Встречи подводных лодок с противолодочными кораблями были частым явлением. Они происходили на переходе морем, при атаках конвоев, вблизи военно-морских баз и у побережья противника.
При обнаружении противолодочных кораблей на маршрутах следования в районы боевых действий лодки стремились разойтись с ними на безопасном расстоянии и, если это удавалось, продолжали движение. Иначе приходилось действовать при атаках конвоев. Здесь противолодочные корабли располагались на пути к объекту атаки, и лодки вынуждены были идти на сближение с ними. Прорываясь к цели, лодки либо пересекали линию охранения между двумя ближайшими конвойными кораблями, либо подныривали под один из кораблей. Оба способа требовали от командиров лодок большого искусства. В первом случае нужно было часто поднимать перископ и вести наблюдение за движением кораблей, что снижало скрытность атаки, во втором случае — настолько точно рассчитать маневр подныривания, чтобы при всплытии под перископ не попасть под таранный удар одного из кораблей охранения.
Как правило, командиры лодок действовали первым способом. Накопив опыт в использовании гидроакустики, они стали осуществлять прорыв охранения на глубине, ориентируясь по акустическим пеленгам. Появление на лодках гидролокаторов позволило шире применять второй способ прорыва.
Сближение с целью почти всегда удавалось выполнить в условиях скрытности. Если лодка обнаруживала себя, то в основном лишь в момент выпуска торпед, так как при этом на поверхность вырывался воздушный пузырь или оголялась часть лодки (которую трудно было удержать на глубине в момент залпа). Такое положение было характерно для начала войны, когда лодки не имели систем беспузырной торпедной стрельбы (БТС), а торпеды оставляли след. С появлением систем БТС и бесследных электрических торпед зрительное обнаружение подводных лодок во время торпедной атаки стало редким явлением.
Прорыв охранения при атаке конвоя подводными лодками осуществлялся, как правило, с фланга и лишь в отдельных случаях — с головы конвоя. Случаи эти, конечно, носили вынужденный характер. Атака с носовых курсовых углов конвоев не давала лодке ощутимых преимуществ и вместе с тем усложняла ее маневрирование. Она выполнялась лишь при условии, что подводная лодка в момент обнаружения противника оказывалась на острых курсовых углах и короткой дистанции до цели.
После атаки подводные лодки обычно стремились как можно скорее оторваться от конвоя. Для этого, приведя корабли противника на кормовые курсовые углы, они увеличивали ход и глубину погружения. Иногда, вместо того чтобы сразу же покинуть место атаки, лодка подныривала под атакованный транспорт, выходила на противоположный борт конвоя и лишь после этого отрывалась от него. Такой вариант был возможен потому, что корабли охранения из опасения повредить свои суда не сбрасывали глубинные бомбы внутри конвоя.
Подобным образом действовала подводная лодка «С-56» (командир капитан-лейтенант Г. И. Щедрин). 10 апреля 1943 г. она обнаружила конвой противника и начала сближение с ним. Незадолго до выпуска торпед «С-56» была обнаружена кораблями охранения, которые атаковали ее глубинными бомбами. Однако командир лодки от атаки не отказался. Увеличив ход и глубину погружения, он продолжал сближаться с транспортами. Пока корабли охранения сбрасывали бомбы в месте обнаружения лодки, Щедрин вывел ее на противоположный борт конвоя и, всплыв на перископную глубину, успешно атаковал противника. В итоге один из транспортов конвоя был уничтожен.
Основным оружием, которое противолодочные корабли противника использовали в борьбе с нашими подводными лодками, были глубинные бомбы — большие типа WBD и малые типа WBF [Кроме бомб немецкого производства противник располагал некоторым количеством итальянских и английских глубинных бомб]. Большие бомбы имели заряд 135 кг и устанавливались на различную глубину взрыва от 25 до 120 м, малые бомбы имели заряд 32 кг и устанавливались на глубину взрыва от 15 до 75 м. Наиболее часто глубина взрыва устанавливалась в диапазоне 25—70 м.
При обнаружении подводной лодки противник начинал преследование, которое нередко длилось часами. При этом сбрасывалось до нескольких сот бомб. Так, однажды на подводную лодку «К-22» было сброшено более 190 глубинных бомб, а преследование продолжалось около пяти часов. На «М-172» за четыре часа было сброшено 320 глубинных бомб. «Щ-422» преследовалась три часа, и на нее было сброшено 360 бомб. Особенно длительно, в течение трех суток, преследовалась подводная лодка Черноморского флота «Д-4», уходившая из осажденного Севастополя. Корабли противника сбросили на нее около 800 бомб.
Нередко подводные лодки избирали активную форму борьбы с противолодочными кораблями противника, используя для этого торпедное и артиллерийское оружие. Торпедное оружие применялось против эскадренных миноносцев, сторожевых кораблей и тральщиков, артиллерия — против более мелких кораблей. Как правило, торпедные атаки выполнялись в случаях, когда противолодочные корабли шли самостоятельно, вне конвоя. Если же корабли следовали в составе охранения, подводные лодки не тратили на них торпеды, берегли для атак транспортов. Всего за войну советские подводные лодки уничтожили и повредили торпедами более 30 противолодочных кораблей противника.
Использование артиллерийского оружия в борьбе с противолодочными кораблями противника наиболее широко практиковалось на Северном флоте.
Первый артиллерийский бой с противолодочными кораблями провела подводная лодка «К-3». 3 декабря 1943 г., осуществляя поиск противника в районе Гаммерфеста, «К-3» (командир капитан-лейтенант К. И. Малафеев, на борту командир дивизиона капитан 2 ранга М. И. Гаджиев) обнаружила мотобот противника, шедший из пролива Бустасунд (рис. 27). Как выяснилось вскоре, он находился впереди конвоя, выполняя функции дозора. Командир лодки решил пропустить мотобот и продолжать движение прежним курсом. В 13 ч 11 мин был обнаружен следовавший за мотоботом транспорт в охранении сторожевого корабля и двух сторожевых катеров. Первый катер располагался впереди по курсу транспорта, второй — на правом траверзе, а сторожевой корабль — на кормовом курсовом угле правого борта. Определив дистанцию до конвоя и его скорость (30 каб и 8 уз), командир решил атаковать транспорт четырьмя торпедами с временным интервалом 9 с. Подводная лодка легла на боевой курс и, сблизившись с целью до 12 каб, произвела залп. Через 2 мин 20 с раздались два мощных взрыва.
Сразу же после выпуска торпед командир приказал начать погружение. Когда глубина достигла 20 м, послышались близкие взрывы глубинных бомб. Лодка легла на грунт. Акустик отчетливо прослушивал шумы винтов атакующих кораблей. Сбросив бомбы, они отходили от подводной лодки, стопорили ход и начинали новую атаку. От сильных взрывов лодку часто подбрасывало, внутрь прочного корпуса начала поступать вода. Однако пускать водоотливные средства командир не решался: их могли услышать вражеские гидроакустики.
Судя по характеру бомбометания, противник довольно точно определил местонахождение подводной лодки. Дальнейшее пребывание на грунте становилось опасным. По предложению командира дивизиона было принято решение всплыть в надводное положение и вступить в артиллерийский бой с противником. Готовясь к всплытию, командир «К-3» объявил артиллерийскую тревогу и приказал приготовить дизели, чтобы дать полный ход сразу же после всплытия в позиционное положение. Как только рубка лодки показалась из воды (15.07), сторожевой корабль и катера, находившиеся на дистанции 25—30 каб, открыли стрельбу из крупнокалиберных пулеметов. «К-3» ответила артиллерийским огнем из 100-мм орудий по сторожевому кораблю и из 45-мм орудий по катерам.
Первые снаряды легли по курсу идущего на лодку сторожевого корабля, который сразу же повернул влево и правым бортом открыл огонь по лодке из двух пушек. Пристреляться он не успел, так как с пятого выстрела лодки получил попадание в корму, взорвался и мгновенно затонул. По характеру взрыва можно было судить, что снаряд попал в запас глубинных бомб. Один из катеров направился к месту взрыва корабля, но получил прямое попадание 100-мм снаряда и за несколько секунд затонул. Другой катер, оценив обстановку, повернул к проливу Рольвсёсунд и вскоре скрылся из виду. Лодка, не преследуемая противником, полным ходом направилась в открытое море. За ней тянулся широкий шлейф соляра, выткавшего из межбортных топливных цистерн.
Артиллерийский бой подводная лодка «К-3» провела блестяще, а главное, без потерь личного состава. За короткий отрезок времени торпедно-артиллерийским ударом был почти полностью уничтожен конвой противника (транспорт и два корабля охранения). Большую роль при этом сыграли решительность командира лодки, внезапность атаки, а также смелость и мастерство артиллеристов. Подводники могли убедиться, что в определенных условиях применение артиллерии дает возможность не только спасти лодку, но и добиться победы над противником. 12 мая 1942 г. подводная лодка «К-23» (командир капитан 3 ранга Л. С. Потапов, на борту командир дивизиона капитан 2 ранга М. И. Гаджиев) обнаружила и атаковала конвой противника. После атаки она подверглась длительному преследованию. Бомбы все чаще рвались вблизи лодки. Возможно, лодку демаскировал соляр, вытекавший из поврежденных топливных цистерн. Это предположение заставило Потапова и Гаджиева всплыть, чтобы оторваться от противника, прикрываясь артиллерийским огнем. Обстановка складывалась аналогично случаю с «К-3», но на этот раз успех был на стороне противника. Лодка успела передать радиограмму: «Имею повреждения». Штаб флота приказал ей немедленно возвращаться. Однако «К-23» в базу не вернулась. Гибель лодки сыграла определенную роль в утверждении мнения, что артиллерийское оружие должно применяться лишь в крайнем случае или при встрече с одиночным, слабо вооруженным кораблем противника.
При уклонении от преследования противолодочных кораблей нередко с успехом применялась откладка подводной лодки на грунт. Однако этот прием также не всегда был приемлем.
Вечером 23 августа 1942 г. подводная лодка Черноморского флота «М-36» (командир старший лейтенант В. И. Комаров), находясь на позиции в районе Бургаса, обнаружила два транспорта в сопровождении трех кораблей. Видимость была хорошая, состояние моря — штиль. Командир лодки выбрал в качестве цели наиболее крупный транспорт и с дистанции 3 каб выпустил по нему две торпеды. Через четверть минуты на лодке услышали два сильных взрыва. Сразу же после атаки выполнили срочное погружение и увеличили ход. Однако один из кораблей охранения (канонерская лодка «Гикулеску») заметил лодку и на полном ходу атаковал ее глубинными бомбами.
Приняв дополнительный балласт, «М-36» опустилась на грунт (глубина оказалась всего 12 м). Командир лодки остановил гребные электродвигатели. Бомбы рвались так близко, что вскоре появились повреждения, в шестой отсек стала поступать вода. Личный состав, применяя аварийные инструменты и материалы, начал борьбу за живучесть лодки. Водоотливные средства не пускались и противодавление не создавалось из опасения, что воздух будет выходить на поверхность, а водоотливные средства создадут шум. Это могло демаскировать лодку. Через 20 мин вода в шестом отсеке затопила гребной электродвигатель и трюмную помпу. Командир лодки приказал пустить турбонасос на осушение, но вскоре последовала новая серия разрывов глубинных бомб и турбонасос пришлось остановить. Количество воды в лодке продолжало увеличиваться. Дальнейшее пребывание на грунте могло привести к гибели лодки, поэтому командир принял решение всплыть в надводное положение и вступить в артиллерийский бой с противником. В центральном посту были собраны артиллерийский расчет и несколько человек с гранатами, пистолетами и пулеметом. Когда командир открыл верхний рубочный люк, тишина поразила его. Ни одного корабля не было видно. На воде плавали доски, ящики, двери и спасательный круг с потопленного «М-36» транспорта «Анкара». Примерно через 2 ч удалось запустить дизель, и лодка начала медленно отходить на восток. 26 августа она прибыла в базу.
10 августа 1941 г. подводная лодка Балтийского флота «С-4» (командир капитан 3 ранга Д. С. Абросимов), находясь на позиции в районе Либавы, обнаружила в перископ танкер и транспорт противника, шедшие в охранении трех тральщиков и нескольких сторожевых катеров. Оба судна были в полном грузу. Погода благоприятствовала атаке: море 3—4 балла, видимость 30—40 каб. Командир лодки выбрал в качестве цели танкер и, сблизившись с ним до 4 каб, дал залп двумя торпедами. Через 2 мин на лодке услышали двойной взрыв, который расцепили как попадание торпед в цель. В момент залпа рубка показалась из воды и была замечена противником. Абросимов скомандовал срочное погружение, и лодка легла на грунт на глубине 22 м. Были выключены все работавшие механизмы. В наступившей тишине ясно слышались шумы приближавшихся катеров.
В результате первых шести взрывов крышки входных люков стали пропускать воду, частично вышло из строя освещение. После очередной атаки (пять взрывов) последовали новые повреждения в сети освещения. Пока основные системы были исправны, командир лодки решил дождаться наступления ночи и, всплыв в надводное положение, уйти из района атаки. Однако в 22 ч последовали новые сильные взрывы. Лодку подбросило и ударило о грунт так, что слышен был треск корпуса в носовой части. Бомбежка продолжалась с перерывами до 23 ч 30 мин. В центральном посту погас свет, через отжатую взрывной волной крышку рубочного люка начала поступать вода. Однако серьезных повреждений лодка не получила, ее корпус выдержал все удары.
Сбросив боезапас глубинных бомб, один из катеров вновь подошел к месту, где находилась «С-4». На этот раз противник периодически стопорил ход и постукивал металлическим предметом по корпусу лодки (видимо, уточнял ее положение с помощью ручного лота). Около 24 ч забортные шумы стихли. Не исключалась возможность, что катера сочли лодку уничтоженной и ушли. Подождав с полчаса, командир решил всплыть в надводное положение. Готовясь к бою, артиллерийский расчет собрался в центральном посту, личный состав получил гранаты, автоматы, пистолеты. На случай неудачного исхода боя лодка была подготовлена к взрыву.
Когда люк был отдраен, командир, а за ним и все назначенные к бою убедились, что корабли противника действительно ушли. Только у носа лодки и у кормы были оставлены светящиеся буи, да возле рубки из воды торчала деревянная крестовина. Вдалеке под берегом виднелись силуэты двух малых кораблей. С юга в направлении на лодку шел еще один корабль. Дав ход гребными электродвигателями, командир привел его за корму. Как только были пущены дизели, «С-4» на полной скорости стала уходить из района атаки. Противник не преследовал лодку, она благополучно возвратилась в базу.
Экипажи «М-36» и «С-4», оказавшись в исключительно сложных условиях, проявили стойкость, действовали четко, уверенно. В наиболее критический момент (при всплытии) моряки все до одного решили вступить в неравный бой с противником. Большую роль сыграло соблюдение мер шумомаскировки. В обоих случаях введенный в заблуждение противник прекратил атаки подводных лодок, считая их уничтоженными.
22 сентября 1942 г. подводная лодка Балтийского флота «С-12» (командир капитан 3 ранга В. А. Тураев), находясь в районе банки Калбодагрунд, обнаружила шум винтов группы противолодочных кораблей противника. Вскоре возле лодки раздалось два сильных взрыва с интервалом в несколько секунд, затем последовало еще два таких же взрыва. Стало ясно, что лодка обнаружена. Командир лодки начал маневрирование на зигзаге с целью затруднить противнику бомбометание. Однако бомбы продолжали рваться вблизи лодки. Глубины в этом районе были небольшие — от 40 до 45 м. Лишь в одном месте на карте отмечалось 60 м. Предположив, что противник установил бомбы на взрыв с расчетом на среднюю глубину в районе, командир направил лодку к впадине. Там она легла на грунт. Расчет оказался верным. Несмотря на то что атаки кораблей продолжались более двух часов (были ясно слышны взрывы бомб и удары осколков по корпусу), лодка благодаря своему удачному положению серьезных повреждений не получила.
В ряде случаев подводные лодки уклонялись от преследования, двигаясь толчками, меняя курс или стопоря ход в момент остановки противолодочных кораблей для прослушивания шумов. Такой прием применялся успешно на начальном этапе войны, когда на кораблях стояли шумопеленгаторные установки. С появлением гидролокаторов эффективность уклонения маневрированием заметно снизилась.
Несмотря на частые встречи с противолодочными кораблями и огромное количество сброшенных на наши лодки глубинных бомб, потери от них составили 23,4%. Это служит подтверждением высоких боевых качеств наших подводных кораблей, прекрасной подготовки экипажей и тактического мастерства командного состава.
| Предыдущая страница | Содержание | Следующая страница |
