Это было в первые месяцы войны.
Красноармейцы стреляли яростно, а цепь зеленых мундиров все нарастала, близилась...
Вдруг винтовочные выстрелы и отдаленную канонаду заглушили рев мотора и характерный треск пулеметов. Этот рев заполнил собою все вокруг.
Над немцами, буквально над их головами, носился самолет с красными звездами на крыльях. Где пролетал он, там валились ряды и на земле стоял стон, слышный даже сквозь гул мотора и дробь пулеметов.
Цепь немецких солдат смялась, попятилась и рассыпалась по огромному заваленному трупами полю. Офицер истерично кричал, размахивая пистолетом, грозя кулаком. Но солдаты бежали, не обращая на него внимания, а краснозвездный самолет с ревом носился над землей, и пулеметы его косили обезумевших фашистов.
Вечером летчика вызвал к себе генерал.
Генерал ожидал, что к нему сейчас войдет воин с суровым лицом.
Ровно в двадцать часов в дверь постучали.
Перед генералом стоял юноша, которому тогда едва исполнилось восемнадцать лет. С розового, едва изведавшего бритву, широкоскулого крестьянского лица на генерала смотрели чуть испуганные голубые глаза.
— Так это вы так расчехвостили «психическую»? Ишь, орел!
Генерал дружески пожал руку летчику и объявил ему благодарность командования.
Это был один из первых «выходов в свет» молодого советского летчика, комсомольца Павла Семеновича Макеева.
Через два дня Павел встретил в воздухе «Хейнкель-126». Вначале он даже не понял, что это враг. Просто его внимание привлек непривычный глазу тип самолета, и тут он заметил на хвосте у истребителя черный крест, обведенный белой краской.
Обычно говорят, что у летчика в таких случаях «созревает решение». Макеев не успел принять никакого решения. Он просто направил свою «чайку» влево на кабину «Хейнкеля». Очевидно, фриц также не успел принять решения. Он сделал неловкий маневр, развернув свою машину на вираже влево, и это решило его судьбу. Пулеметная очередь прошила немца через всю кабину.
За две недели Павел сделал сто пятьдесят боевых вылетов и пятьдесят штурмовок. В эти дни правительство наградило летчика Макеева орденом боевого Красного Знамени за смелость и мужество, проявленные в боях с немецкими оккупантами.
Высокую награду Макеев отметил целым рядом боевых дел.
Но однажды Павел попал в тяжелое положение. Это было 24 августа 1941 года.
На макеевскую «Чайку» в воздухе налетело сразу шесть «Мессеров». Отбиваясь от наседавших врагов, летчик потерпел аварию.
Тяжелое ранение приковало Макеева к постели на продолжительное время, Но стоило только Павлу почувствовать твердость в ногах, ощутить крепость своих мускулов, и сердце заныло: туда, в Ленинград, к самолетам, к боевым друзьям.
Снова хмурое ленинградское небо, привычное зеленое поле аэродрома. Макеев в кабине самолета.
Первый бой после возвращения в строй Макеев провел против «Фоккера-24» и сбил его. Финский летчик выбросился на парашюте и попал к нам в плен. 24 августа 1942 года Макеев особо отметил. Идя в паре с Борисом Сушкиным, он встретил двух «Ме-109-Ф». Сушкин принялся за одного. Макеев увязался за другим.
Макееву попался противник опытный, живучий и верткий, как уж. Он вертелся, фигурял, пытался зайти советскому истребителю в хвост. Но тот все же оказался более юрким. Он слушался своего хозяина, как живой. Макеев угадывал каждый маневр врага, предупреждал каждую его уловку и, ловя момент, «долбал» его из пушки и пулеметов.
«Мессер» пикировал, притворялся подбитым, штопорил, а потом вновь взмывал к облакам. Макеев не отставал от него. Преследуя врага в облаках, провожая его до земли, Макеев, наконец, вогнал фрица в мертвый штопор.
* * *
В палатке на аэродроме товарищи праздновали очередную победу летчика Макеева — седьмой сбитый им самолет. На столе лежал огромный традиционный торт. Из марципанов на нем была выведена цифра «7» и поверх нее наискосок надпись белым кремом «Макеев».
Е. Ковалерчук
| Предыдущая страница | Содержание | Следующая страница |
