Твои герои, Ленинград

ДМИТРИЕВ
Василий Петрович

Полковой комиссар

Дмитриев Василий Петрович. Родился в 1908 г. в деревне Олбово Калининской области. Русский. Член КПСС с 1924 г. Рано начал трудовую жизнь. С 1930 г.— в армии. Перед войной жил в Москве, служил в Политуправлении столичного военного округа. Участвовал в боях на Халхин-Голе. В первые дни Великой Отечественной войны из столицы ушел на фронт. Выл начальником политотдела 18-й танковой дивизии, позже комиссаром 267-й стрелковой дивизии. Погиб 7 апреля 1942 г. в боях под Ленинградом. Звания Героя Советского Союза удостоен посмертно 21 февраля 1944 г.

С фотографии смотрит совсем еще молодой офицер. Он худощав, подтянут. У него волевое лицо и лишь не по возрасту строгий взгляд да густой ряд «шпал» на петлицах гимнастерки. Таким запечатлел полкового комиссара Василия Петровича Дмитриева фотограф на Ленинградском фронте, южнее села Малая Вишера, где в 1941 году находился штаб 267-й стрелковой дивизии.

К тому времени военком соединения Дмитриев был уже зрелым армейским политработником, умелым воспитателем бойцов и командиров Советской Армии. Он заслуженно пользовался авторитетом стойкого и идейно убежденного коммуниста, настоящего комиссара-большевика. Всего этого военком дивизии достиг упорством и настойчивостью в работе, самоотверженной и безупречной воинской службой.

С первых дней в армии Дмитриева отличали высокая дисциплинированность, исполнительность и старательность в учебе. Командиры и наставники его не могли не видеть, как молодой боец-коммунист личным примером, дружеским словом увлекал сослуживцев на выполнение ими своего гражданского и воинского долга. Вот почему, когда нужно было из числа лучших молодых воинов послать на курсы политсостава, то выбор сразу же пал на Дмитриева.

Для освоения обширной программы военных и политических знаний, основ партийно-политической работы в армии Дмитриев не пожалел ни сил, ни времени. В повседневной кропотливой учебе в тиши классных кабинетов, на полях тактических занятий и полигоне он не заметил, как пролетели почти два года и настало время выпуска. В 1932 году в новой командирской форме политрук Василий Дмитриев уехал в Забайкальский военный округ, где и получил назначение на должность военкома штабной артиллерийской батареи 175-го артполка 36-й стрелковой дивизии.

Нелегкими оказались первые шаги молодого политрука. Он еще на курсах, что называется, спал и видел во сне свою стрелковую роту, а службу пришлось начать в штабной артбатарее. И хотя Дмитриев знал материальную часть артиллерии, мог зарядить и произвести прицельный выстрел из любого орудия, этих знаний оказалось слишком мало, чтобы успешно выполнять обязанности комиссара штабной батареи. Пришлось заняться изучением и радиотелефонного дела, и основ метеорологии, топографии и других вопросов, связанных с подготовкой и управлением огнем артиллерии дивизии.

Упорным трудом Дмитриев не только пополнил свои знания по части артиллерии, но и добился такого положения дел в батарее, что каждый день службы повышал военные и политические знания артиллеристов. Достиг он этого благодаря постоянному общению с бойцами и командирами подразделения, умелой организации соревнования.

В 1935 году Дмитриев стал секретарем полкового партийного бюро. Окрыленный доверием коммунистов, он старался работать еще лучше. Опираясь на актив, секретарь партбюро полка нацеливал партийную и комсомольскую организации на борьбу за укрепление дисциплины и порядка в подразделениях, на достижение высоких показателей в учебе и службе.

Не забывал он и об укреплении партийных рядов за счет лучших воинов-артиллеристов. Уже в то время удалось довести партийно-комсомольскую прослойку в полку до 85 процентов личного состава. Как правило, важнейшие номера в боевых расчетах артбатарей занимали коммунисты и комсомольцы. Все это дало отличные результаты: в 1935/36 учебном году 175-й артполк по боевой и политической подготовке занял первое место в Забайкальском военном округе. За достигнутые личным составом части успехи в учебе и службе секретарю партбюро Дмитриеву досрочно было присвоено очередное воинское звание — старший политрук. На петлицах вместо «кубиков» у секретаря партбюро появилась первая «шпала».

К тому времени личный состав полка уже несколько раз почти полностью обновлялся. Воины, отслужив положенный им срок, увольнялись из армии. Только командиры и политработники не помышляли тогда об уходе в запас. Не думал об этом и Дмитриев. И дело было не в том, что каждый из них являлся кадровым командиром, связавшим свою жизнь с армией, а в том, что слишком тревожным стало время. Японская военщина, захватив Маньчжурию и часть Китая, вышла к восточным рубежам нашего государства и дружественной Монголии. Не было дня, чтобы японцы не устраивали на границе каких-либо провокаций или вооруженных конфликтов. Все это обязывало постоянно быть начеку. Немалых усилий командного состава требовало и то обстоятельство, что в 1936 году 36-я стрелковая дивизия была преобразована в мотострелковую.

Когда личный состав дивизии и ее артполка занимался освоением новой боевой техники и оружия, стало известно о намерении Японии напасть на Монгольскую Народную Республику. Правительство Монголии обратилось к Советскому правительству с просьбой о военной помощи. И в сентябре 1937 года в соответствии с решением Советского правительства об оказании такой помощи одной из первых воинских частей, вступивших на территорию Монголии, была 36-я мотострелковая дивизия. В канун выезда в МНР на секретаря партбюро Дмитриева были временно возложены обязанности комиссара полка. Вместе с командиром майором Н. И. Полянским они успешно справились с заданием, связанным с передислокацией, размещением, организацией жизни и учебы личного состава части на новом месте. Командование дивизии не только утвердило Дмитриева в должности комиссара артполка, но и представило его к очередному воинскому званию — батальонный комиссар.

Присутствие советских воинских частей в МНР охладило пыл японских милитаристов. Но они не отказались от своих агрессивных планов. Летом 1938 года японская военщина организовала пограничный конфликт на самом юге советского дальневосточного Приморья, в районе озера Хасан, а весной следующего года напала на Монголию у реки Халхин-Гол.

По распоряжению Советского правительства в помощь монгольским воинам, стойко сдерживавшим натиск агрессора, была выделена и 36-я мотострелковая дивизия с ее 175-м артполком. Чтобы выйти в район боевых действий, ей предстояло преодолеть расстояние всего в 100—120 километров. Но отсутствие дорожной сети, на что и рассчитывали японцы при организации «молниеносного» захвата территории МНР, создало определенные трудности. Дивизии пришлось выдвигаться общей колонной по одному старому тракту. И все же марш-бросок был завершен точно в назначенный срок. Особенно много дел оказалось у батальонного комиссара Дмитриева. Он следил за соблюдением графика движения, использовал время марша для подготовки личного состава полка к решению боевой задачи. Его можно было видеть то среди командиров и политработников батарей, то накоротке беседующим с парторгами и комсоргами огневых взводов об их месте в бою, то разъясняющим рядовым воинам марш-броска...

В район сосредоточения (20 километров северо-западнее горы Баин-Цаган) головные автомашины колонны вышли 28 мая. Не задерживаясь, они направились к переправе через Халхин-Гол, где чуть ли не на ходу стали разгружаться. Во главе со своими командирами воины сразу же устремились за реку, откуда доносилась ружейно-пулеметная стрельба. Так, по мере подхода колонны части дивизии и ее артполка занимали определенные им участки обороны. На следующий день наступление японцев было остановлено.

...В один из первых дней июля на участке 149-го мотострелкового полка с грохотом взметнулись черные клубы взрывов: японцы начали артиллерийскую подготовку. А спустя некоторое время они пошли в атаку: показались танки, густые цепи пехоты.

— По наступающему противнику, батареи, огонь! — раздался голос командира артполка майора Полянского.

Снаряды точно накрыли цель. Загорелся один, другой, третий вражеский танк. Понесла урон и пехота. Японцы вынуждены были остановиться, начать окапываться, но напряжение боя не спадало. Дмитриев заметил среди японцев перебежки, выдвижение свежих сил. «Готовятся для повторной атаки,— мелькнула у него мысль.— Видимо, противник намерен нанести главный удар по правому флангу 149-го полка». Комиссар обратил на это внимание командира части. Предположения Дмитриева оправдались. Вскоре японцы, поддержанные огнем артиллерии и танками, пошли в атаку. Но к ней уже были готовы и артиллеристы и мотострелки. Умело маневрируя огнем, они не только сорвали попытку врага прорваться к переправе через Халхин-Гол, но и сумели нанести ему довольно серьезный урон.

Потом, спустя два месяца, когда началось общее наступление советских и монгольских войск, Дмитриев личным примером увлекал артиллеристов в бой и за овладение «ремизовской» сопкой, названной так в честь командира 149-го полка, удостоенного звания Героя Советского Союза, и при ликвидации окруженной вражеской группировки.

Вскоре после событий на Халхин-Голе Дмитриев стал старшим батальонным комиссаром. Его отозвали в Главное политическое управление РККА и назначили инспектором Политуправления столичного военного округа. По характеру новой работы Дмитриеву пришлось довольно часто бывать в различных частях столичного гарнизона, в войсках округа. При каждом таком выезде он, кроме исполнения своих инспекторских обязанностей, часто выступал перед бойцами и командирами с рассказами о том, как советские и монгольские воины громили японских захватчиков на Халхин-Голе, как организовывалась партийно-политическая работа в боевых условиях.

Едва началась Великая Отечественная война, Дмитриев попросился в действующую армию. Его назначили начальником политотдела 18-й танковой дивизии 7-го механизированного корпуса и сразу же направили на Западный фронт. Уже в первую неделю войны корпус вступил в бой под Лепелем, а затем участвовал в Смоленском оборонительном сражении, за ходом которого с огромным волнением следила вся страна. Однако завершить борьбу за Смоленск тогда не удалось. Противник, стремясь открыть путь на Москву, нанес удар в тыл наступающих на город войск и окружил их. В окружение попал и 7-й мехкорпус. В этих сложных условиях начальник политотдела не только требовал от каждого командира, коммуниста и комсомольца использовать все средства агитационно-пропагандистской работы для поддержания у воинов чувства ответственности за судьбу нашей страны, уверенности в нашей победе, но и сам служил примером непоколебимой стойкости и мужества в обороне, смелости и решительности в наступлении. Бойцы и командиры дивизии, равняясь в бою на своего начальника политотдела, самоотверженно дрались за каждый дом, за каждый рубеж советской земли.

Как известно, при содействии специально созданной группы войск под командованием К. К. Рокоссовского, развернувшей наступление, большинству окруженных соединений с боями удалось вырваться из вражеского кольца и соединиться с нашими главными силами. С боями из окружения вышли и части 18-й танковой дивизии. Во главе одной из них был начальник политотдела соединения Дмитриев.

Осенью сорок первого его назначили военным комиссаром 267-й стрелковой дивизии 52-й армии, входившей в состав Ленинградского, а с декабря того же года — Волховского фронта. К исполнению своих обязанностей военком дивизии приступил, когда ее личный состав только что начал готовиться к прорыву блокады Ленинграда.

Дмитриев всегда помнил о том, что военный комиссар является представителем партии и правительства в армии и наряду с командиром несет полную ответственность за выполнение войсковой частью боевой задачи, за ее стойкость в бою и непоколебимую готовность драться с врагом до последней капли крови и с честью отстаивать каждую пядь родной земли. Военком дивизии, не жалея своих сил, активно включился в эту сложную и многоплановую работу. Он организовал партийно-политическую работу в дивизии, лично заботился об обмундировании и снаряжении воинов, об обеспечении соединения боеприпасами и продовольствием.

В приказе войскам фронта от 1 декабря 1941 года указывалось, что 52-я армия должна разгромить противника в районе Большой Вишеры и к 7 декабря выйти на рубеж Горнешно — Александровка.

Наступление началось одновременно с нашим контрнаступлением под Москвой. Главный удар наносился севернее Большой Вишеры. 267-я стрелковая дивизия действовала на левом фланге ударной группировки. Наступление развивалось трудно и медленно. Противник, засевший в населенных пунктах, превращенных в сильные узлы сопротивления, упорно оборонялся. Однако 267-я дивизия сломила врага. Действуя из района юго-западнее Малой Вишеры, ее воины 5 декабря овладели населенным пунктом Некрасово, а 9 декабря заняли село Александровка, что в 20 километрах западнее Большой Вишеры.

Успех дивизии позволил начать преследование врага, которое завершилось выходом всей 52-й армии на правый берег реки Волхов.

Тяжелым испытанием для героического Ленинграда явилась зима 1941/42 года. Нужно было как можно быстрее прорвать блокаду, разгромить немецко-фашистские войска, осаждавшие город. В решении этой задачи приняли участие и воины 267-й дивизии.

Наступление началось 7 января 1942 года. Дивизия, как и другие соединения армии, успешно форсировав реку Волхов, смогла углубиться лишь на 14—15 километров. Чтобы ускорить разгром вражеской группировки, в составе войск Волховского фронта была создана ударная группа из пяти дивизий. Перед ней командование фронта поставило задачу: перехватить Ленинградское шоссе и железную дорогу в районе станции Торфяное (8 километров северо-западнее Чудова) и уничтожить чудовскую группировку противника. В число этих пяти дивизий вошла и 267-я.

Новое наступление наших войск началось в первых числах апреля. Противник отчаянно сопротивлялся, переходил в контратаки. 7 апреля, когда наши воины угрожали врагу окружением, его мощной силы контрудар пришелся и на участок 846-го стрелкового полка, в котором находился Дмитриев. Гитлеровцы, поддержанные сильным огнем своей артиллерии и минометов, предприняли попытку отбросить полк с занимаемого рубежа. Военком дивизии, оценив сложившуюся обстановку, решил, что только порыв, активные действия могут спасти положение.

— За Родину, вперед, товарищи! — раздался голос Дмитриева, и он первым устремился на врага.

Его дружно поддержали все воины полка и с криком «ура!» решительно пошли в атаку. Врага отбросили на его исходные позиции, но в момент атаки очередь фашистского пулемета угодила в военкома дивизии. Дмитриев пал смертью героя. Его похоронили с воинскими почестями рядом с другими патриотами, погибшими в боях за нашу Родину, на кладбище в селе Малая Вишера.

«Василий Петрович был хорошим товарищем и настоящим комиссаром-большевиком,— писал жене Дмитриева бригадный комиссар П. С. Лебедев, знавший его по службе на Дальнем Востоке, по боевым действиям на Халхин-Голе и на фронтах Великой Отечественной войны.— Он погиб за наше общее правое дело, за которое бесстрашно сражается на фронте и в тылу весь советский народ».

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 февраля 1944 года за подвиг, совершенный при выполнении боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками, полковому комиссару В. П. Дмитриеву посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

А. Измайлов

Из книги: Герои огненных лет. Очерки о москвичах — Героях Советского Союза. Вып. 5. М.: Московский рабочий, 1982.

Другие материалы