Твои герои, Ленинград

ГОНЧАРОВ
Петр Фролович

Подвиг пулеметчика

Гончаров Петр Фролович. Родился в 1921 г. в деревне Безюково Дорогобужского района Смоленской области. По национальности русский. Член КПСС с 1944 г. До войны работал в Москве на заводе резиновых изделий. В 1940 г. был призван в армию. В годы Великой Отечественной сражался на Ленинградском и 2-м Белорусском фронтах. Звания Героя Советского Союза удостоен 24 марта 1945 г. После войны демобилизовался из армии, трудился на одном из столичных предприятий. В настоящее время пенсионер, живет в Москве.

Герой-освободитель... Так ленинградцы любовно называют бывшего командира отделения пулеметной роты гвардии старшину Петра Фроловича Гончарова. Таким он остался в памяти ленинградцев и тогда, когда защищал знаменитую 8-ю ГЭС, снабжавшую город энергией и светом. Таким он зарекомендовал себя в период прорыва блокады в Синявинских болотах и позднее, в наступлении на Карельском перешейке в 1944 году. Что же касается боя, за который он получил звание Героя Советского Союза, то это один из многих.

...Прислонившись спиной к березке, на пеньке сидел старший сержант Петр Гончаров. Он смертельно устал. И не мудрено. Шел четвертый год войны. Три года пулеметчик колесил по дорогам и тропам Карельского перешейка, сначала с запада на восток, потом с востока на запад.

Старший сержант сидел, широко расставив ноги. Сбоку метрах в трех-четырех от него сухими метелками топорщились кусты обгоревшего ольховника. Гончаров, не поворачивая головы, скосил на них взгляд.

«И вас, друзья, не пощадила война»,— горько подумал он. Тяжело вздохнул и вдруг улыбнулся. Вспомнил, как всего полчаса назад он выкуривал из этого небольшого лесочка зажигательными пулеметными очередями вражеских автоматчиков. Они ошалело выскакивали из кустов и падали. Мало кому из них удалось выбраться из рощицы, добежать до реки и переправиться на другой берег.

Гончаров прислушался. Внизу, по северной кромке леска, протекала бурливая река Вуокси. Ширина ее в некоторых местах достигала 500—600 метров. Такую не перескочишь на одном желании. А перебраться надо. И как можно быстрее, пока враг не подбросил резервы, не создал дополнительных узлов обороны. Перескочить с ходу на северный берег — в этом вся задача, самая ответственная, вставшая перед полком.

Форсировать реку готовился и пулеметный расчет старшего сержанта Гончарова.

Петр закрыл глаза. Подставил лицо скупому северному солнцу. В голове роились мысли. Противнику очень важно выиграть время. Хотя бы сутки. Нам надо как можно быстрее форсировать Вуокси, ошеломить врага дерзостью и внезапностью, захватить плацдарм на северном берегу реки и удержать его до подхода основных сил полка. Скорее бы наступала ночь, чтобы можно было начать форсирование.

Гончаров встал, огляделся. Стряхнул вялость и апатию, одолевшую было его. Осторожно спустился к реке, где пулеметчики, прикрытые кустами ракитника, готовили плавсредства. Здесь было более или менее безопасно. Но стоило забыть о бдительности, как раздавался снайперский выстрел. Сколько бойцов погибло из-за нарушения правил маскировки!

Пулеметчики — трудолюбивый народ. Накануне любого боя они всегда самым тщательным образом проверяли оружие, набивали патронами ленты. Подгоняли обмундирование. Перед форсированием реки действовали особенно старательно. Обо всем надо позаботиться, все предусмотреть, чтобы во время переправы не звякнул случайно котелок, ударившись о пристегнутые к поясу гранаты, или каким-нибудь другим нежелательным шумом не выдало солдатское снаряжение. Ночью на реке шуметь положено только ветру да волнам.

К форсированию пулеметчики готовились по всем правилам военной науки, и потому оно явилось для врага внезапным, как трассирующая пулеметная очередь из глухой засады.

Северный берег. Пулеметчики достигли его без потерь, потому что противник обнаружил их слишком поздно. Свинцовые трассы пуль, снаряды, полосовавшие воды Вуокси, осветительные ракеты — ничто уже не могло остановить наших бойцов. Они вцепились в берег. В отчаянной ночной схватке истребили группу вражеских автоматчиков и засели в доме рыбака. Плацдарм на северном берегу реки был захвачен.

Противника обескуражила потеря укрепленного участка обороны. Трижды он пытался захватить дом, в котором находились советские пулеметчики, и трижды откатывался назад устилая землю трупами солдат. Гончаров косил атакующих короткими и длинными очередями, без промаха.

В разгар боя лейтенанты Павловский и Телятников, вырвавшиеся далеко вперед, были тяжело ранены и оказались в расположении противника. Офицерам удалось спрятаться в полуразрушенном блиндаже, но каждую минуту они могли быть обнаружены и уничтожены.

Узнав об этом, Гончаров вызвался возглавить группу разведчиков по спасению советских офицеров.

Ползли молча. От камня к камню, от одной траншеи до другой. Малейшая оплошность могла сорвать вылазку. На предохранителях стояли автоматы, раскрытыми держались армейские ножи, наготове были ручные гранаты.

Разведчики действовали мобильно и организованно. Берегли силы для решительного броска в обратный путь с тяжелоранеными. С такой ношей особенно не сманеврируешь. Придется кому-то прикрывать отход, а это почти верная гибель.

Недалеко от блиндажа наскочили на вражеский дозор. Обрушились на него со всей яростью, на которую способны, пожалуй, только разведчики, бесстрашно и умело действовавшие в рукопашных схватках.

До цели оставалось метров 200—300. Гончаров радовался. Ни один из разведчиков не убит, не ранен. Быстрая и короткая расправа с вражеским дозором придала уверенности в том, что все обойдется удачно.

И вдруг шквальный минометный огонь. Враг пытался преградить разведчикам путь к блиндажу как раз в тот момент, когда до него оставалось рукой подать. Над головой гудели и пели осколки мин и автоматные пули. И некуда было спрятаться.

Гончаров прикинул — ждать нельзя. Промедление равносильно гибели. Только вперед, только к цели! И первым бросился к блиндажу, увлекая за собой товарищей. Бывает, что в такие напряженные минуты боя у человека словно появляются дополнительные силы, разгорается неистовое желание победить смерть.

Разведчики прорвались к блиндажу. Быстро вытащили оттуда потерявших сознание офицеров и двинулись в обратный путь. Противника, пытавшегося окружить блиндаж, забросали гранатами.

Гончаров отходил последним, прикрывал разведчиков, которые несли раненых на руках. На какую-то минуту бывалому пехотинцу, исходившему почти весь Карельский перешеек, показалось, что все пули, осколки гранат и мин летят только в его сторону. Ну что ж, пусть будет так, лишь бы товарищи смогли оторваться от врага, выполнить боевой приказ — доставить раненых в расположение своих.

Гончаров разил противника очередями. Не давал врагам свободы действий, прижимал их к земле. И короткими перебежками отступал по следу товарищей. Дважды отбивался гранатами.

До своих траншей оставалось не больше двух бросков. И вдруг — жгучая боль в плече. Ранен! Гончаров чертыхнулся: «В таком бою, да еще на плацдарме, рана хуже смерти. Некому перевязать как следует. Нет ни врача, ни медсестры».

Рана кровоточила. На исходе были патроны. В запасе оставалась одна-единственная граната. Гончаров решил ее приберечь. Для себя. На самый крайний случай, когда уже нельзя будет драться, когда враги окажутся совсем рядом...

Он собрал последние силы и сделал почти невозможное. Такое и на войне бывает только однажды. В мгновение ока перескочил через открытое пространство и камнем свалился в траншею на головы товарищей.

В диске автомата старшего сержанта не осталось ни одного патрона. В руках он держал последнюю гранату.

Товарищи помогли Гончарову перевязать рану, оказавшуюся довольно серьезной. Больше всех за него переживал командир: бойцов на «пятачке» оставалось все меньше и меньше, а тут еще выбыл из строя лучший пулеметчик роты. Было от чего загрустить.

«Толковый сержант,— подумал командир о Гончарове.— Рискует собой, а людьми рисковать себе не позволяет. В такой ситуации выручил Павловского и Телятникова! Спас их от неминуемой гибели. Невредимым дошел почти до наших траншей и вдруг — ранение».

Но Петр Гончаров не покинул поле боя. Он остался в строю, среди сражающихся на плацдарме. Перевязав рану, едва отдышавшись, обратился к командиру роты:

— Разрешите остаться в строю, продолжать бой.

Командир подошел к Гончарову и крепко обнял:

— Спасибо, старший сержант. Без твоего пулемета не выдержим...

Командир приказал ему перебраться с пулеметом на левый фланг, за который он больше всего испытывал тревогу.

Немного оставалось в роте бойцов, а продержаться на плацдарме надо было еще не менее трех-четырех часов, до наступления сумерек. Оставшиеся в живых знали об этом и готовились к отражению атак противника, который подтягивал резервы из глубины.

Гончаров облюбовал для себя небольшую высотку. С нее хорошо просматривалась местность, подходы к реке. Вырытый окоп он замаскировал валунами, обложил дерном. Проверил гранаты, пересчитал патронные ленты. Закурил. Пока была пауза, думал о прошлом, вспоминал важные моменты жизни.

Почти вся сознательная жизнь Петра Гончарова прошла, если не считать военное время, в Москве. Из смоленского села Безюкова он подростком уехал к старшему брату в столицу погостить, да так и остался. Пошел работать на завод резиновых изделий. Здесь снискал в коллективе всеобщее уважение. Трудолюбивый юноша за любое дело брался с охотой, выполнял добросовестно, с огоньком и врожденной крестьянской сметкой. Не раз его ставили в пример, награждали Почетными грамотами и денежными премиями. Директор завода, вручая как-то Гончарову грамоту, сказал:

— У товарища Гончарова слово не расходится с делом. Всегда занят в цехе чем-нибудь полезным, не может без работы.

И верно: трудился он самозабвенно. Не изменил этой привычке и в армии. Его никогда не видели в роте праздношатающимся. Он возился у пулемета, чистил автомат, набивал патронами ленты. А то приводил в порядок шинель, гимнастерку или отдавался сапожному ремеслу. Ко всему относился серьезно. Не было для него мелочей в солдатском деле.

Гончаров воевал расчетливо, с хитринкой. Не подставлял голову случайной пуле. Пощады к врагу не знал. Когда требовала обстановка, когда повелевал воинский долг, первым поднимался в атаку, первым закрывал товарищей своей грудью.

И вот на том самом направлении, где Гончаров облюбовал высотку и приспособил ее под пулеметное гнездо, фашисты начали атаку. На этот раз они лезли напролом. Шли во весь рост, пьяно горланя.

По спине Гончарова пробежали мурашки. За всю войну не видел такого: 200, а может быть, и больше вражеских солдат и офицеров, не прячась за камни, не пользуясь перебежками, шли в атаку пьяными.

Рядом с Гончаровым ни души. Второй номер убит. Вся надежда в бою на пулемет, который еще ни разу не подводил заботливого хозяина. Только нажать гашетку — и застучит. Но рано. Пусть фашисты подойдут поближе.

Гончаров смотрел, как надвигается на него плотная цепь вражеских солдат, но уже не слышал их дикие крики, в ушах у него стояли напутственные слова командира, его хриплый голос: «Помни, Гончаров, обратной дороги на тот берег для нас нет. Стоять будем насмерть. До последнего вздоха. До последнего патрона».

Командир верил в старшего сержанта, и Гончаров хорошо это знал. Доверие на фронте подчас дороже последней обоймы патронов. Доверие командира окрыляет солдата в бою, удесятеряет его силы и рождает победу.

Вражеские солдаты приближались. По ним не было сделано еще ни одного выстрела. Гончаров ждал. Терпеливо, хладнокровно. Рассчитывал на внезапность удара.

Он нажал гашетку.

Сколько времени поливал врагов огнем, Гончаров не помнил. Бил их в упор, а они все шли. Падали, поднимались и снова шли. Живые лезли вперед, на огонь пулемета через трупы, не успевшие остыть даже на холодной каменной земле.

Пулемет накалился, обжигал ладони. Из отверстия, куда заливается вода для охлаждения, вырывался пар. А передышки не было.

Гончаров отбил пять ожесточенных атак. Когда началась шестая, патроны у пулеметчика кончились. Высотка, дотоле грозная и неприступная для врага, стала беззащитной. Гончаров пополз назад, в траншею, чтобы встретить кого-нибудь из своих, достать патронов. Но кругом валялись только пустые ящики. И вдруг услышал в окопе русскую речь. Удача! Это были офицер и солдат, у них нашлись в запасе и патроны. Теперь можно драться, можно продержаться до наступления темноты, до подхода главных сил стрелкового полка...

Ночью пришло подкрепление. Дивизия форсировала Вуокси на широком участке фронта. Солдаты нашли возле станкового пулемета потерявшего сознание старшего сержанта Гончарова. Гимнастерка его пропиталась кровью, присохла к спине. Рана оказалась настолько серьезной, что пулеметчика немедленно отправили в медсанбат.

Потом в наградном листе указывалось, что в бою на северном берегу Вуокси расчет станкового пулемета Гончарова уничтожил более 120 фашистских захватчиков. Командование высоко оценило подвиг пулеметчика и ходатайствовало о присвоении старшему сержанту звания Героя Советского Союза, которое и было ему присвоено Указом Президиума Верховного Совета СССР в конце марта сорок пятого, победного года.

Н. Костин

Из книги: Герои огненных лет. Очерки о москвичах — Героях Советского Союза. Вып. 3. М.: Московский рабочий, 1978.

Другие материалы