Жидов Георгий Никонорович

Надеюсь, Георгий Никанорович Жидов не посетует за то, что я расскажу о нем его же словами. Тем более, что этот рассказ о бое, в котором было сбито пять вражеских самолетов, в свое время публиковался. Вот он:

"Уже подходило к концу время нашего патрулирования, уже кончалось горючее, когда нам неожиданно передали по радио: "Внимание, с юга противник!" Нас было трое: я и мои ведомые - летчики Карпов и Гуров. Немцы - два "мессершмитта" - летели в нашу сторону. Но я полагал, что фашисты не примут боя, уйдут, едва завидев нас... Мы находились выше их, стало быть - в более выгодном положении. Не дав им возможности оценить обстановку, всем звеном устремились наперерез врагу. "Мессеры" отвернули вправо и затем вышли в левый боевой разворот. Мы сделали то же. Подойдя к ним почти вплотную, открыли огонь из пушек и пулеметов. Оба немецких истребителя загорелись почти одновременно.

Теперь, решил я, можно идти домой. Но тут нас неожиданно атаковала группа в девять-десять машин. Кроме того, четверка "мессершмиттов" держалась выше, не вступая пока в бой.

В таких случаях у летчиков обычно возникает вопрос: нападать или защищаться? Мы выбрали первое. Это был рискованный, но единственно правильный путь.

Но положение наше сразу усложнилось. Первой же атакой был сбит самолет лейтенанта Гурова. Зато мы с Карповым стали драться еще злее.

Выйдя из-под удара левым разворотом, мы завязали бой на вертикалях, оттягивая его ближе к своему аэродрому: горючего оставалось на несколько минут. Карпов удачно зашел в хвост "мессершмитта", из-под удара которого только что сам вышел. За Карповым погнался другой фашист. Этому я зашел в хвост. Создалось положение, при котором немцы, еще не вступившие в бой, не могли принять в нем участия: стреляя в нас, гитлеровцы могли поразить свои же самолеты. "Мессерам", находившимся вверху, не оставалось ничего иного, как имитировать атаки, не открывая огня. Выбрав момент, когда один немецкий самолет, спасаясь от преследования, стал делать правый разворот, я открыл огонь из пушки. Машина противника задымилась и свалилась влево, я дал по нему еще очередь. Самолет вспыхнул, вошел в штопор и врезался в землю.

Тем временем враг, атакованный Карповым, пытался уйти из-под удара, но был сбит.

Когда мы со снижением стали уходить, за нами погнались два звена вражеских самолетов. Одно звено шло выше нас, второе - строго в хвост. Признаться, мы чертовски устали. Однако есть у наших летчиков золотое правило: пока не сел на свой аэродром - бодрись, действуй. И сейчас, уже обессиленные, на машинах, в которых едва теплилась жизнь, мы резко развернулись навстречу врагам и открыли огонь. Они отвернули. Опять создалось выгодное для нас положение. Догнав одного из ведомых, атаковали его с двух сторон и сбили. Звено, находившееся сверху, теперь уже не решалось подойти к нам. Тем более, что нас еще поддержали зенитчики. Их сильный огонь вынудил остатки группы фашистских самолетов спасаться бегством.

На аэродроме мы проверили остаток горючего: бой мог продолжаться от силы еще одну-две минуты".

Вот и весь рассказ об одном бое. А было их у Жидова много, и сбил он на Ленинградском фронте двадцать девять самолетов: шестнадцать лично и тринадцать в групповых боях. Среди летчиков, защищавших Ленинград, он был известен не только как храбрый воздушный боец. Когда в феврале 1943 года ему присвоили звание Героя, его ученик и ведомый - Александр Карпов писал в газете: "Георгий Никанорович - умелый воспитатель... Он вырастил многих отважных летчиков... Мы гордимся нашим славным командиром Георгием Никаноровичем Жидовым".

К этому можно лишь добавить, что и Георгий Никанорович гордится своими учениками. Особенно Александром Карповым, который в боях за Ленинград стал дважды Героем Советского Союза.