Твои герои, Ленинград

ЖУКОВ
Георгий Константинович

Маршал Советского Союза
Георгий Жуков

Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. Командовал фронтами: Резервным, Ленинградским, Западным (одновременно главнокомандующий Западным направлением), 1-м Украинским и 1-м Белорусским; член Ставки ВГК и заместитель Верховного Главнокомандующего, неоднократно осуществлял координацию действий фронтов

На Западе упрямо считали, что наиболее выдающиеся советские полководцы, столь убедительно показавшие свое превосходство над генералами германской рейхсверовской школы, традиционно почитавшейся западными военными специалистами классической, будто бы получили образование в царских академиях, а сами они — выходцы из привилегированного сословия.

Вскоре после войны во время одной из встреч с представителями союзного командования журналисты так прямо и спросили маршала Г. К. Жукова: правда ли, что он — кадровый офицер старой русской армии и как велико его родовое поместье?.. И еще несколько вопросов в типичном для журналистов западного толка духе.

— Позвольте мне, господа, ответить на все ваши вопросы сразу,— сказал Георгий Константинович.— Боюсь, что я вас разочарую. Я — сын бедного крестьянина и принадлежу к тому поколению русских людей, которые встретили Октябрьскую революцию в свои молодые годы и навсегда связали с ней свою судьбу. Военное образование у меня советское, а следовательно, неплохое. Успехи фронтов, которыми мне довелось командовать, неотделимы от общих успехов Красной Армии. Мы, советские труженики в солдатских мундирах, всеми своими помыслами связаны со своим народом, живем его жизнью, боремся за наши идеи. В этом наша сила.

«Солдат есть звание всеобщее» — так было записано в уставах русской армии в годы правления царя Петра I. Эти слова как нельзя лучше подходят к Георгию Константиновичу Жукову, которого справедливо называют и маршалом и солдатом минувшей войны.

Г. К. Жуков родился 1 декабря (по новому стилю) 1896 года в деревне Стрелковке (ныне Жуковского района Калужской области). С детства познал нужду и все тяготы бедняцкой жизни: его отец с матерью едва-едва сводили концы с концами, да и то благодаря приработкам на стороне. Учился в церковноприходской школе [Начальная школа в дореволюционной России с 3-летним сроком обучения. Создавались такие школы в селах, где был церковный приход.], а когда ее закончил, его отдали в семью московского скорняка для обучения ремеслу. Шел ему тогда 12-й год. На овладение ремеслом скорняка ушло 4 года. Но прежде чем он им овладел, ему пришлось пережить и испытать на себе почти все то, что выпадало тогда на долю малолетних учеников, чему бы их родители не отдавали учиться. Положение учеников было, по сути дела, положением мальчиков на побегушках, которых хозяева могли заставлять работать по 15—17 часов в сутки и ничего им не платить.) Хозяйский харч и ночлег, часто тут же, где работали,— вот и все, что мальчики получали за свой тяжкий труд. Но у подростка Георгия Жукова нашлись силы, чтобы и ремеслом овладеть достаточно хорошо, и грамоте подучиться: он упорно, несмотря ни на что, занимался самообразованием, причем настолько успешно, что ему удалось поступить на вечерние общеобразовательные курсы, дававшие знания в объеме городского училища [Повышенные начальные школы с 6-летним сроком обучения были созданы в 1872 году. В 1912 году преобразованы в высшие начальные училища.]. И столь же успешно он экстерном закончил полный курс училища.

Через год после начала первой мировой войны, когда Жукову не исполнилось еще и 19 лет, его забрали на военную службу и послали в окопы. Воевал солдат Жуков на Юго-Западном фронте, воевал хорошо, об этом убедительно свидетельствуют два Георгия [Георгиевским крестом стал с 1913 года называться военный орден Георгия, учрежденный в ноябре 1769 года для поощрения храбрости и мужества в сражениях. До 1807 года им награждались только офицеры, затем знак отличия этого ордена был учрежден также для рядовых и унтер-офицеров.] и лычки унтер-офицера. Можно поэтому признать, очевидно, что относительно военного образования западные журналисты были отчасти правы: Жуков начал овладевать азами военной науки действительно еще в царской армии. Только азы-то эти были азами солдатской, окопной науки. Настоящее же военное образование он получил, конечно, уже после революции, в советское время. Кстати сказать, сам Жуков впоследствии довольно высоко оценивал военную профессиональную подготовку унтер-офицерского состава царской армии — ее фундамента, опоры и основы. Совсем не случайно, по мнению Жукова, многие видные военачальники Красной Армии были некогда унтер-офицерами [Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. В 2 т. Т. 1. М: АПН, 1974. С. 40—41.].

Лычки унтер-офицера нисколько не отдалили Г. К. Жукова от солдат, которые, как он стал замечать, все больше и больше утрачивали желание воевать. Солдатские разговоры теперь все чаще и чаще велись на такие не безопасные в условиях военного времени темы, как «земля» и «мир». Г. К. Жуков этих разговоров не чурался, своих мыслей от солдат не таил, чем и заслужил их уважение. Вот почему, когда произошла Февральская революция и в действующей армии стали появляться выборные солдатские органы — комитеты, Г. К. Жуков был избран членом эскадронного солдатского комитета, а затем и делегатом в полковой Совет.

После победы Великой Октябрьской социалистической революции Г. К. Жуков, твердо веря в справедливость идей, которые она провозгласила, решил стать в ряды революционной армии и с оружием в руках защищать завоевания трудового народа, Однако тяжелая болезнь помешала ему сразу же осуществить это намерение. Лишь после выздоровления, в августе 1918 года, он вступает добровольцем в Красную Армию, а в марте следующего года становится членом Коммунистической партии. Это событие на всю жизнь оставило глубокий след в его памяти. «1 марта 1919 года,— пишет в своих воспоминаниях Г. К. Жуков,— меня приняли в члены РКП(б). Многое уже теперь забыто, но день, когда меня приняли в члены партии, остался в памяти на всю жизнь. С тех пор все свои думы, стремления, действия я старался подчинять обязанностям члена партии, а когда дело доходило до схватки с врагами Родины, я как коммунист помнил требование нашей партии быть примером беззаветного служения своему народу» [Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. В 2 т. Т. 1. М: АПН, 1974. С. 59.].

Тяжелое время переживала тогда молодая Советская республика. Зажатая в огненном кольце войсками интервентов и белогвардейцев, она вела героическую, напряженную борьбу. На разных участках большого фронта гражданской войны сражался и красноармеец, а затем красный командир Г. К. Жуков. Он участвовал в боях против уральских белоказаков, войск Деникина и Врангеля, в операциях по ликвидации многочисленных банд, был ранен и контужен.

Для Г. К. Жукова, одаренного крестьянского парня, участие в боях и сражениях с врагами революции было хорошей школой. Ведь, как мы знаем из истории гражданской войны, красноармейские подразделения, части и соединения били врагов по-своему, по тем правилам, которые диктовались специфическими условиями гражданской войны и которые вели к победе, хотя они далеко не всегда соответствовали старым военным доктринам. На фронтах гражданской войны зарождалось новое революционное военное искусство, и Г. К. Жуков был одним из тех, кто этому содействовал.

Когда закончилась гражданская война и перед Жуковым встал вопрос, кем быть, он решил всю свою жизнь посвятить службе в Красной Армии. В январе 1920 года его направили в Рязань на кавалерийские курсы, после окончания которых он командовал сначала взводом, потом эскадроном, а с июля 1923 года по май 1930 года — кавалерийским полком.

Однополчанин Г. К. Жукова генерал-лейтенант В. Г. Позняк, вспоминая о совместной с ним службе, рассказывал: «Летом 1923 года в лагерь у белорусского местечка Ветка под городом Гомелем в наш 39-й кавалерийский полк прибыл новый командир Георгий Жуков. Мы сразу почувствовали спокойную, уверенную требовательность нового командира полка, его отличное знание воинской службы. Импонировали его подтянутость, умение одеваться опрятно и строго по форме, четкость указаний, серьезность и справедливая строгость к нам, тогда еще молодым командирам эскадронов и взводов. Мы старались подражать своему новому начальнику. В полку больше стало порядка, улучшилась дисциплина, интенсивнее проводилась боевая подготовка. Уже тогда Георгий Жуков выделялся своими командирскими качествами среди старшего начальствующего состава дивизии, и его сослуживцам казались совершенно закономерными последующие успехи и быстрое повышение Жукова в должностях» [Здесь и в ряде мест далее высказывания военачальников приводятся по авторским записям бесед с ними.].

Конечно, формально Г. К. Жуков был молодым командиром полка. Но это именно формально. По существу же, за его плечами несколько лет армейской службы и, самое главное, участие в боевых действиях сначала во время первой мировой войны, затем войны гражданской. У него, естественно, уже выработалась своеобразная привычка к своим профессиональным обязанностям относиться в высшей степени серьезно. Но дело не только в этой привычке. Если человек в своих поступках руководствуется только ею, то он всего лишь службист. Командир полка Г. К. Жуков службистом не был. Как натура деятельная, творческая, он в работе с подчиненными исходил из понимания того, что на армию, которой он решил посвятить жизнь, история возложила ответственнейшую задачу — защищать первое в мире государство рабочих и крестьян от возможных посягательств империалистов. Чтобы своевременно пресекать их, армия, считал Г. К. Жуков, должна быть дисциплинированной, хорошо организованной и обученной, по-современному технически оснащенной, обеспеченной высокоподготовленными командирскими кадрами. Этим и объясняется то огромное внимание, которое Г. К. Жуков уделял учебе и боевой подготовке личного состава полка.

Высокие командирские качества Георгия Жукова, его упорная и кропотливая работа над повышением уровня боевой и политической подготовки вверенных ему частей и соединений не остаются не замеченными. Об этом красноречиво говорят его служебные характеристики. Так, в аттестации на командира 39-го кавалерийского полка Г. К. Жукова за 1928 год записано следующее: «Энергичный и решительный командир. Благодаря работе Жукова, направленной на воспитание и учебно-боевую выучку, полк стал на должную высоту во всех отношениях. Как командир полка и единоначальник подготовлен отлично. Подлежит выдвижению на должность комбрига во внеочередном порядке». В мае 1930 года он становится командиром кавалерийской бригады. На этой должности Георгий Жуков также заслужил высокую оценку. Вот как аттестовал его в 1930 году командир дивизии Константин Рокоссовский — в последующем Маршал Советского Союза: «Командир сильной воли и решительности. Обладает богатой инициативой и умело применяет ее на деле. Дисциплинирован. Требователен и в своих требованиях настойчив. В военном отношении подготовлен хорошо. Военное дело любит и постоянно совершенствуется...» В выводах по этой аттестации подчеркивалось, что комбриг Г. К. Жуков достоин выдвижения на должность командира механизированного соединения.

30-е годы для Г. К. Жукова были временем становления его как крупного военачальника. В 1930 году он проходит обучение на курсах высшего начсостава Красной Армии. В феврале 1931 года он был выдвинут на должность помощника инспектора кавалерии Красной Армии, а в марте 1933 года его назначили командиром кавалерийской дивизии. В июле 1937 года Георгий Жуков уже командир кавалерийского корпуса. Руководимые им соединения отличались высокими показателями в боевой и политической подготовке, за что в 1936 году он был удостоен высокой правительственной награды — ордена Ленина По словам Жукова, участие в оперативных играх и командно-штабных учениях, часто проводившихся в Белорусском военном округе под руководством выдающихся советских военачальников А. И. Егорова [Егоров Александр Ильич (1883—1939) — советский военачальник, Маршал Советского Союза. В 1927—1931 годах командовал войсками Белорусского военного округа.] и И. П. Уборевича [Уборевич Иероним Петрович (1896—1937) — советский военачальник, командарм 1-го ранга. В 1931—1937 годах командовал войсками Белорусского военного округа.] очень способствовало расширению его оперативного кругозора, формированию военно-теоретических взглядов и командирских качеств. Г. К. Жуков при этом особо подчеркивал, что командиры соединений, и он в их числе, многому научились у Иеронима Уборевича. Тогда в округе командиров регулярно собирали на учебные сборы, на которых их непременно знакомили с новой техникой. Но основной формой учебы военному искусству на этих сборах были оперативные игры и доклады на различные теоретические и военно-исторические ТЕМЫ.

В июле 1938 года Г. К. Жуков был назначен заместителем командующего войсками Белорусского военного округа, правда, в этой должности он пробыл недолго. Испытывая нашу силу и решимость, нашу верность союзническому долгу, японские милитаристы в мае следующего года в районе реки Халхин-Гол внезапно вторглись на территорию Монгольской Народной Республики, с которой нас связывали узы боевого содружества, закрепленные в 1936 году Протоколом о взаимной помощи. Правительство МНР обратилось к Советскому Союзу с просьбой о помощи, чтобы пресечь агрессию. Была создана 1-я армейская группа советских войск, командующим которой назначили Г. К. Жукова. Монгольскими войсками, действовавшими в районе боев, командовал маршал X. Чойбалсан.

Общая координация действий советских войск на Дальнем Востоке с монгольской Народно-революционной армией возлагалась на фронтовое управление, в состав которого вошли командарм 2-го ранга Г. М. Штерн, член Военного совета дивизионный комиссар Н. И. Бирюков и начальник штаба комдив М. А. Кузнецов. Снабжение действующих войск осуществлял Забайкальский военный округ.

Перед советско-монгольскими войсками стояла ответственная и весьма сложная задача — разгромить, не переходя государственной границы МНР с Китаем, вторгшиеся на ее территорию соединения 6-й японской армии. После тщательной оценки обстановки Г. К. Жуков принял решение на операцию, замысел которой заключался в том, чтобы, сковав противника с фронта, нанести по обоим флангам японской группировки мощные сходящиеся удары, окружить и уничтожить ее основные силы между рекой Халхин-Гол и государственной границей.

Что обращает на себя внимание в этом замысле? Прежде всего, пожалуй, то, что в нем делалась ставка на подвижные соединения. Были созданы северная и южная группы войск, состоявшие главным образом из танковых, моторизованных и кавалерийских соединений. На них была возложена задача выйти в тыл врага и замкнуть кольцо окружения. Центральную группу войск, которая должна была фронтальными атаками сковать противника, составляли стрелковые части. В резерве командующего находились подвижные соединения: мотоброневая и авиадесантная бригады.

Однако мало разработать план операции — надо еще подготовить условия для его успешного претворения. Одним из таких условий Г. К. Жуков считал внезапность, позволявшую навязать врагу такое развитие событий, которое было бы выгодным войскам, начавшим наступление. Чтобы притупить бдительность агрессора, сформировать у него ложное представление о намерениях советско-монгольского командования, развернулось строительство и оборудование оборонительных позиций; с той же целью были составлены и розданы воинам памятки и наставления. Словом, все делалось для того, чтобы внушить японцам, будто командование советско-монгольских войск ни о чем другом не помышляет, кроме как об обороне. А 20 августа советско-монгольские войска перешли в наступление. Атаке пехоты и танков предшествовали массированные удары авиации и мощная артиллерийская подготовка. 23 августа оборона 6-й японской армии была прорвана, ее основные силы окружены. В последующие три дня окруженный противник, тщетно пытавшийся вырваться из кольца, был раздроблен на части и ликвидирован. К 31 августа 1939 года территория Монгольской Народной Республики была полностью очищена от японских захватчиков.

Разгром японских агрессоров на Халхин-Голе оказал немалое влияние на международную обстановку. Была не только ликвидирована опасность, нависшая над союзной нам Монгольской Народной Республикой, но и стабилизирована обстановка на Дальнем Востоке. Учитывая урок Халхин-Гола, японское верховное командование воздержалось от вступления в войну против СССР на стороне фашистской Германии.

Халхин-Гол был первой крупной вехой на пути становления Г. К. Жукова как мыслящего по-современному полководца. Здесь, в монгольских степях, он сумел провести блистательную операцию по окружению и уничтожению противника, операцию именно современной войны с применением механизированных соединений и авиации. Военный и нравственный опыт Халхин-Гола стал опорой для последующей деятельности полководца.

За проявленное мужество и успешное руководство боевыми действиями войск в операции на р. Халхин-Гол Г. К. Жуков был удостоен звания Героя Советского Союза и Героя Монгольской Народной Республики. В июне 1940 году ему присваивается воинское звание генерала армии. Вскоре Г. К. Жуков был назначен командующим войсками Киевского Особого военного округа, одного из самых крупных округов того времени. Но ему недолго пришлось командовать войсками этого округа.

В январе 1941 года Г. К. Жуков становится начальником Генерального штаба и заместителем наркома обороны. Это была для него совершенно иная сфера деятельности. Но с присущей ему энергией он приступает к работе в Генеральном штабе. Чтобы руководить Генеральным штабом, этим большим и сложным организмом, требовался не только значительный опыт штабной работы, но и опыт решения крупных, стратегического масштаба вопросов, проблем строительства и боевой подготовки Вооруженных Сил страны в целом.

Время, когда Г. К. Жуков возглавил Генеральный штаб, было уже грозовое — шла развязанная империалистами вторая мировая война. До вероломного нападения гитлеровской Германии на СССР оставалось каких-нибудь полгода.

Автору этих строк, руководившему в 1964—1970 годах одним из отделов редакции «Военно-исторического журнала», по долгу службы доводилось не раз встречаться с маршалом Г. К. Жуковым. Обычно эти встречи проходили на его даче в Рублеве. Мы обсуждали материалы, которые Георгий Константинович готовил в форме статей для опубликования в нашем журнале или в виде интервью для других изданий. Бывало, что встречались мы по поводу работ советских военачальников, в которых высказывались противоречивые суждения о его решениях и действиях в годы войны.

Г. К. Жуков вел себя непринужденно, говорил очень откровенно. Между тем мы касались нередко многих очень острых, трудных и сложных вопросов минувшей войны. Казалось, он помнил войну по дням, часам, минутам, с массой крупных и мелких деталей, конкретных подробностей. Его оценки и суждения поражали широтой и неожиданностью, подчас были бескомпромиссно резки. Но за всем этим не было пьедестальной величавости, кичливости, хотя чувствовалось, что он в полной мере знает цену себе, своему вкладу в разгром фашистских захватчиков.

Говорили мы, конечно, и о начале войны, которое, как мы все знаем, было для нашей страны крайне неудачным. Причин тому много, они многократно и подробно описаны в многочисленной специальной и массовой литературе, и нам нет нужды здесь их касаться. Но поскольку речь сейчас идет о Г. К. Жукове, встретившем войну на высоком посту начальника Генерального штаба, то, разумеется, было бы неверным обойти вниманием его весьма самокритичное высказывание по этому вопросу.

В июне 1966 года на даче в Рублеве, когда автор этих строк был у Г. К. Жукова, чтобы познакомить его с готовившейся к опубликованию статьей, посвященной его 70-летию, Георгий Константинович, в частности, сказал:

— Я не снимаю с себя ответственности за то, что, может быть, недостаточно убедительно обосновывал перед И. В. Сталиным необходимость заблаговременного приведения нашей армии в полную боевую готовность. Ни нарком, ни я, ни мои предшественники на посту начальника Генштаба не рассчитывали, что противник сосредоточит такую массу бронетанковых и моторизованных войск и бросит их в первый же день мощными компактными группировками на всех стратегических направлениях с целью нанесения сокрушительных рассекающих ударов, а данные, поступавшие от органов разведки, были противоречивы. И вообще, судить о моменте, сложившемся перед войной, надо с учетом сложной международной обстановки того времени. Англия и Франция вели двойную игру. Они всеми силами толкали Гитлера на Восток. У советского руководства были все основания опасаться разного рода провокаций. Но конечно, осторожность оказалась чрезмерной. И мы, военные, вероятно, не смогли и не все сделали, чтобы убедить политическое руководство во главе со Сталиным в неизбежности близкого столкновения.

Да, начало войны было таким, что никто, включая и начальника Генерального штаба Г. К. Жукова, не смог сразу, в первые же дни что-либо радикально изменить, сделать так, чтобы горькая, даже трагическая неудача тут же обернулась удачей, скорой победой. И все же многие военные специалисты и историки положительно оценивают тот факт, что один из высших постов в Красной Армии занимал в самый канун войны и в ее начале именно Георгий Константинович Жуков — человек, наделенный трезвым аналитическим умом, феноменальной цепкой памятью, никогда не терявший воли, самообладания, решительности, ясности мышления и, что особенно немаловажно, способный с присущей ему принципиальностью, смелостью отстаивать свои взгляды, оценки и выводы перед кем бы то ни было.

Разумеется, сама по себе ценность этих личностных качеств Георгия Константиновича Жукова была бы не очень велика (кстати говоря, история знает немало примеров, когда решительность, властность, жесткость и другие волевые черты характера в чистом виде приводили не столько к добру, сколько к злу), если бы они не подкреплялись хорошим знанием дела, умением верно оценить обстановку и принять правильное решение — словом, тем, что свойственно по-настоящему талантливому военачальнику.

В своих воспоминаниях маршал И. X. Баграмян писал:

«Из всех молниеносно выросших в предвоенные годы крупных военачальников Жуков был, безусловно, самой яркой и одаренной личностью. В период нашей совместной учебы в Ленинграде [В 1925 году Г. К. Жуков и И. X. Баграмян учились на Высших кавалерийских курсах в Ленинграде.] из всех нас он выделялся не только поистине железным упорством в достижении поставленной цели, но и особой оригинальностью мышления. На занятиях он частенько удивлял какой-нибудь неожиданностью. Его решения всегда вызывали наибольшие споры, и он обычно с редкой логичностью умел их отстаивать. Хорошо зная его способности, я не удивлялся его поразительной, даже для тех лет, военной карьере. Г. К. Жуков обладал не только военным дарованием, без которого в годы военных испытаний не может получиться полководца, но и жестким характером, беспощадностью к недобросовестным людям. ...И еще одна черта характера Жукова мне бросалась в глаза. Если он чего-нибудь добивался, то не любил идти к цели, как говорится, «медленным шагом, робким зигзагом». В таких случаях он шел напрямую» [Военно-исторический журнал. 1966. № 11. С. 34.].

Вернемся, однако, к деятельности Г. К. Жукова в годы Великой Отечественной войны, к тому времени, когда во всем объеме раскрылось его военное дарование.

С 23 июня 1941 года, когда была создана Ставка Главного Командования (с 10 июля 1941 года Ставка Верховного Главнокомандования) Красной Армии, и до конца войны Г. К. Жуков был ее членом. С августа 1942 года он — первый заместитель наркома обороны и заместитель Верховного Главнокомандующего. В ходе войны Ставка направляла Жукова на самые трудные и ответственные участки советско-германского фронта то в качестве своего представителя, то командующим войсками фронта. И надо отдать ему должное — везде, при самых сложных ситуациях Г. К. Жуков добивался блестящих результатов, перелома хода военных действий в пользу советских войск.

Уже на второй день после нападения фашистской Германии на СССР Г. К. Жукова направляют на Украину, где под Бродами гитлеровцы вклинились в расположение советских войск. Создалась угроза окружения главных сил Юго-Западного фронта в Львовском выступе и возможность стремительного прорыва противника к Киеву. Чтобы сорвать замысел врага, Жуков как представитель Ставки совместно с командованием фронта организует контрудар силами нескольких механизированных корпусов. Это сразу же нарушило планы немецко-фашистского командования. Его подвижные соединения на несколько дней оказались связанными боями в районе Броды, понесли значительные потери и не смогли своевременно выполнить намеченный обходной маневр. Этим была сорвана попытка врага с ходу овладеть столицей Советской Украины — Киевом. Советским войскам удалось выиграть главное в те дни — время. «Молниеносное» наступление немцев на Украину провалилось.

Но, как уже отмечалось выше, обстановка на советско-германском фронте в первые месяцы войны была крайне неблагоприятной для Красной Армии, а иногда принимала просто драматический характер. При ее оценке в Ставке мнения Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина и начальника Генерального штаба Г. К. Жукова не всегда совпадали. Однажды после крутого, нелегкого разговора Жуков сказал, что хотел бы быть в действующей армии. Его просьба была удовлетворена.

Это случилось 30 июля 1941 года. В тот же день Г. К. Жукова назначили командующим Резервным фронтом, войскам которого ставилась задача ликвидировать важный в оперативном отношении выступ противника в районе города Ельни, глубоко вдававшийся в оборону советских войск. Опираясь на этот выступ, немецко-фашистское командование намечало нанести удар в тыл Западного фронта и прорваться по кратчайшему направлению к Москве. Обстановка требовала быстрой ликвидации столь серьезной угрозы.

Ельня стала местом первого серьезного испытания Г. К. Жукова как полководца в войне против фашистской Германии. Через много лет, вспоминая все тогда пережитое, он скажет: «Ельнинская операция была моей первой самостоятельной операцией, первой пробой личных оперативно-стратегических способностей в большой войне с гитлеровской Германией. Думаю, каждому понятно, с каким волнением, особой осмотрительностью и вниманием я приступил к ее организации и проведению» [Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Т. 1. С. 369.].

Архивные документы и свидетельства участников событий показывают, с какой тщательностью и присущей ему энергией Георгий Жуков готовил эту операцию. Прибыв в расположение 24-й армии, игравшей главную здесь роль, Г. К. Жуков поставил командованию этой армии задачу: всеми видами разведки вскрыть систему вражеской обороны, установить место нахождения огневых точек и подтянуть две-три дивизии, а главное, артиллерию. Пока шло сосредоточение войск, он провел детальную рекогносцировку местности, изучил расположение противника и своих войск на направлениях намеченных ударов. Исходя из конфигурации линии фронта, в основу разработанного им замысла операции была положена решительная форма действий — двухсторонний охват группировки противника путем нанесения двух встречных ударов в основании выступа с целью окружения и одновременного ее расчленения на части. Несмотря на отсутствие общего превосходства в силах, Жукову с помощью маневра силами и средствами удалось создать две ударные группировки — северную и южную, которые на участках прорыва имели некоторый перевес над противником.

Сражение, начавшееся 30 августа и не затихавшее до 8 сентября, завершилось поражением отборной группировки немцев. Советские войска прорвали сильную оборону фашистов и, отразив их отчаянные контратаки, глубоко охватили немецко-фашистские соединения, сосредоточившиеся в ельнинском выступе. Под угрозой окружения враг начал поспешно отходить и 6 сентября был вынужден оставить Ельню, потеряв при этом убитыми и ранеными более 45 тыс. своих солдат и офицеров.

Операция под Ельней была, в сущности, первой наступательной операцией советских войск с начала войны, в ходе которой им удалось прорвать сильную оборону противника, разгромить его крупную группировку и освободить значительную по размерам территорию. Под Ельней убедительно было доказано, что Красная Армия может не только самоотверженно обороняться, но и уверенно наступать, брать гитлеровцев в окружение, воевать умело и решительно.

6 сентября 1941 года, когда Ельнинская операция близилась к своему завершению, Г. К. Жукову позвонил Верховный Главнокомандующий. Заслушав доклад Жукова об обстановке и поздравив его с успешным развитием боевых действий, И. В. Сталин выразил беспокойство тяжелым положением советских войск под Ленинградом. Затем он спросил Жукова, как тот относится к намерению Ставки назначить его командующим войсками Ленинградского фронта. Жуков, естественно, сразу же ответил, что готов служить Родине там, где он нужнее всего.

Спустя несколько дней Г. К. Жуков возглавил оборону Ленинграда. Это был самый критический период защиты города на Неве. Линия фронта все ближе и ближе подходила к Ленинграду. 8 сентября немецко-фашистские войска прорвались к Ладожскому озеру, захватили Шлиссельбург и перерезали сухопутные коммуникации, связывавшие город со страной. Теперь его защитники были вынуждены драться в условиях блокады с суши. Положение усугублялось тем, что линия фронта проходила вблизи города и противник мог наносить по Ленинграду не только массированные удары с воздуха, но и обстреливать его из дальнобойных орудий.

Назначение генерала армии Г. К. Жукова на пост командующего Ленинградским фронтом было воспринято благоприятно личным составом фронта. Этот акт Ставки имел большое психологическое значение, особенно для военных. С этим событием связывались надежды и желания героически сражавшихся советских воинов остановить врага, разбить его.

Чтобы остановить врага и снять непосредственную угрозу Ленинграду, требовалось не только предельное моральное и физическое напряжение войск, оборонявших город, но и железная воля, полководческий талант и безупречный авторитет их руководителя. Потому-то выбор и пал на Георгия Жукова.

Новый командующий Ленинградским фронтом Г. К. Жуков, опираясь на всестороннюю поддержку ленинградской городской партийной организации, без промедления приступил к действиям. Он переводит значительное число моряков с кораблей в сухопутные части, снимает некоторые войсковые соединения с Карельского перешейка и ставит их на особо опасные участки в районе Урицка и Пулковских высот, формирует резервные части, пополняет их рабочим ополчением, в составе которого была значительная часть коммунистов — рабочих ленинградских заводов, снимает часть зенитных орудий, расположенных в городе, и использует их как противотанковые средства. По его приказу боевые порядки сравнительно малочисленных войск, равномерно распределенных по всему фронту, перегруппировываются, эшелонируются в глубину, создаются подвижные резервы. Артиллерия всех калибров стала более широко использоваться для стрельбы прямой наводкой, а танки — в качестве неподвижных (зарытых в землю) и маневренных огневых точек. Были также приняты меры по прикрытию стыков и флангов войск огнем и минными полями, организовано тесное взаимодействие между соединениями и объединениями. В интересах всемерного укрепления обороны города были успешно использованы силы и средства Балтийского флота под командованием вице-адмирала В. Ф. Трибуца. Для укрепления обороны в инженерном отношении дополнительно мобилизовывались силы местного населения на строительство тыловых оборонительных рубежей и подготовку города к обороне.

По предложению Г. К. Жукова Ставка подчинила в оперативном отношении Ленинградскому фронту Балтийский флот, 2-й и 7-й истребительно-авиационный корпуса ПВО страны. Таким образом, под Ленинградом войсковые формирования всех видов вооруженных сил и родов войск были объединены под единым командованием. А система обороны войск стала противотанковой, противоартиллерийской, противовоздушной и противодесантной. Это позволяло советским войскам успешно отбивать атаки вражеской пехоты, поддерживаемой танками, артиллерией и авиацией, а также отражать воздушные налеты на город и десанты с моря.

Наиболее крупные группировки советских войск были сосредоточены на западных и южных подступах к городу, откуда вероятнее всего можно было ожидать наступления противника. Наряду с укреплением обороны Г. К. Жуков потребовал также от подчиненных командиров решительно перейти к активным боевым действиям. То тут то там войска Ленинградского фронта стали наносить контрудары по врагу, путая ему карты и срывая его оперативные планы по захвату города.

Следует подчеркнуть, что все эти меры по стабилизации положения под Ленинградом предпринимались в крайне напряженной и сложной для советских войск обстановке. Уже на второй день после прибытия Г. К. Жукова в Ленинград, 13 сентября, ему пришлось принять весьма рискованное решение: ввести в сражение свой последний резерв. Утром этого дня противник силами двух пехотных, танковой и моторизованной дивизий прорвал советскую оборону в районе Красного Села и стал быстро продвигаться к городу. Георгий Жуков приказал ввести в бой 10-ю стрелковую дивизию — единственный резерв фронта. Гитлеровцы были отброшены на исходные позиции, и положение было спасено.

В середине сентября немецко-фашистское командование вновь предприняло ряд отчаянных попыток штурмом овладеть городом. Утром 15 сентября противник силами трех пехотных и одной моторизованной дивизий, поддержанных массированными ударами с воздуха, возобновил наступление. Защитники города отстаивали буквально каждую пядь земли. Однако врагу удалось оттеснить советские части к юго-западной окраине Ленинграда.

Чтобы остановить врага, командующий фронтом Жуков принимает срочные меры. Войскам отдаются распоряжения одно другого решительнее. 17 сентября командование 42-й и 55-й армий получило строжайший приказ, в котором говорилось: рубеж Лигово, Кискино, Пулковские высоты, районы Московской Славянки и Колпино имеют особо важное значение в обороне южной части Ленинграда и должны быть удержаны во что бы то ни стало. «Ни шагу назад!» — требовал приказ.

Военный совет фронта принял обращение к защитникам Ленинграда с призывом усилить отпор захватчикам. Этой цели была подчинена вся партийно-политическая работа в войсках Ленинградского фронта.

Ожесточенное сражение, особенно на южных подступах к городу, продолжалось весь сентябрь. Прошло менее месяца со дня вступления Жукова в должность командующего фронтом, и все попытки врага ворваться в Ленинград стали тщетными. С конца сентября положение здесь стабилизировалось, и боевые действия приняли типичные формы позиционной войны. Противник был вынужден перейти к затяжной блокаде города. Расчет фашистского командования покончить с Ленинградом до начала генерального наступления на Москву не оправдался. Крупные силы, которые противнику были нужны для быстрого овладения советской столицей, оказались крепко прикованными к Ленинградскому фронту. Это означало срыв важнейшей стратегической задачи гитлеровского плана «молниеносной войны» на одном из решающих направлений советско-германского фронта.

Пребывание Г. К. Жукова в Ленинграде было коротким. Его чрезвычайные по характеру и в то же время умелые действия в кризисные дни защиты города получили высокую оценку Государственного Комитета Обороны и Ставки. И когда в начале октября 1941 года до предела осложнилась обстановка на подступах к Москве, Георгий Жуков был отозван Ставкой из Ленинграда и назначен командующим войсками Западного фронта.

«Положение под Москвой в те дни было очень тяжелым,— вспоминал потом Г. К. Жуков.— 10 октября, когда я был назначен командующим Западным фронтом, мы имели всего лишь 90 тысяч войск и один выстрел (снаряд.— Я. С.) на пушку в день... Ни одна иная армия в мире, ни один другой народ, думаю, не смогли бы устоять под напором превосходящих, хорошо обученных немецко-фашистских войск».

Действительно, новому командующему войсками Западного фронта пришлось столкнуться с невероятно сложными проблемами, главная из которых заключалась в недостатке сил для создания прочной обороны на дальних подступах к Москве. К тому времени, когда Г. К. Жуков вступил в командование фронтом, на Можайской линии обороны [Создавалась в начале Великой Отечественной войны на западном стратегическом направлении для прикрытия дальних подступов к Москве. Проходила по рубежу река Лама, Волоколамск, Бородино, Ильинское, Детчино, Калуга, Тула и состояла из трех оборонительных полос общей глубиной 120—130 км. Ее сооружение и оборудование ко времени выхода к ней фашистских войск завершены не были.] общей протяженностью 230 км было развернуто лишь 45 батальонов вместо 150, на которые она была рассчитана. Это означало, что плотность войск была ничтожной — в среднем 1 батальон на 5 км фронта вместо 1,5—2 км. Противник же, обладая подавляющим превосходством в силах и действуя компактными группировками своих танковых и моторизованных соединений, стремился пробиться через последние заслоны советских войск и овладеть Москвой.

На Западном фронте Георгий Жуков, так же как и в Ленинграде, опираясь на мощную поддержку партийной организации столицы и помощь ЦК партии, быстро привел в действие предоставленные Ставкой в его распоряжение силы и средства для отражения ударов противника и пресечения намерения гитлеровцев с ходу ворваться в Москву.

Битва под Москвой [Имеется в виду битва под Москвой от начала до конца, то есть как ее оборонительный этап (30 сентября — 5 декабря 1941 года), так и наступательный (5 декабря 1941 — 20 апреля 1942 года). В сражений за Москву против немецко-фашистской группы армии «Центр» участвовали войска Западного, Резервного, Брянского, Калининского и правого крыла Юго-Западного фронтов.] стала одной из главных вершин полководческого таланта Георгия Жукова. Именно здесь, в условиях нехватки сил и средств, особенно в оборонительный период битвы, проявился творческий подход Г. К. Жукова к решению поставленных задач, его превосходство в ратном мастерстве над гитлеровскими генералами, привыкшими одерживать легкие победы в Западной Европе. Схематизму оперативных форм и шаблонно применявшейся фашистским вермахтом тактике глубоких прорывов командование Западного фронта противопоставило гибкий маневр войсками и умелое применение резервов, что в условиях недостатка сил имело решающее значение. Командующий Западным фронтом Г. К. Жуков потребовал от штабов организовать систематическое наблюдение за продвижением моторизованных и танковых колонн противника. По его указанию эту задачу днем выполняла авиация и наземные наблюдатели, а ночью — моторизованные разведгруппы, выдвигавшиеся в сторону врага на 40—50 км от переднего края. Получаемые от разведки данные позволяли советскому командованию своевременно вскрывать намерения противника и принимать необходимые контрмеры. Вклинившиеся в советскую оборону подвижные соединения фашистов сразу же охватывались заслонами из состава войск, переброшенных с неатакованных участков. Перед наступавшими гитлеровцами каждый раз возникал новый организованный фронт обороны, который врагу приходилось снова и снова прорывать, неся при этом большие потери.

Смелым маневром, жесткой обороной, неожиданными контрударами войска Западного фронта вынудили противника метаться с одного направления на другое, постоянно опасаться за свой тыл, подолгу на многих участках топтаться на месте.

В апреле 1971 года автору этих строк по заданию редакции журнала «Огонек» посчастливилось снова встречаться с маршалом. Отвечая на вопрос, какое событие первого года Великой Отечественной войны вы считаете главным, решающим, Георгий Константинович сказал:

— Безусловно, битву за Москву, которую нам пришлось вести после успешного отражения сентябрьского штурма, предпринятого врагом с целью захватить Ленинград. Много времени прошло с тех пор, но эти исторические события и сражения волнуют и по сей день. И это вполне объяснимо: обстановка, особенно в начале октября, оставалась тяжелой. Когда я вступил в командование вновь созданным Западным фронтом, войск, которые в него вошли, было недостаточно, чтобы задержать наступление противника на Москву. К тому же советские войска испытывали недостаток вооружения, боеприпасов, снаряжения и технических средств. Ведь предприятия, эвакуированные на Восток, еще не вошли в строй и не давали продукции. И, несмотря на героическое сопротивление наших малочисленных соединений, враг приближался к Москве. Между тем победа в битве за столицу имела исключительное значение для всего дальнейшего хода войны. Разгром врага на полях Подмосковья после постигших нас неудач в первые месяцы был той необходимостью, которая придала бы храбрым еще большую отвагу, сделала бы робких смелыми, а в сомневающихся в боевом мастерстве нашей армии — что греха таить, были и такие — вселила бы уверенность в ее огромные наступательные возможности, в победу! В результате мер, принятых Ставкой ВГК и командованием Западного фронта, уже во второй половине октября на московском направлении был создан организованный фронт обороны. Советские войска на подступах к столице сумели преодолеть создавшийся кризис и, получив усиление за счет резервов Ставки, сначала затормозили наступление враге, а затем и остановили его. Гитлеровцы вынуждены были в конце октября прекратить наступление. Чтобы его возобновить, противнику пришлось затратить на подготовку полмесяца. Эта двухнедельная пауза позволила советскому командованию значительно усилить войска и создать прочную оборону на ближних подступах к Москве.

Готовясь к отражению ноябрьского наступления немецко-фашистских войск, командование Западного фронта особое внимание уделяло постоянному совершенствованию системы обороны, а также предстоящему использованию передаваемых фронту резервов Ставки. Для улучшения оперативного положения войск фронта и повышения устойчивости управления были уточнены границы армий, произведена некоторая перегруппировка частей, велись бои местного значения. Каждая армия Западного фронта обороняла полосу, прикрывавшую одно из оперативных направлений, которых было шесть во фронте.

В тот год, как это часто бывает в Подмосковье, в начале ноября ночами уже подмораживало, а в осенних дождях начинали мелькать снежинки, а вскоре и по-настоящему дохнула зима. Это торопило врага. Фашистские моторизованные колонны продолжали рваться к советской столице. Начав 15 ноября второе генеральное наступление на Москву, враг, не считаясь с потерями, лез напролом, стремясь любой ценой прорваться к городу своими танковыми соединениями. Необходимо было во что бы то ни стало остановить противника, ибо дальнейшее отступление было чревато тяжелыми последствиями. И командующий Западным фронтом генерал Жуков проявил непреклонную волю к достижению этой цели. В документах зафиксирован, а в мемуарной литературе описан такой случай. Во второй половине дня 18 ноября 1941 года командующий 16-й армией генерал К. К. Рокоссовский, войска которого испытывали сильнейший натиск фашистов, обратился к командующему Западным фронтом с просьбой разрешить отвести свои главные силы за Истринское водохранилище, чтобы организовать там оборону на выгодном естественном рубеже. Однако генерал Г. К. Жуков не нашел возможным согласиться с этим. Тогда командующий 16-й армией обратился со своим предложением непосредственно к начальнику Генерального штаба маршалу Б. М. Шапошникову, который разрешил отвод войск. И командарм отдал необходимые распоряжения.

Как только об этом узнал Г. К. Жуков, он немедленно направил командующему армией следующую телеграмму: «Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю, приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать. Генерал армии Жуков» [Рокоссовский К. К. Солдатский долг. М: Воениздат, 1972. С. 84.].

В 1966 году К. К. Рокоссовский предложил «Военно-историческому журналу» свои воспоминания под названием «На северных подступах к столице». Излагая эпизод с телеграммой Г. К. Жукова, К. К. Рокоссовский толковал его со своих позиций. Он был убежден, что его решение об отводе 16-й армии за Истринское водохранилище было разумным, поскольку облегчало ее войскам выполнение боевой задачи.

Естественно, редакция журнала, прежде чем опубликовать этот материал, захотела узнать мнение и Г. К. Жукова. Вот что тогда сказал Георгий Константинович. Жесткость приказа, по его мнению, была обусловлена оперативно-стратегической обстановкой, сложившейся в то время на подступах к Москве. Отвод войск 16-й армии надо было рассматривать не только с позиций ее интересов, а принимать во внимание общую ситуацию на Западном фронте. Стоять насмерть — было тогда единственно верным решением. С отходом этой армии за Истру оголялся правый фланг соседней 5-й армии и в таком случае противник смог бы прорваться к столице по кратчайшему направлению, нанести удар по располагавшемуся в Перхушково командному пункту фронта и дезорганизовать управление войсками. Подобный ход событий был чреват весьма тяжелыми последствиями для всей обороны Москвы.

Непреклонность и прозорливость Г. К. Жукова в тот трудный час битвы под Москвой полностью были оправданы всем последующим ходом боевых действий. Остановив врага, войска Западного фронта, усиленные за счет резервов, прибывших из глубины страны, перешли совместно с войсками других фронтов в решительное контрнаступление [По плану Ставки Верховного Главнокомандования в контрнаступлении под Москвой приняли участие войска Западного, Калининского фронтов и правого крыла Юго-Западного фронта.].

Замысел советского командования на контрнаступление заключался в одновременном разгроме наиболее опасных ударных группировок войск немецко-фашистской группы армий «Центр», угрожавших Москве с севера и юга. Основная роль в контрнаступлении отводилась Западному фронту. Оно началось 5—6 декабря 1941 года, когда стало ясно, что наступательные возможности противника исчерпаны. В ходе завязавшихся упорных боев советские войска разгромили отборные части фашистской армии и отбросили их далеко на запад. Это была первая крупная победа Красной Армии стратегического масштаба и первое крупное поражение фашистского вермахта во второй мировой войне. Гитлеровская стратегия «блицкрига», целью которой являлось достижение быстрой победы над Советским Союзом до наступления зимы, после поражения группы армий «Центр» была развеяна в прах.

Роль Г. К. Жукова в достижении этой победы безусловно велика. Обладая высокими полководческими качествами и несгибаемой железной волей, Г. К. Жуков многое сделал для перелома хода военных действий в пользу Красной Армии в самый критический момент битвы за Москву. Под его руководством войска Западного фронта своей упорной и героической обороной вынудили гитлеровцев прекратить наступление и перейти к обороне, а затем сами перешли в решительное контрнаступление и совместно с войсками других фронтов нанесли врагу крупное поражение. Разгром немецко-фашистских войск под Москвой явился началом коренного поворота во второй мировой войне.

В июле 1966 года «Военно-исторический журнал» готовил к публикации воспоминания Г. К. Жукова о битве за Москву. Это был чрезвычайно удобный повод для личной встречи с маршалом, во время которой он сказал:

— Москва была спасена несравненным подвигом партии, великой отвагой народа и армии. Были десятки, сотни, тысячи случаев, когда красноармейцы, московские ополченцы шли против фашистских танков со связками гранат или бутылками с горючей смесью. Представьте себе: закованный в броню танк — и человек с гранатой...

Маршал говорил о гигантской организаторской и политической работе партии, ее Центрального Комитета, Ставки, громадной помощи Западному фронту всей страны и особенно москвичей, московской партийной организации.

— Войну,— подчеркнул Жуков,— мы не сумели бы выиграть и судьба нашей Родины могла бы сложиться иначе, если бы не было у нас цементирующей силы — партии. Все самое трудное, самое ответственное в войне в первую очередь ложилось на плечи коммунистов. А работа в тылу, организация промышленности! Я не могу без восхищения говорить об этой грандиозной работе, проделанной в самые трудные дни. За короткое время — с июня по ноябрь 1941 года — более полутора тысяч предприятий с территории, которой угрожала оккупация, были передвинуты на восток и вновь возвращены к жизни.

Что же касается успеха нашего контрнаступления,— продолжал Г. К. Жуков,— то в этом главными, по-моему, были два момента: внезапность и то, что оно было проведено силами, которые отнюдь не превосходили силы врага. Именно тут хваленая и победоносная до сих пор армия фашистской Германии потерпела первый подлинный разгром. Немецко-фашистская армия была очень серьезным противником, она хорошо подготовилась к войне. Имела боевой опыт. Каждый солдат в отдельности — особенно танкисты, летчики, артиллеристы — обладал должной боевой выучкой. Командный состав тоже был на соответствующей высоте. На первых порах мы уступали противнику во многих отношениях. Но в ходе боев враг нес большие потери и вместе с живой силой терял и боевые качества. В ноябре — декабре 1941 года в боях под Москвой уже торжествовали наше морально-политическое превосходство и советское военное искусство.

Величие подвига под Москвой,— говорил маршал,— состоит в том, что силой мы немцев не превосходили. На столицу фашисты нацелили главный удар, сюда были брошены лучшие, отборные части. Нам важно было выстоять до подхода резервов, которые спешно перебрасывались с востока. Мы шли тогда на риск. На востоке у нас был тоже опасный сосед — Япония. Но иного выхода не было. Особенно остро мы чувствовали нехватку танков и боеприпасов. Теперь трудно поверить, но в конце оборонительных боев под Москвой была установлена норма снарядов: один-два выстрела на орудие в сутки.

Полководческая деятельность Г. К. Жукова в битве под Москвой оказала большое влияние на дальнейшее совершенствование оперативной обороны, организации и ведения наступательных действий и управления войсками.

Битва под Москвой, особенно в октябре 1941 года, развернулась при недостатке сил и средств для создания сплошной и глубокой обороны. Поэтому по решению командующего войсками Западного фронта генерала Жукова оборона создавалась по направлениям, на которых наступали вражеские ударные группировки: волоколамском, можайском, малоярославецком, калужском. Войска, сосредоточенные на этих направлениях, были сведены во вновь сформированные 4 армии — 16-ю, 5-ю, 43-ю и 49-ю. Оперативное построение армий было одноэшелонным с выделением в резерв 1—2 дивизий и определенного количества противотанковых средств. При этом особо важное значение придавалось инженерному оборудованию тактической зоны, основу которой впервые в ходе войны стала составлять система траншей и созданная в короткие сроки система инженерных заграждений высокой плотности и на большую глубину.

Враг, пытавшийся в октябре прорвать оборону Западного фронта, так и не смог добиться своей цели; израсходовав резервы, он вынужден был остановиться. Огромную роль в срыве планов врага сыграли упорство и стойкость советских воинов, четко организованное взаимодействие, особенно стрелковых частей и подразделений артиллерии, танков и авиации, массовое применение заграждений, особенно противотанковых мин, твердое и оперативное управление войсками. В кризисные моменты сражения командующий фронтом и его штаб непосредственно связывались с командирами соединений и отдавали им боевые распоряжения, информируя о них командармов. Такая централизация управления диктовалась обстановкой и необходимостью до предела сократить время на постановку задач, предоставить больше времени командирам и штабам соединений на организацию боевых действий.

Как известно, в летне-осенней кампании 1941 года Красная Армия училась побеждать сильнейшего по тем временам врага в неблагоприятной для себя обстановке, сложившейся в начале войны. В этом смысле битва под Москвой оказалась большой школой для всех — от рядового до маршала. Без всякого преувеличения можно сказать, что она стала значительным этапом в развитии советского военного искусства. Опыт, приобретенный в сражениях на полях Подмосковья, учитывался, несомненно, и в последующих сражениях, в частности в оборонительных и наступательных боях под Сталинградом. Что же именно из опыта Московского сражения было взято на вооружение советскими военачальниками? Прежде всего то, что благодаря внезапности перехода в контрнаступление Красной Армии удалось нанести противнику поражение при его численном превосходстве. Причем и сам этот переход был необычным. Контрнаступление началось без того, что в военной теории называют оперативной паузой, а попросту без какого-либо перерыва в боях с обеих сторон: немецкие войска по-прежнему состояли из ударных группировок, сформированных для наступления по ранее намеченным направлениям, а Красная Армия наносила по ним контрудары, которые переросли во всеобщее контрнаступление. Битва под Москвой существенно обогатила и опыт организации стратегического и оперативного взаимодействия между такими крупными формированиями, как фронты, а также между родами войск в ходе сражения.

В конце августа 1942 года, когда враг прорвал оборону советских войск на Дону и вышел севернее Сталинграда к Волге, создав тем самым явную угрозу всему южному крылу стратегического фронта Красной Армии, Государственный Комитет Обороны, назначив Г. К. Жукова заместителем Верховного Главнокомандующего, направляет его под Сталинград для оказания помощи командованию сражавшихся там фронтов. И здесь генерал Жуков много сделал для того, чтобы стабилизировать положение советских войск на направлении главного удара противника в летне-осенней кампании 1942 года и сорвать его замысел.

Прибыв в середине дня 29 августа на место, Г. К. Жуков встретился с находившимся в Сталинграде начальником Генштаба А. М. Василевским. Они вместе наметили экстренные меры по решительному противодействию намерению противника захватить Сталинград с ходу. В частности, были осуществлены контрудары советских войск севернее города по вклинившейся группировке гитлеровцев, а на другие опасные участки фронта спешно перебрасывались резервы из глубины. Детально изучив обстановку и оперативное положение сторон на сталинградском направлении, Г. К. Жуков стал одним из инициаторов организации мощного контрнаступления советских войск в районе Сталинграда. Замысел этого контрнаступления состоял в том, чтобы нанести по слабым в политико-моральном отношении румынским и итальянским войскам, прикрывавшим фланги основной сталинградской группировки немцев, мощные концентрические удары, которые привели бы не только к ее окружению, но и к полной ликвидации основных сил немецко-фашистских войск, действовавших в районе Сталинграда, и радикально изменили бы обстановку в пользу Красной Армии на этом самом важном для нее в то время участке вооруженной борьбы.

Однако при рассмотрении данного вопроса в Ставке в начале сентября 1942 года Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин проявил большую осторожность и сдержанность. Вот что писал по этому поводу Маршал Советского Союза А. М. Василевский:

«Верховный Главнокомандующий не сразу одобрил наши предложения, считая, что в тот период стране будет не под силу проведение столь серьезной операции и что мы, проведя ее, можем подвергнуть войска и Советский Союз большому риску. От нас потребовалась настойчивость, и надо сказать, что и здесь сыграл основную роль характер Г. К. Жукова. И. В. Сталиным было принято решение: нам с Г. К. Жуковым выехать под Сталинград, чтобы изучить обстановку, наметить наиболее выгодные направления ударов по врагу и уточнить необходимые силы и все детали, связанные с этим. Возвратившись из-под Сталинграда, мы выразили И. В. Сталину в присутствии находившихся в Москве членов Политбюро твердую уверенность в необходимости проведения задуманной операции. 13 ноября 1942 г. уточненный план был доложен и утвержден на заседании Политбюро и Ставки. Начать контрнаступление решено было на Юго-Западном и Донском фронтах 19-го, а на Сталинградском — 20 ноября» [Военно-исторический журнал. 1976, № 11. С 63.].

Результаты проведенного в районе Сталинграда контрнаступления принесли советскому военному искусству всемирную славу. За свой огромный вклад в сталинградскую эпопею Г. К. Жуков был награжден только что учрежденным тогда орденом Суворова 1-й степени. Одновременно ему было присвоено — первому из полководцев Великой Отечественной войны — высокое звание Маршала Советского Союза.

Это произошло 18 января 1943 года, когда Георгий Константинович был снова в Ленинграде. Дело в том, что еще не успела отгреметь канонада Сталинградской битвы, как Ставка направила Г. К. Жукова в Ленинград для координации действий войск Волховского и Ленинградского фронтов в операции по прорыву блокады города. Операция завершилась успешно: встречными ударами двух фронтов кольцо вражеского окружения вокруг героического города на Неве 18 января 1943 года было разорвано.

Рамки краткого биографического очерка не дают возможности рассмотреть даже в обзорном порядке все стратегические операции Красной Армии 1943— 1945 годов, в разработке которых принимал участие и при проведении которых сыграл большую роль маршал Г. К. Жуков. И если ограничиться лишь перечислением той огромной и ответственнейшей работы, которую пришлось осуществлять после Сталинграда Георгию Жукову, то необходимо отметить следующее: выполняя обязанности заместителя Верховного Главнокомандующего, заместителя наркома обороны и представителя Ставки, летом 1943 года он координировал действия Западного, Брянского, Центрального, а затем Воронежского и Степного фронтов в Курской битве. Выдающуюся роль сыграл Г. К. Жуков в битве за Днепр и в изгнании врага с Правобережной Украины. В марте—мае 1944 года он командовал войсками 1-го Украинского фронта, которые первыми вышли на рубеж государственной границы в Карпатах. С июля по ноябрь 1944 года Г. К. Жукову было поручено координировать действия 1-го и 2-го Белорусских фронтов при освобождении Белоруссии. С ноября 1944 года Г. К. Жуков — командующий войсками 1-го Белорусского фронта. Этот фронт совместно с войсками других фронтов осуществил Висло-Одерскую операцию, одну из самых блестящих операций Великой Отечественной войны, а затем его войска при участии 1-го Украинского и 2-го Белорусского фронтов провели завершающую стратегическую операцию — битву за Берлин и овладели столицей гитлеровского рейха. В последний день войны, 8 мая 1945 года, в Карлхорсте (пригород Берлина) Георгий Жуков председательствовал на исторической церемонии подписания Акта о безоговорочной капитуляции фашистской Германии и поставил под этим Актом свою подпись от имени Советского Союза. А 24 июня уже в Москве принимал Парад Победы.

Маршал Г. К. Жуков — личность яркая, самобытная, и не только потому, что стал одним из выдающихся современных полководцев. Он был яркой личностью и как человек. Все, кто его знал, отмечают прежде всего самостоятельность мышления, сильный характер, позволявший ему сохранять выдержку при любых обстоятельствах, прямоту и уверенность в суждениях и действиях, а также многие другие качества, присущие, как правило, талантливому человеку с таким, как у Г. К. Жукова, самобытным характером. Вот одно из таких свидетельств. Оно принадлежит Маршалу Советского Союза А. М. Василевскому:

«Г. К. Жуков, отличавшийся довольно решительным и жестким характером, решал вопросы смело, брал на себя полностью ответственность за ведение боевых действий; разумеется, он держал связь со Ставкой и нередко подсказывал ей целесообразное решение. К разработке операций подходил творчески, оригинально определяя способы действий войск. Думаю, не ошибусь, если скажу, что Г. К. Жуков — одна из наиболее ярких фигур среди полководцев Великой Отечественной войны» [Василевский А. М. Дело всей жизни, М.: Политиздат, 1973. С. 530.].

В настоящем очерке рассматриваются лишь некоторые наиболее характерные черты военного таланта маршала Г. К. Жукова как полководца советской школы. При этом учитывалось то, что имеется лишь один способ верно оценить деятельность полководца: выяснить, насколько результаты его усилий соответствуют тем целям, которые он перед собой ставил. Если полководческое искусство Жукова оценивать именно с этой точки зрения, его деятельность не может не поражать. Это особенно видно на примере деятельности Жукова при защите блокированного Ленинграда, в битве под Москвой и Сталинградской битве.

Прежде всего хочется привести взгляды самого Георгия Жукова по вопросу об искусстве полководца, которые он высказал в одной из бесед.

— Только тот военачальник, безразлично к какому роду войск он принадлежит, будет на высоте требований, предъявляемых в войне к полководцу,— говорил маршал,— кто в совершенстве овладел искусством применения всех современных средств вооруженной борьбы, умеет организовать и поддерживать тесное взаимодействие различных родов войск и кто рассматривает организацию бесперебойного материально-технического обеспечения хода сражения как одну из главных предпосылок достижения успеха во всякой операции. В то же время полководец должен отличаться силой характера. Он должен не только знать, чего хочет, но и обладать силой воли и решимостью осуществить свои планы. Полководец обязан хорошо знать людей и постоянно интересоваться их нуждами и настроениями, моральным духом войск, ибо люди, простые солдаты, командиры низшего звена — взвода, роты, батальона,— настоящие творцы победы в любой войне.

Для того, чтобы называться полководцем,— продолжал Г. К. Жуков, — надо при всех других положительных личных качествах обладать еще стратегическим талантом и — что не менее важно — бесстрашием брать на себя ответственность за разработанное и принятое решение, отстаивать это решение, чего бы тебе это ни стоило. Полководец не должен бояться риска. Если бы военное искусство заключалось в том, чтобы избегать риска, то лавровые венки, вероятно, украшали бы весьма посредственные таланты.

Во взаимоотношениях со своим штабом,— подчеркнул маршал,— полководцу следует соблюдать два простых правила: никогда не пытаться самому делать работу штаба и не позволять штабу становиться между ним и войсками. Каждый штаб бывает доволен, когда он получает ясные и определенные указания, детали которых он разрабатывает сам без дальнейших вмешательств. Подчиненные командиры и войска любят, когда военачальник поддерживает с ними постоянный контакт и не смотрит на все глазами штаба. Чем меньше времени военачальник будет сидеть в канцелярии и чем больше будет находиться среди войск, тем лучше.

Мудрость и мужество полководца,— заключил Жуков,— это прежде всего мужество и здравый смысл при принятии решений. Полководец, который заглядывает в уставы, чтобы найти там решение стоящей перед ним задачи, так же мало заслуживает доверия, как врач, который при определении диагноза стал бы заглядывать в справочник.

Что касается самого Маршала Советского Союза Г. К. Жукова как полководца, то в первую очередь необходимо подчеркнуть, что он обладал исключительной способностью правильно понимать сложную стратегическую обстановку и дальновидной проницательностью в определении прогноза возможного хода военных действий. Об этом можно судить хотя бы по оценке им положения, создавшегося на советско-германском фронте в середине августа 1941 года, когда гитлеровское командование предприняло маневр силами правого крыла группы армий «Центр» для удара по войскам Юго-Западного фронта. В своем докладе Верховному Главнокомандующему 18 августа Георгий Жуков (в то время командующий войсками Резервного фронта) писал: «Противник, убедившись в сосредоточении крупных сил наших войск на пути к Москве, имея на своих флангах Центральный фронт и великолукскую группировку наших войск, временно отказался от удара на Москву и, перейдя к активной обороне против Западного и Резервного фронтов, все свои ударные подвижные и танковые части бросил против Центрального, Юго-Западного и Южного фронтов. Возможный замысел противника: разгромить Центральный фронт и, выйдя в район Чернигов, Конотоп, Прилуки, ударом с тыла разгромить армии Юго-Западного фронта. После чего главный удар на Москву и удар на Донбасс» [Военно-исторический журнал. 1966. № 11. С. 35.].

События на советско-германском фронте после этого прогноза осенью 1941 года развивались, в сущности, именно по такой схеме.

После разгрома немецко-фашистских войск под Москвой Ставка ВГК на заседании 5 января 1942 года обсуждала вопрос о переходе Красной Армии в общее наступление по всему фронту. Г. К. Жуков был единственным участником заседания, выступившим против этого замысла. Он считал, что одновременное наступление на всех трех главных стратегических направлениях не приведет к успеху, ибо для этого недоставало прежде всего резервов Ставки. По его мнению, все имевшиеся на то время резервы следовало массированно использовать для наступления на западном направлении, чтобы нанести окончательное поражение наиболее тогда крупной и сильной группе вражеских армий под кодовым названием «Центр». Однако Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин отклонил предложение Г. К. Жукова, и Ставка решила наступать на всех главных участках советско-германского фронта, что привело, естественно, к распылению резервов, которых для проведения операции такого масштаба и без того было недостаточно, а это, в свою очередь, стало одной из основных причин того, что стратегических целей, сформулированных на том заседании, зимой 1942 года достичь не удалось.

Большую прозорливость Георгий Жуков проявил в стратегической оценке характера вооруженной борьбы на советско-германском фронте летом 1942 года. При обсуждении плана летне-осенней кампании 1942 года в Ставке он решительно выступил за переход Красной Армии в этой кампании к преднамеренной обороне. Свое предложение Жуков обосновывал сложившимся оперативным положением сторон и тем, что противник оставался еще достаточно сильным и был способен развернуть крупное наступление на одном из стратегических направлений. Это предположение Жукова также подтвердилось.

Можно привести еще более яркий пример. Наступила весна 1943 года. Гитлеровское командование принимало лихорадочные меры для того, чтобы взять реванш за катастрофу вермахта под Сталинградом. Очень важно было своевременно вскрыть замысел врага и план его действий на лето. Прибыв по заданию Ставки в район Курского выступа и тщательно изучив совместно с командованием Центрального, Воронежского и Юго-Западного фронтов положение советских войск и данные о противнике, Г. К. Жуков 8 апреля 1943 года представил доклад Верховному Главнокомандующему. В нем на основе анализа возможностей, имевшихся у немецко-фашистского командования, был сделан вывод о том, что противник не сумеет создать к лету больших резервов, чтобы вновь предпринять наступление на широком фронте для глубокого обхода Москвы. Касаясь предполагаемого замысла гитлеровского командования, Жуков писал: «Видимо, на первом этапе противник, собрав максимум своих сил, в том числе до 13—15 танковых дивизий, при поддержке большого количества авиации нанесет удар своей орловско-кромской группировкой в обход Курска с северо-востока и белгородско-харьковской группировкой в обход Курска с юго-востока... Надо ожидать, что противник в этом году основную ставку при наступлении будет делать на танковые дивизии и авиацию, так как его пехота значительно слабее подготовлена к наступательным действиям, чем в прошлом году». В этих условиях он считал нецелесообразным переход советских войск в наступление, чтобы упредить противника: «...лучше будет, если мы измотаем противника на нашей обороне, выбьем его танки, а затем, введя свежие резервы, переходом в общее наступление окончательно добьем основную группировку» [Военно-исторический журнал. 1966. № 11. С. 35.].

Чтобы оборона советских войск была способна противостоять массированным атакам вражеских танков, Г. К. Жуков, обобщив разведданные и учтя мнения командующих фронтов, предложил быстро собрать с пассивных участков и перебросить на угрожаемые направления возможно большее количество частей противотанковой артиллерии, все полки самоходной артиллерии, сосредоточить как можно больше самолетов и массированными ударами авиации во взаимодействии с танками и стрелковыми соединениями разбить ударные группировки врага, чем и сорвать план наступления противника.

Эти выводы и предложения маршала Г. К. Жукова в отношении намерений и характера действий противника вместе с другими поступившими данными были учтены Ставкой и использованы при создании в районе Курского выступа столь мощной обороны, преодоление которой оказалось не по силам для немецко-фашистской армии.

Одной из важных предпосылок глубокой и правильной оценки Жуковым складывавшейся оперативно-стратегической обстановки являлось то, что, прежде чем принять какое-либо важное решение, он учитывал мнение командующих фронтами и армиями, заслушивал соображения штабов и нередко соглашался с выработанными ими предложениями, внося в них, когда это было нужно, необходимые коррективы.

Рассказывая о событиях осени 1941 года на Западном фронте, Г. К. Жуков отмечал ту большую роль, которую сыграл в управлении войсками хорошо сколоченный и четко работавший штаб фронта во главе с генерал-лейтенантом В. Д. Соколовским. Очень большую помощь ему оказывали начальник оперативного управления штаба Г. К. Маландин и сменивший его В. С. Голушкевич. Столь же тепло говорил он и о других своих боевых помощниках: командующем ВВС фронта С. А. Худякове, начальнике артиллерии И. П. Камере, начальнике политуправления В. Е. Макарове, начальнике войск связи Н. Д. Псурцеве (в последующем — министр связи), начальнике инженерных войск М. П. Воробьеве и других.

Ту же мысль о том, что в одиночку ни один руководитель не сможет добиться успеха, он всегда должен опираться на коллектив, использовать его опыт, знания и советы своих помощников, Г. К. Жуков высказывал еще не раз. В частности, говоря о том времени, когда командовал 1-м Белорусским фронтом, он сказал:

— Штаб фронта, подобранный и воспитанный К. К. Рокоссовским, до этого командовавшим фронтом, был очень слаженным и деятельным. Мною как должное был воспринят ранее установившийся здесь порядок и стиль работы. Как и мой предшественник, я по вечерам заходил в кабинет начальника штаба генерала М. С. Малинина, где уже были собраны ведущие штабные работники, командующие родами войск и начальники служб. После обмена мнениями принималось обоснованное решение. Коллективный мозговой центр фронта работал творчески, четко и слаженно до конца войны. Особенно большую помощь мне в работе оказывали член Военного совета К. Ф. Телегин, начальник оперативного управления И. В. Бойков, командующий артиллерией В. И. Казаков, командующий воздушной армией С. И. Руденко, командующий бронетанковыми и механизированными войсками Г. Н. Орел, начальник разведки Н. М. Трусов и начальник тыла Н. А. Антипенко.

О том, что в штабе 1-го Белорусского фронта царил дух коллективного творчества и что командующий фронтом всячески поддерживал этот дух, рассказывал в своих воспоминаниях бывший член Военного совета 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенант К. Ф. Телегин: «С первых шагов своей работы на посту командующего войсками 1-го Белорусского фронта Г. К. Жуков всемерно поддерживал высокий дух творчества и сплоченности всего руководящего коллектива, умело направлял его усилия на решение задач. Операции готовились им со скрупулезной тщательностью. Он вникал во все их стороны, детально отрабатывал, рассчитывал, проверял с командующими родами войск, начальниками управлений и служб. В ходе операции командующий внимательно следил за ее развитием, строго контролировал и жестко требовал выполнения плана, приказов, взыскивал за всякую неорганизованность, нераспорядительность. И это справедливо, хотя и не всем военачальникам нравилось. Ведь нельзя забывать, что успех операции теснейшим образом зависит от многих факторов, и заминки на одном участке сразу же сказываются на других. В общем и целом наш фронтовой коллектив отдавал должное энергии, настойчивости и решительности Г. К. Жукова, его большим организаторским способностям, полководческому таланту, так полно развернувшимся в заключительных сражениях Великой Отечественной войны» [Военно-исторический журнал. 1966. № 11. С. 39.]. Конечно, на войне ни один военачальник не может быть застрахован от возможных ошибок в оценке противника. И в боевой практике Г. К. Жукова случались просчеты. Так, при планировании операции по разгрому ржевско-вяземской группировки гитлеровцев [Имеется в виду Ржевско-Вяземская наступательная операция войск Калининского и Западного фронтов 8 января — 20 апреля 1942 года.] Г. К. Жуков как главнокомандующий Западным направлением [Западное направление — орган стратегического руководства — было создано 10 июля 1941 года. Вначале ему подчинялись Западный фронт и Пинская военная флотилия, в последующем — Западный, Резервный и Центральный фронты. С осени 1941 по весну 1942 года ему подчинялись Западный и Калининский фронты. Упразднено 5 мая 1942 года.] и его штаб недооценили силу возможного сопротивления противника и его способности быстро маневрировать резервами по внутренним линиям на ржевско-вяземском плацдарме. Не было серьезно учтено и то, что советские войска не имели надлежащего превосходства над противником в силах и испытывали недостаток в боеприпасах, а в составе фронтов и армий отсутствовали крупные бронетанковые и механизированные соединения, способные быстро развивать первоначальный успех и осуществлять маневр на окружение. В результате Ржевско-Вяземская операция не достигла в полной мере намеченных целей.

Но подобного рода просчеты не могут ни в какой мере повлиять на общую оценку Г. К. Жукова как полководца новой формации, потому что в ходе войны в большинстве случаев ему удавалось быстро находить верные решения и добиваться успеха в самой сложной и критической обстановке, идя, когда надо, на оправданный риск.

Вот один из характерных примеров. На Западном фронте во второй половине ноября 1941 года, когда немецко-фашистское командование предприняло последнюю попытку овладеть Москвой, танковым соединениям врага удалось в конце ноября выйти на ближние подступы к столице в районе Красной Поляны и Крюково. Одновременно на южном крыле Западного фронта 2-я немецкая танковая армия развивала успех на Каширу и Коломну, в обход Тулы с востока. В этой крайне опасной для Москвы обстановке Г. К. Жуков как командующий Западным фронтом решил провести серию контрударов, введя в сражение фронтовые резервы и часть подходивших резервов Ставки. По его приказу прибывшие из резерва Ставки 1-я ударная и 20-я армии нанесли контрудар на дмитровском направлении, 16-я и 5-я армии контратаковали противника на крюковском, истринском и звенигородском направлениях, а 1-й кавалерийский корпус, усиленный 112-й танковой дивизией и 9-й танковой бригадой, нанес контрудар по гитлеровцам из района Каширы. Последующий ход событий подтвердил правильность такого решения; своевременным вводом резервов командованию фронта удалось не только остановить дальнейшее продвижение противника, но и потеснить его на отдельных участках на запад.

Выдающийся талант Г. К. Жукова успешно решать трудные задачи и добиваться поставленных стратегических целей убедительно подтверждается и таким примером. 1 марта 1944 года маршал Жуков в весьма сложной и своеобразной обстановке принял командование войсками 1-го Украинского фронта после гибели генерала армии Н. Ф. Ватутина. И тем не менее войска этого фронта, выполняя план Ставки, уже 4 марта начали новую операцию [Проскуровско-Черновицкая наступательная операция войск 1-го Украинского фронта (4 марта — 17 апреля 1944 года) имела своей целью разгром (во взаимодействии с войсками 2-го Украинского фронта) основных сил немецко-фашистской группы армии «Юг».] и прорвали оборону противника. Они перерезали железнодорожную линию Львов—Одесса — главную коммуникацию всего южного крыла немецко-фашистских войск. Между 4-й и 1-й немецкими танковыми армиями образовалась брешь. Фашистское командование, почувствовав угрозу окружения крупной группировки своих войск, бросило против 1-го Украинского фронта 15 свежих дивизий, в том числе 9 танковых, и предприняло мощные контрудары. Завязалось ожесточенное сражение. Восемь суток враг пытался окружить наши части или хотя бы локализовать прорыв и отбросить их на исходные рубежи, но сам попал в окружение 1-го и 2-го Украинских фронтов. Напряжение боев не уменьшилось, и хотя окруженный противник был уничтожен не полностью, войска 1-го Украинского фронта освободили 57 украинских городов, в том числе Винницу, Проскуров, Тернополь, Черновцы, вышли к предгорьям Карпат. В итоге весь стратегический фронт противника на юге был рассечен на две изолированные части. Это была крупная победа. За успешное руководство действиями советских войск Жуков первым был удостоен только что учрежденной высшей полководческой награды — ордена «Победа» (номер ордена, естественно, тоже первый).

Умение Г. К. Жукова находить правильное решение в сложной и быстро менявшейся обстановке можно проиллюстрировать также и на примере Висло-Одерской операции [Наступательная операция войск 1-го Белорусского, 1-го Украинского, при содействии левого крыла 2-го Белорусского и правого крыла 4-го Украинского фронтов, по разгрому врага на территории Польши и освобождения этой страны от фашистских оккупантов. Проводилась с 12 января по 3 февраля 1945 года.]. Войска 1-го Белорусского фронта под его командованием, стремительно наступая, форсировали реку Одер и к 3 февраля захватили плацдармы на ее западном берегу в районе Кюстрина. Командованию фронта было известно, что в то время на подступах к Берлину гитлеровцы располагали ограниченными силами и оборона здесь была довольно слабой. Казалось бы, стоит только приложить еще одно усилие и можно быстро овладеть столицей фашистской Германии, находившейся всего в 60—70 км от советских передовых частей. Командующий фронтом Жуков и внес вначале соответствующее предложение в Ставку на этот счет, которое было ею одобрено. Однако в это же время стала назревать серьезная опасность вражеского контрудара со стороны Восточной Померании. Несмотря на всю заманчивость представлявшейся возможности захвата Берлина, маршал Жуков не пошел на риск, ибо в данной ситуации он мог оказаться неоправданным и повлечь за собой тяжелые последствия. Он вновь обратился в Ставку, но теперь уже с другим предложением: приостановить дальнейшее продвижение советских войск к Берлину и, перегруппировав силы фронта к северу, совместно со 2-м Белорусским фронтом разбить немецкую группу армий «Висла», после чего возобновить наступление на Берлин.

Ради справедливости следует сказать, что не все военачальники в этом вопросе были согласны с Г. К. Жуковым. Некоторые из них и тогда и позже считали, что Берлин надо было брать, что решение Г. К. Жукова было если не ошибочным, то во всяком случае недальновидным [После войны эту точку зрения настойчиво отстаивал, в частности, маршал В. И. Чуйков, во время проведения Берлинской операции командовавший 8-й гвардейской армией.].

Маршал Жуков творчески применял один из важнейших принципов советского военного искусства — решительное массирование сил и средств на направлениях главных ударов для глубокого прорыва и рассечения вражеской обороны для разгрома основных группировок противника. Так, при проведении той же Висло-Одерской операции, учитывая, что противник равномерно растянул свои войска по фронту, он принял решение нанести три удара — два с плацдармов на западном берегу Вислы в районе городов Магнушев и Пулавы и третий — севернее Варшавы. Успех операции зависел от быстрого прорыва тактической зоны обороны противника и последующего стремительного развития успеха в глубину. По решению Жукова на участках прорыва, составлявших 13% общей ширины полосы наступления, было сосредоточено 54% стрелковых дивизий, 53% артиллерии и минометов, 91,3% танков и самоходных артиллерийских установок. Благодаря такой концентрации сил и средств на участках прорыва удалось создать высокие оперативные плотности: до 240—250 артиллерийских стволов и до 100 танков и самоходных орудий на 1 км фронта. Сосредоточение на плацдармах больших масс артиллерии, пехоты и крупных сил бронетанковых войск, а также использование на этих направлениях главных сил воздушной армии фронта обеспечили быстрый прорыв вражеской обороны на Висле, ее расчленение на изолированные части, выход наступающих войск на глубокие тылы варшавской группировки немцев и последующее наступление к Одеру очень высокими темпами.

Маршал Жуков весьма умело использовал бронетанковые и механизированные войска. Например, к началу Висло-Одерской операции 1-й Белорусский фронт имел в своем составе две танковые армии (1-ю и 2-ю гвардейские), два отдельных танковых корпуса и пять отдельных танковых бригад. По решению Г. К. Жукова танковые армии, являвшиеся одним из основных средств развития стремительного наступления, были введены в сражение на второй (1-я гвардейская) и третий день операции (2-я гвардейская), то есть лишь после того, как оборона противника была почти полностью прорвана. Это позволило сохранить силы подвижных групп для длительных и напряженных действий в оперативной глубине обороны. Танковые же корпуса и отдельные танковые бригады использовались в первом оперативном эшелоне в качестве армейских подвижных групп и танков непосредственной поддержки пехоты (НПП). После прорыва тактической зоны противника танковые части, поддерживавшие пехоту, изымались из подчинения командиров стрелковых дивизий и объединялись в армейские подвижные отряды для преследования врага. Вместе с тем эти отряды выполняли функцию связующего звена между танковыми и общевойсковыми армиями.

Благодаря такому использованию бронетанковых войск в Висло-Одерской операции были достигнуты необычайно высокие темпы наступления. После прорыва вражеской обороны наступление велось танковыми армиями со средним темпом до 45, а в отдельные дни — до 70—100 км в сутки.

Уже не раз говорилось о сильном характере Г. К. Жукова, о его несгибаемой воле и хладнокровии в самых критических ситуациях, о требовательности и твердости при проведении в жизнь принятых решений. Это особенно ярко проявлялось в трудные периоды сражений. Вернемся опять к первому году войны. Когда в начале октября 1941 года противнику удалось прорвать фронт советских войск на западном направлении и Москва оказалась перед непосредственной угрозой удара немецко-фашистских армий, Георгий Жуков, только что отозванный из Ленинграда, энергичными и решительными мерами обеспечил восстановление управления войсками и создание организованного фронта обороны на подступах к столице. Несмотря на то что под Москвой в то время создалось очень сложное и опасное положение, действия Г. К. Жукова были проникнуты спокойствием и уверенностью, трезвостью и рассудительностью. В них не чувствовалось нервозности, неоправданной поспешности. Характеризуя эту черту Г. К. Жукова, маршал А. М. Василевский писал: «Я хорошо знал Георгия Константиновича. Это был человек огромного личного мужества и самообладания. В самые трудные, даже критические моменты, работая с ним, как говорится, бок о бок, я не видел Жукова растерянным или подавленным. Напротив, в такие моменты он был, как никогда, деятелен и целеустремлен» [Военно-исторический журнал. 1976. № 11. С. 65.].

Маршал Жуков постоянно обобщал опыт боевых действий своих войск, не оставляя при этом без внимания и действия противника. Это позволяло ему быстро реагировать на изменяющиеся условия и новые приемы борьбы, применявшиеся неприятелем, и своевременно принимать контрмеры. Так, первая неделя наступления советских войск под Москвой показала, что многие командиры частей и подразделений Красной Армии робко применяют маневр, а чаще прибегают к лобовым атакам, что вело, во-первых, к большим потерям, а во-вторых, к вытеснению, а не уничтожению противника. По этому поводу командующий войсками Западного фронта Г. К. Жуков 13 декабря издает приказ, в котором категорически запрещались лобовые атаки укрепленных узлов врага, предписывалось головным эшелонам полков и дивизий, не задерживаясь, обходить их; уничтожение этих узлов обороны возлагалось на последующие эшелоны частей и соединений. От командиров всех степеней приказ требовал: преследование вести стремительно, не допуская отрыва от противника; соседям оказывать друг другу помощь на стыках, а при окружении и уничтожении противника не «отгораживаться формальным начертанием разгранлинии» [ЦАМО, фонд 326, опись 5057, дело 3, л.: 489.].

Маршал Жуков был решительным противником всякого шаблона. В ходе зимней кампании 1942/43 года и частных наступательных операций весной 1943 года в методике подготовки и проведения атаки советской пехотой, особенно в ее артиллерийской поддержке, выработался некоторый схематизм. Вследствие этого противник, зная по опыту, что последний огневой налет советской артиллерии обычно заканчивается ударом «катюш», после их залпа вылезал из укрытий и встречал атакующих организованным огнем. Учитывая это, Жуков как представитель Ставки дал указание командованию Западного и Брянского фронтов при планировании Орловской операции в июле 1943 года [Орловскую операцию с 12 июля по 18 августа 1943 года проводили войска Брянского, Центрального и левого крыла Западного фронтов. Фактически она была составной частью всей Курской битвы 1943 года. Непосредственной целью операции была ликвидация вражеского орловского выступа.] применить новый, не привычный для врага метод артиллерийской подготовки и ведения атаки. Сущность его заключалась в следующем. Накануне дня наступления советская тяжелая артиллерия в течение четырех часов производила разрушение выявленных неприятельских укрепленных огневых точек (дзотов) и блиндажей. Одновременно осуществлялась пристрелка целей остальной артиллерией. Завершилась стрельба на разрушение коротким огневым налетом, после которого от каждой дивизии первого эшелона перешли в наступление по одному усиленному батальону. Эти батальоны имели задачу точно установить передний край обороны противника и вскрыть его систему огня (осуществить так называемую разведку боем). На следующий день на рассвете артиллерия, произведя пятиминутный массированный огневой налет по опорным пунктам неприятеля, приступила к подавлению выявленных накануне целей, в ходе которого танки, а затем и пехота начали выдвижение с исходного положения на рубеж атаки. Их движение не задерживалось вплоть до броска в атаку, что лишило противника возможности определить момент ее начала и выйти из укрытий для встречи огнем наступающих войск. Это позволило атакующим подразделениям внезапно ворваться во вражеские траншеи, овладеть ими и захватить много пленных.

Представленный Верховному Главнокомандующему доклад маршала Жукова с обобщением опыта этой операции был положен в основу директивы Ставки («Об артиллерийском наступлении»), в которой давались рекомендации фронтам и армиям по устранению укоренившегося шаблона в применении артиллерии.

Творческий, новаторский подход маршала Жукова к выполнению поставленных задач особенно наглядно проявился в Берлинской операции. В этой операции наиболее трудную задачу пришлось выполнять 1-му Белорусскому фронту. Его войскам предстояло наступать непосредственно на Берлин, прорвать заблаговременно подготовленную, глубоко эшелонированную оборону и штурмом овладеть столицей фашистской Германии. Преодоление такой обороны в короткий срок в условиях ожесточенного сопротивления гитлеровцев потребовало от командования фронта изыскания новых форм и способов ведения боевых действий.

При подготовке этой операции более широко, чем прежде, применялись оперативная маскировка и дезинформация противника. Чтобы достичь тактической внезапности, впервые в истории войн было решено наступать ночью, ослепив противника прожекторами. На плацдарм западнее города Кюстрин заранее подвезли 143 мощных зенитных прожектора, которые были затем включены одновременно. Ослепительный свет прожекторов вызвал растерянность противника и на некоторое время сковал его действия, что в значительной мере способствовало успешной атаке советских войск.

Командование 1-го Белорусского фронта по-новому решило вопрос организации артиллерийской поддержки атаки. Переносы огневого вала по рубежам (через каждые 100 м) впервые производились не по сигналу пехоты, а по времени. Вместе с тем предусматривалось повторение огня на предыдущих рубежах в случае отставания пехоты и танков от огневого вала.

Оригинально были решены вопросы ведения боевых действий в глубине тактической зоны обороны противника. Чтобы ускорить темп ее прорыва на Зеловских высотах [Гряда высот вдоль левого берега старого русла реки Одер (Одра), в 50—60 км восточнее Берлина.], маршал Жуков потребовал от командующих армиями, чтобы войска не втягивались в затяжные бои за укрепленные пункты противника, а обходили их, передавая задачу уничтожения окруженных гарнизонов врага частям второго и третьего эшелонов. Танковые армии были введены в сражение с утра второго дня операции.

При штурме Берлина успешно применялась тактика, рожденная в Сталинграде,— активные действия штурмовых отрядов и групп, составленных из всех родов войск. Ожесточенное сражение не прекращалось ни на час: днем наступали первые эшелоны армий, ночью — вторые. Удары советских войск по врагу под Берлином были настолько сильны и стремительны, что, несмотря на всю мощь обороны и исключительное упорство противника, немецко-фашистский фронт был прорван, а гарнизон Берлина окружен и разгромлен. За успешное руководство войсками в этой операции Г. К. Жуков был удостоен второго ордена «Победа».

Маршал Жуков очень тонко чувствовал все нюансы развития оперативно-стратегической обстановки в ходе сражения. Это позволяло ему своевременно вносить коррективы в планы своих действий. Так, незадолго до начала Берлинской операции Георгий Жуков внес существенную поправку в ее замысел. Она заключалась в том, что 1-я гвардейская танковая армия получила задачу наступать не в обход Берлина с севера, как это ранее намечалось, а на юго-восточную окраину Берлина, чтобы отсечь от него основные силы 9-й немецкой армии и тем самым облегчить взятие фашистской столицы.

Маршал Жуков проявлял постоянную заботу о том, чтобы подчиненные хорошо понимали свою задачу и сознательно ее выполняли. При подготовке каждой операции Георгий Жуков всегда стремился работать не только с командующими фронтами и армиями, но и с командирами соединений. Он старался лично выяснить действительное положение, особенно на участках прорыва вражеского фронта. Генерал армии С. М. Штеменко, вспоминая о деятельности Жукова как представителя Ставки по координации действий 1-го и 2-го Белорусских фронтов в Белорусской операции, писал: «Представитель Ставки работал на местности в полосе каждой армии. Учитывались все возможности, чтобы общими усилиями еще и еще раз примерить и рассчитать все варианты операции, пока, наконец, не было окончательно признано, что наилучшим способом решения задачи 1-го Белорусского фронта будет окружение противника в районе Бобруйска с последующим уничтожением окруженных войск. Подготовку наступления при этом не задерживали и проводили по утвержденному плану и по указаниям представителя Ставки, который в помощь командованию фронта послал в войска людей из состава своей группы» [Военно-исторический журнал. 1965. № 3. С. 62.].

Маршал Жуков всегда придавал большое значение поддержанию на высоком уровне морально-политического состояния войск, считая его одним из решающих факторов достижения победы в бою и в войне в целом. Поэтому при подготовке операции и в ходе сражений он всегда стремился активизировать работу коммунистов и повысить действенность партийно-политической работы, направив ее на выполнение стоящих перед войсками боевых задач.

Воспитанный Коммунистической партией, маршал Жуков в годы Великой Отечественной войны проявил себя военачальником, обладающим смелостью и оригинальностью в суждениях, непреклонной волей и твердостью при выполнении принятых решений. За особо выдающиеся заслуги перед Родиной и проявленное при этом мужество Георгий Жуков был четырежды удостоен звания Героя Советского Союза, награжден шестью орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, тремя орденами Красного Знамени, двумя орденами «Победа», двумя орденами Суворова 1-й степени и многими медалями, а также орденами и медалями ряда иностранных государств.

После войны маршал Жуков занимал ряд высоких постов в Советских Вооруженных Силах. С июня 1945 по март 1946 года — он главнокомандующий Группой советских войск в Германии и главноначальствующий Советской военной администрации. В марте—июле 1946 года был главнокомандующим Сухопутными войсками и заместителем министра Вооруженных Сил. В 1946—1953 годах командовал войсками Одесского и Уральского военных округов. С марта 1953 года — первый заместитель министра, а с февраля 1955 по октябрь 1957 года — министр обороны СССР. На всех этих постах Г. К. Жуков, опираясь на свой богатый опыт, настойчиво проводил линию партии на повышение боеспособности Советских Вооруженных Сил, на укрепление обороноспособности страны в целом.

Г. К. Жуков активно участвовал в общественно-политической жизни страны, был делегатом ряда партийных съездов, неоднократно избирался в состав ЦК КПСС, входил в Президиум ЦК КПСС, являлся депутатом Верховного Совета СССР многих созывов.

До последнего дня своей жизни маршал Жуков трудился над обобщением своего богатого боевого и жизненного опыта. Даже будучи тяжелобольным, он продолжал упорно работать. Его перу принадлежат многие статьи по различным вопросам советского военного искусства и строительства Советских Вооруженных Сил. Свой научно-литературный труд Георгий Жуков завершил изданием интересных и поучительных мемуаров «Воспоминания и размышления». Эта книга по своей масштабности, широкому кругозору автора, обилию интересных оценок военных событий является одним из наиболее значительных произведений советской военно-мемуарной литературы. В ней правдиво и обстоятельно, с партийных позиций и с большой степенью искренности рассказывается о многих важных фактах, имеющих большое значение для более глубокого понимания истории Великой Отечественной и второй мировой войн.

В воспоминаниях Г. К. Жукова впервые в этом жанре литературы наиболее глубоко и объемно рассмотрены политические, социальные и военные аспекты предвоенных лет и периода Великой Отечественной войны. В книге не только освещены важнейшие события войны, но и передана духовная атмосфера жизни войск, влияние морально-политического фактора на ход военных действий, высоко оценивается значение партийно-политической работы для успеха боевых действий.

Характерная черта мемуаров маршала Жукова — наличие значительного числа самокритичных высказываний по многим принципиальным вопросам, что наглядно свидетельствует о его исключительно высокой требовательности к себе и самым положительным образом сказалось на достоверности, полноте его воспоминаний. Каждая страница книги читается с интересом и волнением.

Жизненный путь Г. К. Жукова — это путь большого ратного подвига и беззаветной преданности Родине.

18 июня 1974 года Георгия Константиновича Жукова не стало. Похоронен он в Москве на Красной площади, у Кремлевской стены. Имя Г. К. Жукова присвоено Военной академии противовоздушной обороны, а также районному центру Калужской области и одному из проспектов Москвы.

9 июля 1987 года Политбюро ЦК КПСС приняло решение о сооружении в Москве памятника Маршалу Советского Союза Георгию Константиновичу Жукову, отметив при этом его большие заслуги перед Советским государством и выдающийся вклад в победу советского народа в Великой Отечественной войне.

Важнейшие сражения, в которых участвовал кавалер ордена «Победа» Маршал Советского Союза Г. К. Жуков в Великой Отечественной войне

1941 год - Смоленское сражение, Ельнинская операция, оборона Ленинграда, оборона Москвы, контрнаступление под Москвой.

1942 год - Ржевско-Вяземская, Ржевско-Сычевская наступательные операции, Сталинградская битва.

1943 год - прорыв блокады Ленинграда, Курская битва, Битва за Днепр.

1944 год - Наступление советских войск на Правобережной Украине, Проскуровско-Черновицкая, Белорусская наступательные операции.

1945 год - Висло-Одерская, Восточно-Померанская, Берлинская наступательные операции.

Из книги: Светлишин Н. А. Орден «Победа» — полководцам. М.: Знание, 1988.

Другие материалы