение.
Так, например, с первых же дней своего командования он установил главный критерий эффективности оборонительных работ в войсках — минимум потерь при массированных артиллерийских обстрелах позиций врагом. Не один командир дивизии получал от него суровый выговор, если на его участке нельзя было пройти по траншеям в полный рост от командного пункта до переднего края. Говоров частенько говаривал: «Я с вами церемониться не намерен. Это война, а не игра в бирюльки».
Результатом такой требовательности было сохранение жизни многих воинов.
Некоторые командармы и командиры соединений по укоренившейся ранее привычке при докладах командующему пытались ограничиваться изложением общей тактической обстановки или своего решения, а «детали» докладывали специалисты: артиллерист— свое, танкист, летчик, инженер, интендант— свое. Говоров быстро положил этому конец» резко отклоняя подобный доклад:
— Потрудитесь все доложить сами. Будет необходимо, я спрошу и у них.
Этим он быстро вскрывал «белые пятна» в знании общевойсковыми командирами деталей взаимодействия родов войск, их боевых свойств.
Командующий был вспыльчив, но быстро отходил. Как-то он сделал в очень резкой форме замечание одному старшему командиру в штабе армии за просчет, ошибку. Командира этого он давно и хорошо знал, ценил и уважал за смелость и боевое мастерство. Присутствовавший при неприятном разговоре представитель Ставки маршал Ворошилов решил смягчить тон Говорова.
— Леонид Александрович, один бог не ошибается. Говоров ворчливо, но уже добродушно ответил:
— Он же бездельник, бог. Может даже ошибаться. Нам-то этого не позволено делать.
Частое общение Говорова с командирами многих частей и соединений привело к простоте отношений между ними. Они стали понимать своеобразие его характера. Командир одной из гвардейских дивизий, полковник Щеглов, человек веселый, острый на язык, однажды во время учений его дивизии в тыловом районе предложил Леониду Александровичу объехать участок верхом, зная пристрастие Говорова к лошадям. Коня подвели горячего, Говоров не сразу сел.
— Что это он у вас такой пугливый?
Щеглов отчеканил серьезным тоном, хотя глаза его посмеивались:
— Он вас, товарищ командующий, боится, с нами он смирный.
Говоров принял шутку-намек.
— Не особенно умные люди всегда чего-нибудь боятся... Вы-то не боитесь, как я наблюдаю.
Леонид Александрович Говоров пользовался огромным авторитетом среди воинов, офицеров и генералов фронта. Его уважали за истинно партийный подход к деду, за смелость решений, за то, что никогда не забывал о нелегком солдатском труде, заботился о воинах. Импонировал и его стиль работы: решения всесторонне продуманы, приказания лаконичны и предельно ясны; он всегда равно требователен к себе и подчиненным, всегда строг и принципиален. Кое-кто, правда, говорил, что Леонид Александрович чрезмерно строг. Однако подобные разговоры часто бывали абстрактны. Один из работников Генерального штаба, приехав в Ленинград, удивился: до Москвы, мол, дошли толки, что Говоров «свиреп», а вот он видит, что за два года его командования никого не отстранили, командные кадры в армиях, дивизиях, в штабе фронта старые. Дмитрий Николаевич Гусев ответил на это своей поговоркой:
— Семейка подобралась подходящая, зачем же ее разрушать? А воспитывать Леонид Александрович умеет по-своему.
17 ноября 1943 года Леониду Александровичу Говорову было присвоена воинское звание «генерал армии», что означало признание его полководческих способностей. Впереди ожидало то, что составляет главную цель жизни военачальника во время войны—решительный и полный разгром противостоящих вражеских войск.
Военный совет, штаб, политуправление Ленинградского фронта, а также обком и горком партии вели в этот период очень напряженную целеустремленную работу в военно-организаторском и идеологическом отношениях. Как и раньше, на практике осуществлялось единство партийного и военного руководства боевой и трудовой деятельностью войск и трудящихся города-фронта.
Партийным руководителям города и области — А. А. Жданову, А. А. Кузнецову, Т. Ф. Штыкову, Н. В. Соловьеву — были присвоены воинские звания генералов. За минувшее время весь партийный актив прошел по сути дела практический курс военно-политический академии.
Секретарь горкома Алексей Александрович Кузнецов, ставший генерал-лейтенантом, отлично знал почти каждую дивизию фронта, равно как и в деталях жизнь, быт и производство каждого крупного завода. Совсем не случайно он с первого дня войны как член Военного совета возглавлял руководство оборонительным строительством. Но Кузнецов не переставал быть секретарем горкома, это было главным в его деятельности. И теперь, выезжая в войска, в своих беседах и выступлениях он неизменно говорил о партийных, боевых и трудовых традициях крупнейших заводов города, а в войсках было много воинов с этих заводов.
Член Военного совета Николай Васильевич Соловьев — председатель Ленинградского облисполкома, теперь генерал-майор, руководил всей системой тылового обеспечения фронта. Огромная база Ленинграда, имеющего уже железнодорожную связь со страной, обеспечивала бесперебойность материального снабжения.
Секретарь Ленинградского обкома партии Терентий Фомич Штыков, получивший звание генерал-лейтенанта, был назначен членом Военного совета соседнего Волховского фронта, а третий секретарь обкома Михаил Никитич Никитин возглавлял штаб партизанского движения.
Под руководством членов Военного совета армейские политорганы вели широкую идеологическую и массово-политическую работу в войсках. Почти все время работники политуправления фронта, политотделов армий, корпусов и дивизий находились среди бойцов. В гости к воинам приезжали рабочие ленинградских заводов, делегации из дальних областей, городов. Подвиг Ленинграда привлекал неизменное внимание общественности всей страны.
В таких условиях командующий фронтом ежедневно, ежечасно ощущал помощь, оказываемую ему в решении военной задачи этого периода. Речь шла о выполнении третьего и главного тезиса из наказа Ставки, выслушанного им полтора года назад: подготовить внутри блокады ударную группировку для крупной наступательной операции.
11 января 1944 года Л. А. Говоров и А. А. Жданов на заседании Военного совета фронта, на котором присутствовали командармы, подвели последние итоги подготовки и объявили день начала операции: с ораниенбаумского плацдарма 14, а со стороны Пулкова — 15 января.
Говоров лаконичен. Известная всем тетрадка лежит перед ним закрытой, но наверняка в ней бисерным почерком отмечено все по пунктам, словно план лекции в академии. Сейчас командующий фронтом как бы отделяет то, что проделано за три месяца подготовки, от того, что предстоит сделать после начала операции. Пройдет еще трое суток и наступит для всех совершенно иная жизнь.
Сегодня предмет особого внимания Говорова — намерения противника в динамике операции. Он подчеркивает: на правом фланге армии Федюнинского появились новые части — моторизованная бригада СС «Нидерланды». Она переброшена из Европы. У Гатчины сосредоточивается 61-я пехотная дивизия, подтянутая из-под Мги. Линдеман намерен драться упорно. Но как? Решения и действия противника в ходе операции — вот что должно быть в центре внимания, когда начнется прорыв.
Жданов, в свою очередь, обращает внимание на то, что Говоров называл «опасной привычкой войск к окопной неподвижности» в период позиционной обороны. Ряд дивизий в обеих ударных группах до этого не участвовал в крупных наступательных боях. Там солдатам, командирам, политработникам предстоит очень резкий переход к длительному и сосредоточенному напряжению всех духовных и физических сил уже в иных формах боя, на большую глубину наступления. Этого нельзя забывать, руководя людьми.
Не без учета этого была произведена и расстановка соединений в ударных группировках при оперативном построении армий. В 42-й армии в первом эшелоне, состоявшем из трех стрелковых корпусов, в центре полосы прорыва поставлены испытанные в прорыве блокады дивизии 30-го гвардейского корпуса генерала Н. П. Симоняка. Соседним корпусам первого эшелона — справа 109-му генерала И. П. Алферова и слева 110-му генерала И. В. Хазова — предстоят, может быть, более трудные бои в начале прорыва, поскольку на их флангах укрепленные города Урицк и Пушкин. Но центр и вершина тарана при прорыве обороны играют в данном случае более важную роль.
На участке 2-й ударной армии прорыв начинают дивизии 43-го стрелкового корпуса генерала А. И. Андреева и 122-го стрелкового корпуса генерала П. А. Зайцева. И здесь много частей, получивших опыт в недавних синявинских боях.
Туманная с изморозью ночь на 15 января сорок четвертого года. Как будто такая же бессонно-настороженная, как и два года назад, по всей полосе искалеченных южных окраин Ленинграда — от изрубленного снарядами Шереметьевского парка до развалин Пулковской обсерватории и одиноких печных труб на Средней Рогатке. В Смольном, как всегда, горит свет.
В пору глухой блокады перед рассветом лишь одиночки-снайперы пробирались под Пулково поближе к немецким траншеям с пачкой патронов. Сегодня в густом тумане, чуть звякая оружием, идут и идут дивизии Симоняка. Движутся пустынными улицами через открытые для них проходы в баррикадах, между бетонными надолбами, через густую сеть проволочных заграждений, а потом по лабиринту глубоких траншей добираются с проводниками до исходного рубежа в ста-двухстах метрах от фашистов. Саперы, расчищающие минные поля, даже слышат частые тревожные команды гитлеровских офицеров: «Ахтунг»...
Операция фактически началась еще в ночь на 14 января внезапным авиационным ударом по особо важным целям в глубине обороны фашистов. Беспокойство Говорова вызывала сильная группировка дальнобойной артиллерии в районе хутора Беззаботного, к югу от Стрельны. Вражеские батареи, укрытые там в долговременных сооружениях, могут маневрировать огнем в обоих направлениях нашего наступления. Говоров попросил у Ставки специальную группу ночных бомбардировщиков для массированного удара перед операцией. Такой удар и был нанесен.
Утром 14 января 2-я ударная армия генерала И. И. Федюнинского начала наступление с ораниенбаумского плацдарма. А 15 января главный удар с Пулкова должна была наносить 42-я армия генерала И. И. Масленникова.
Утро проходило в Смольном в нетерпеливом ожидании сведений от Федюнинского, куда вылетел через залив Говоров. Сильный туман закрыл аэродромы, и командующий 13-й воздушной армии генерал С. Д. Рыбальченко нервничал. Говоров собирался возвратиться в Ленинград сегодня утром. Но как сядет самолет в таком молоке из тумана, да и найдет ли летчик аэродром?
Все обошлось благополучно. Однако, Одинцов, летевший с Говоровым, поеживался, вспоминая перелет:
— Долго кружились, опускались, поднимались, пытаясь пробиться к невидимой земле. Ни слова не проронил наш командующий... Перед отлетом сказал: «Мне надо быть в Ленинграде сегодня», а когда приземлились, поблагодарил пилота: «Спасибо»... Умеет он молчать.
Историческое сражение за полную ликвидацию блокады Ленинграда и избавление его от обстрелов осадной артиллерией в целом положило начало разгрому всего северного крыла Восточного фронта гитлеровцев.
Сжатая хроника событий выглядит следующим образом.
14 января. Полки реактивной артиллерии в полосе 2-й ударной армии генерала Федюнинского, тяжелые орудия фортов «Серая Лошадь» и «Красная Горка», на нее с тыла и в яростном ночном бою уничтожают гарнизон этого мощного узла.
19 января. К двенадцати часам дня заканчивается ожесточенный штурм Красного Села. Гарнизон гитлеровцев яростно сопротивляется. Ближний бой идет среди горящих домов. Зимняя стужа, а путь преграждают потоки воды: фашисты взорвали плотину у станции и мосты через реку Дудергофку.
В небе господствует наша авиация, наши войска превосходят вражеские и в танках. В 16 часов 50 минут подвижная танковая группа 42-й армии, введенная в прорыв, пробивается к Русско-Высоцкому, отрезая путь отхода вражеской группировке, не успевшей выскользнуть из района Петергофа, Стрельны, поселка Володарского.
В 21 час в районе Русско-Высоцкого в ходе боя встретились передовые части 2-й ударной и 42-й армий,— разведчики 168-й дивизии и саперы 54-го инженерного батальона, сопровождавшие танковую группу.
Весь этот первый этап сложного сражения, длившийся пять суток, проходил в исключительно напряженном темпе. Естественно, он требовал такого же напряжения со стороны командования, штабов и политорганов. В иных масштабах, чем когда-либо раньше на Ленинградском фронте, организовывалось в динамике боя взаимодействие больших масс пехоты, артиллерии, танков, авиации. Командармы и командиры корпусов, дивизий иногда по два-три раза в сутки перемещали свои командно-наблюдательные пункты в зоны действий передовых частей.
Ленинградские газеты, армейская печать, боевые листки рассказывали о многочисленных примерах героизма и боевого мастерства воинов, подразделений и крупных соединений.
Все это сохранила и подробно зафиксировала история и нет возможности обо всем рассказать в кратком очерке.
Подтвердилось многое из предположений и расчетов командующего фронтом. Несмотря на наше превосходство над противником в численности пехоты и в боевой технике, сопротивление фашистов все пять суток было крайне упорным! Как и предполагал Говоров, на флангах полосы прорыва 42-й армии в укрепленных городах оно оказалось особенно длительным. Гвардейские дивизии Симоняка в этих условиях с честью выполнили роль тарана и вершины клина. Например, 63-я гвардейская стрелковая дивизия до последних суток первого этапа операции уже в районе Красного Села, Дудергофа и Вороньей горы шла в вершине клина. Ряду командиров этой дивизии, в том числе и полковнику А. Ф. Щеглову, было присвоено высокое звание Героя Советского Союза.
Не все шло в первые пять суток так, как планировал командующий. Были разгромлены две фашистские дивизии, нанесли тяжелое поражение еще пяти дивизиям, но эти пять дивизий продолжали упорно сопротивляться. Захвачено в плен более тысячи солдат и офицеров, осадные орудия и материальная часть Петергофско-Стрельнинской группировки, однако значительная часть войск противника успела все же отступить в Красное Село. А это свидетельствовало, что Линдеман всеми мерами сохранял силы для дальнейшей борьбы. Многое зависело теперь от того, как Говоров продолжит стремительный темп операции в дальнейшем.
Страна отметила 19 января — начало победы под Ленинградом — салютом Москвы войскам Ленинградского фронта от имени Родины. Радио передало приказ Верховного Главнокомандующего генералу армии Говорову с объявлением благодарности войскам и о присвоении соединениям и частям, отличившимся в этих боях» наименования «Красносельских» и «Ропшинских».
В эти же дни войска 59-й армии генерала И. Т. Коровникова на Волховском фронте перерезали дороги, идущие от Новгорода на запад и юго-запад, и 20 января овладели Новгородом, захватив в плен более трех тысяч фашистских солдат и офицеров.
На вторые сутки после взятия Красного Села войсками Ленинградского и Новгорода войсками Волховского фронтов резко изменилась обстановка на мгинском участке. Кюхлер под явной угрозой окружения своих главных сил в результате разрастающегося наступления Говорова и Мерецкова на флангах решил быстро и скрытно вывести группировку 18-й армии Линдемана из района Мги.
67-я армия Ленинградского фронта, которой командовал генерал-лейтенант В. П. Свиридов [В период подготовки к зимней наступательной операции управление 55-й армии на Колпинском участке фронта было расформировано, а войска, входившие в ее состав, подчинены 67-й армии], была своевременно предупреждена Говоровым о вероятности, такого развертывания событий. Войска генерала Свиридова едва успели заметить начало этого скрытно готовившегося отхода. 21 января ленинградцы и волховчане одновременно ворвались в поселок и на станцию Мга. Теперь пришли в движение силы еще двух армий — 67-й и 8-й — на стыке двух фронтов. Немецко-фашистские части очень быстро отступали в общем направлении на юго-запад к городу Луге.
Началась как бы цепная реакция. В быстром темпе наши войска штурмуют или окружают опорные пункты противника — города Пушкин, Слуцк (Павловск), а затем Гатчину. Этот «узел узлов» особенно силен. Линдеман хотел бы продлить там сопротивление, чтобы успеть отвести как можно больше дивизий на тыловую полосу «Пантера». Говоров торопит командармов, а те — командиров корпусов.
24 января гитлеровцы разгромлены в Пушкине и Слуцке, а 26 января после ожесточеннейших боев завершается штурм Гатчины.
Это особый день в летописи Ленинградской эпопеи, ибо взятие Гатчины знаменовало, по существу, полную ликвидацию блокады города Ленина, окончательное прекращение обстрелов города дальнобойной артиллерией.
27 января Военный совет Ленинградского фронта издал специальный приказ войскам Ленинградского фронта в ознаменование победы. Его подписали генерал армии Л. А. Говоров, члены Военного совета генерал-лейтенант А. А. Жданов, генерал-лейтенант А. А. Кузнецов, генерал-майор Н. В. Соловьев и начальник штаба фронта генерал-лейтенант Д. Н. Гусев. Приказ был обращен не только к войскам фронта и морякам Краснознаменного Балтийского флота, но и к трудящимся города Ленина.
«В итоге боев,— говорилось в нем,— решена задача исторической важности: город Ленина полностью освобожден от вражеской блокады и от варварских артиллерийских обстрелов противника.
...Граждане Ленинграда! Мужественные и стойкие ленинградцы! Вместе с войсками Ленинградского фронта вы отстояли наш родной город. Своим героическим трудом и стальной выдержкой, преодолевая все трудности и мучения блокады, вы ковали оружие победы, отдавая для дела победы все свои силы».
27 января в 20 часов 324 орудия дали в Ленинграде салют 24 залпами. Все ленинградцы вышли на улицы, площади, набережные. Никто не хотел оставаться дома.
Сражение без паузы продолжало развиваться все глубже и шире.
Были освобождены Любань, Чудово. Октябрьская железная дорога очищена от противника.
1 февраля взят Кингисепп, войска Федюнинского двинулись на Нарву; 12 февраля войска Свиридова овладели Лугой.
Этот быстрый и сокрушительный разгром немцев под Ленинградом и Новгородом вывел на новые оперативные направления войска Ленинградского, 2-го Прибалтийского и 1-го Прибалтийского фронтов. Изменилась вся обстановка на северо-западном театре военных действий. 13 февраля Ставка расформировала Волховский фронт, передав три его армии Ленинградскому и одну 2-му Прибалтийскому фронту.
Для командующего Ленинградским фронтом Л. А. Говорова наступил новый этап полководческой деятельности на обширном театре: на запад и юг — под Нарвой, Псковом, на север — на Карельском перешейке.
| Предыдущая страница | Содержание | Следующая страница |