Синявин Федор Федорович

Сведения о Федоре Федоровиче Синявине, которыми я располагал, тоже были очень скупыми. Всего несколько слов из передовой статьи фронтовой газеты.

Довольно долго поиски не давали никаких результатов. Наконец в одном из документов две обнадеживающие строчки: "Адрес семьи - Горьковская область, почтовое отделение Красные Баки".

Подобные адреса, относящиеся к периоду войны, принесли мне немало огорчений. Целая папка полна конвертами с неутешительными надписями: "Адресат не проживает" или "Адресат выбыл". И не удивительно, это были временные адреса людей, эвакуировавшихся при наступлении фашистов. Потом, когда наши войска двинулись вперед, люди снова потянулись к родным местам. Может, и поселок Красные Баки был лишь временным местом жительства Любови Ивановны Синявиной?

Но письмо нашло адресата. И несколько строчек из газетной передовой обросли множеством интереснейших фактов. Помогла в этом не только вдова Синявина, у которой сохранились письма с фронта и даже фронтовая листовка о подвигах ее мужа, но и дочери - Анна и Ольга. Старшая, Анна, хорошо помнит отца и рассказала весьма интересные подробности. После его гибели она переписывалась с однополчанами Федора Федоровича. Разумеется, на встречу с Ольгой - студенткой Горьковского университета - я не возлагал больших надежд. Во время войны она была ребенком. Но именно Ольга положила передо мной папку с богатейшими материалами о боевых подвигах отца.

Так из нескольких строчек газетной передовицы встал человек, о котором впору писать целую книгу. Между прочим, она уже почти написана. То, что вручила мне младшая дочь героя, - это объемистая рукопись, которая так и называется - "Федор Синявин". Автор рукописи Николай Баранов - однополчанин Синявина. Писал он в перерывах между боями, приткнувшись где-нибудь в углу фронтовой землянки. Автор очень дорожил этой рукописью и, опасаясь, как бы она не затерялась в боях, отослал ее родственникам Синявина. Вот каким образом в поселке Красные Баки оказалась рукопись, которую можно одновременно считать и литературным произведением и документом.

Мне очень хотелось дать отрывок из рукописи Баранова. Но Синявин отличился не в каком-то одном бою, а во многих. Какому же отрывку отдать предпочтение? Тому, в котором рассказывается, как Синявин во главе своей пулеметной роты восемь часов подряд под ураганным артиллерийским и минометным огнем отбивал атаки врага? Бросив в бой почти два батальона, гитлеровцы уже прорвались к командному пункту роты. Коммунист Синявин не отступил. В его окоп летели гранаты. Из десяти бойцов, сражавшихся рядом с ним, в живых остались только трое. Сам он получил три пулевых и три осколочных ранения. И все-таки продолжал вести огонь из пулемета.

В этом бою командир роты старший лейтенант Синявин уничтожил свыше ста пятидесяти гитлеровцев.

Или привести рассказ о ночном бое в канун 24-й годовщины Октября? С полсотни гитлеровцев прорвались к командному пункту батальона. На выручку пришел Синявин с группой пулеметчиков. Враг был отброшен.

А сколько мужества проявлено в бою 9 ноября 1941 года! Фашисты уже были шагах в двадцати от Синявина. Он занял у пулемета место убитого бойца. Враги не выдержали сильного огня и вынуждены были отхлынуть. Затем снова пошли в наступление. Оставшись без патронов, Синявин повел своих пулеметчиков врукопашную.

Не менее интересен и другой эпизод, когда Синявин во главе горстки бойцов бросился на помощь оказавшемуся в кольце врагов комбату Кирюпину. Синявину пришлось драться сразу с четырьмя фашистами. Гитлеровский офицер выстрелил в упор, целясь Синявину в голову. Но пуля только сбила каску. Подскочивший боец свалил вражеского офицера. Остальных штыком и прикладом уложил Синявин.

Интересного в рукописи Николая Ивановича Баранова много. Однако писалась она наскоро, в перерывах между боями. Поэтому кое-что нужно уточнить, кое-что поправить. Мне очень хочется вернуться к этим торопливо написанным строчкам, чтобы рукопись могла увидеть свет. Этого заслужил воин, которому она посвящена, и воин, который написал ее и завещал живым. Сам Николай Иванович ведь тоже погиб - 30 июля 1943 года. Пока удалось только установить, что он уроженец Орловской области и что жена его и сын во время войны находились в Биробиджане. Возможно, услышав об этой рукописи, отзовутся фронтовики, знавшие и Синявина, и Баранова. Тогда работа значительно облегчится.

Среди фронтовых писем Федора Синявина есть такое, которое я видел дважды: оно хранится у его родственников и приведено в рукописи Николая Баранова. Письмо это написано после одного из тяжелых боев, в котором Синявин спас трех раненых бойцов. Он не подпустил к ним немцев. В этот день Синявин не отходил от пулемета двенадцать часов.

Потом, когда враги были отброшены, Федор писал домой:

"Здравствуйте, дорогой отец и дорогая мама! Здравствуйте, дорогая Люба, сын Вова, дочери Аня и крошка Оленька!

Шлю вам мой пламенный боевой привет и желаю всего-всего наилучшего в жизни. Сообщаю: я жив и здоров, настроение бодрое, боевое.

Вот ты, дорогой отец, недавно писал мне, чтобы я крепче бил фашистов. Отвечаю: бью, отец, бью по всем правилам нашего искусства. Счет им я не веду, но могу сказать, что поубавил гитлеровское войско на несколько сот человек.

Дорогая жена, дети и мои родители, за меня вы не беспокойтесь. Увидимся. Целую крепко вас всех, а больше всего мою крошку Оленьку".

Отправить это письмо самому Федору Федоровичу Синявину не удалось. Оно пришло в Красные Баки уже после того, как боевые друзья похоронили героя под старой березой вблизи станции Погостье...

А в Красных Баках и поныне помнят Федора Синявина. Помнят не только старожилы. Кто родился после войны, узнаёт о нем в школе, в той самой, где когда-то учился Федя Синявин. Здесь бережно хранят память о герое.

Федор Синявин не мечтал о военных подвигах. Он хотел стать инженером. Уже перешел на третий курс заочного Политехнического института. После войны из института пришло письмо, в котором студенту Синявину предлагалось возобновить занятия. Но уже не он, а дети его сделали то, что не довелось завершить отцу. Сын Владимир закончил высшее мореходное училище, дочь Анна - химический факультет Горьковского университета. Самая младшая, та, которую в письмах отец нежно называл крошкой Оленькой, тоже пошла в университет. Только на другой факультет - филологический. В 1963 году, когда мы виделись с ней, она была уже на третьем курсе.

Отвечая на теплое, заботливое письмо однополчан мужа, Любовь Ивановна Синявина писала когда-то:

"Я работаю на заводе днем и ночью не покладая рук, чтобы вы могли скорее разгромить заклятых врагов. Постараюсь воспитать детей так, чтобы они были достойны отца".

Она сдержала свое слово.

Сдержали свое слово и боевые друзья Федора Синявина, поклявшиеся над его могилой свято беречь боевые традиции.

Рота действительно отличилась во многих боях. Новый ее командир Сергей Трифонов старался узнать как можно больше о своем предшественнике. Вскоре все убедились, что Трифонов - достойный преемник Героя Советского Союза Синявина.

Нужно было пробиться в тыл врага, перерезать дорогу и удерживать ее до подхода наших войск. Небольшую группу бойцов, вооруженных пулеметами и противотанковыми ружьями, повел сам командир роты. Выступили в десять часов вечера, а к дороге пробились только утром. Путь пришлось прокладывать не только огнем, но и штыками. Оседлав дорогу, солдаты отбивали атаку за атакой.

Раненые наскоро делали себе перевязки и продолжали стрелять. Они понимали, что выходить из боя нельзя.

Так прошел весь день. Перед позицией наших бойцов уже замерли две подбитые бронемашины, лежали десятки трупов. Короткое ночное затишье сменилось на рассвете ожесточенными атаками. Немцы бросили в бой танки. Несколько из них было подбито, остальные повернули обратно. Вторая атака тоже не принесла им успеха: наши солдаты подожгли еще три вражеские машины...

Стойкость Трифонова и его бойцов помогла другим подразделениям совершить обходной маневр и ударить врагу во фланг.

Рота множила боевые традиции. И Синявина здесь вспоминали часто. Его фамилия осталась в списках, и когда в перерывах между боями удавалось провести вечернюю поверку, старшина начинал перекличку со старшего лейтенанта Синявина. Правофланговый - пулеметчик Первов - отвечал:

— Герой Советского Союза Синявин пал смертью храбрых при защите города Ленина... Уже после боев за освобождение Ленинграда от вражеской блокады вместо Первова эти слова произнес на поверке другой боец. Первов в это время лежал в госпитале.

Когда рота пошла в наступление, пулемет Первова неожиданно умолк. Солдат почувствовал, что ранен. Боль в бедре была настолько сильной, что он даже закрыл глаза. Но через мгновение Первов снова смотрел в прицел. Стиснув зубы, он продолжал стрелять.

Три часа раненый пулеметчик вел бой. Когда потом товарищи восхищались его подвигом, Первов сказал:

— Ничего особенного я не сделал. Воевал по-синявински...