Твои герои, Ленинград

ГОВОРОВ
Леонид Александрович

На защите Москвы

Говоров Леонид Александрович. Родился в 1897 г. в селе Бутырки Кировской области. По национальности русский. Член КПСС с 1942 г. Несколько лет жил и работал в Москве. Здесь в 1933 г. окончил Академию им. М. В. Фрунзе и в 1938 г.— Академию Генерального штаба. Был преподавателем и начальником Академии им. Ф. Э. Дзержинского. С первых дней Великой Отечественной войны — на фронте. Командовал армией, Ленинградской группой войск, Ленинградским фронтом. Звания Героя Советского Союза удостоен 27 января 1945 г. После войны продолжал службу в Вооруженных Силах. Был командующим войсками Ленинградского военного округа, главным инженером Сухопутных войск, заместителем министра обороны, командующим, а затем главнокомандующим войсками ПВО страны. Избирался кандидатом в члены ЦК КПСС, депутатом Верховного Совета СССР. В 1955 г. умер. Похоронен на Красной площади у Кремлевской стены.

16 октября 1941 года запомнилось москвичам, особенно тем, кто пережил этот день в столице. Накануне вечерняя сводка Совинформбюро сообщила, что в «течение ночи с 14 на 15 октября положение на Западном направлении ухудшилось. Немецко-фашистские войска бросили против наших частей большое количество танков, мотопехоты и на одном участке прорвали нашу оборону».

Это сообщение вызвало в сердцах советских людей тревогу, тем большую, что в тот же день поступило указание эвакуировать из Москвы еще ряд заводов, учреждений и значительную часть населения.

Рабочие, служащие, пришедшие утром 16 октября на работу, получали под расчет деньги, продукты и должны были немедленно отправляться на вокзалы. Десятки тысяч станков подняли в цехах с постаментов, погрузили в эшелоны, уходившие на восток.

Тяжко было видеть это москвичам, их настроение соответствовало мрачной осенней погоде. Шел дождь со снегом, по небу плыли низкие свинцовые облака. Скрываясь за ними, к городу прорвались вражеские самолеты, обстреляли из пулеметов людей, стоявших в очередях у магазинов, разрушили Театр имени Вахтангова на Арбате.

Враг достиг ближних подступов к столице, и каждый москвич понимал, что на этом рубеже надо стать насмерть. Не было в истории нашей Родины более грозного периода, чем осень 1941 года.

В тот день, 16 октября 1941 года, 44-летний генерал-майор артиллерии Леонид Александрович Говоров прибыл в Можайск и вступил в командование 5-й армией, сражавшейся на рубежах Можайской линии обороны.

Обстановка на фронте сложилась весьма тяжелая. Говоров уже знал, что 2 октября противник перешел в наступление главными силами группы армий «Центр» на Московском направлении, окружил в районе Вязьмы четыре армии Западного и Резервного фронтов, захватил Орел и Брянск, отрезал войска Брянского фронта от Тулы, угрожал Москве с юга. Головные дивизии 40-го моторизованного корпуса противника захватили Гжатск и рвались с Запада через Можайск к столице. Последнее направление было особо опасным, поскольку оно было кратчайшим, здесь пролегали с запада на восток важнейшие коммуникации: автомагистраль Минск — Москва и шоссе Смоленск — Москва. Прорыв противника на этом направлении рассекал вновь созданный Западный фронт надвое, в самом центре открывал врагу возможность наступать на других операционных направлениях.

5-я армия должна была стать хребтом обороны Западного фронта. Но она начала формироваться только 9 октября, была малочисленна, ее основной силой стала единственная 32-я стрелковая дивизия полковника В. И. Полосухина. В состав армии входили две танковые бригады (18-я и 19-я), уже понесшие потери в боях под Гжатском, четыре артиллерийских, мотоциклетный полки, батальон курсантов военно-политического училища и наспех сформированный 230-й запасной стрелковый полк.

Со штабом, формируемым в ходе боев, не имевшая нужных средств связи 5-я армия уже 13 октября вступила в сражение, не прекращавшееся ни днем ни ночью. Командовавший армией Герой Советского Союза генерал-майор Д. Д. Лелюшенко был ранен, увезен в госпиталь, и 16 октября вся тяжесть борьбы, вся ответственность легла на плечи генерала Говорова.

Своей жизнью и воинской службой Леонид Александрович был подготовлен к тому, чтобы нести эту тяжесть с честью.

Молодым студентом призванный в русскую армию, он стал ее офицером, участвовал в боях первой мировой войны. В гражданскую, оказавшись на территории, занятой армией Колчака, был мобилизован ею, но при первой возможности перешел в Красную Армию и самоотверженной службой в ее рядах доказал преданность Советской власти. Дважды был ранен, но возвращался в строй. Командуя артиллерийским дивизионом в 51-й дивизии Блюхера, участвовал в штурме перекопских позиций. Там его заметил М. В. Фрунзе: молодой начартдив был награжден орденом Красного Знамени.

После гражданской войны Говоров навсегда связал свою судьбу с армией, с судьбой Советской страны. Десять лет он в той же Перекопской дивизии командовал полком, был начальником ее артиллерии. Оставаясь в строю, окончил заочно две академии, сам преподавал в Артиллерийской академии имени Ф. Э. Дзержинского и перед войной был назначен ее начальником.

С начала Великой Отечественной Говоров стал начальником артиллерии Резервного фронта, громившего врага под Ельней, заслужил высокую оценку командующего фронтом Г. К. Жукова, обычно скупого на похвалы.

Высокообразованный, культурный, с большим боевым и строевым опытом генерал отличался характером суровым, но справедливым, был строг к подчиненным, но внимателен к их деятельности и нуждам, молчаливый сам, он не терпел болтунов, безответственных работников.

Вступая в командование армией, Говоров уже знал тактику противника, методы гитлеровского командования, их авантюрность и опасность, наглость, требующую от советских командиров неусыпной бдительности. И Говоров не знал покоя: сильный, выносливый, он мало спал, бывал на опаснейших участках переднего края, ночами работал над картами в штабе. Этого требовала все обостряющаяся обстановка на фронте.

К 16 октября противник успел продвинуться вдоль шоссе Смоленск — Москва и по автомагистрали Минск — Москва. Деревушки Верхняя и Нижняя Ельня и Артемки переходили из рук в руки. О боях за них Жуков докладывал в Ставку. Врага надо было во что бы то ни стало остановить на дорогах, ведущих к Москве, и это удавалось ценой огромных усилий. Тогда же, 16 октября, противник перенес удар в центр Бородинского поля, атаковал районы Шевардинского редута и батареи Раевского, навеки вошедшие в историю Отечественной войны 1812 года.

Положение с каждым часом становилось опасней. 32-я стрелковая дивизия, растянутая по фронту более чем на 40 километров, не имела резервов, не могла построить глубокую оборонительную линию, плотно занимать весь фронт обороны. Однако полки, батальоны, создавая оборонительные очаги, противостояли натискам моторизованной дивизии СС «Райх», 10-й танковой и отборной 7-й пехотной дивизий. Полки нашего соединения были сформированы еще в годы гражданской войны из рабочих Петрограда, партизан Белоруссии, прошли суровую учебу в мирное время на Дальнем Востоке, участвовали в боях у озера Хасан, в их рядах насчитывались сотни орденоносцев, примеры боевой доблести показывали коммунисты и комсомольцы.

На район батареи Раевского пошли в атаку немецкие танки, погиб весь расчет орудия, стоявшего на прямой наводке, уцелел лишь его командир комсомолец сибиряк Федор Чихман. Он сам заряжал орудие, сам наводил и стрелял, подбил четыре танка. Когда снарядом из танковой пушки ему оторвало руку, он не остановился и продолжал вести огонь, поджег пятую машину, наползавшую на батарею. 22-летний богатырь, истекая кровью, поднял одной рукой очередной снаряд и упал на руки подбежавшего к нему командира дивизии полковника Полосухина. Танковая атака была отражена. Комдив сам сделал сержанту первую перевязку и направил его в медпункт.

Эвакуированный в глубокий тыл Федор Чихман, едва оправившись, занял достойное место в трудовом строю и ныне продолжает работать в родном Благовещенске-на-Амуре; к ордену Ленина за подвиг на Бородинском поле у него прибавился орден Октябрьской Революции, заслуженный в годы мирного труда.

Говоров видел подвиги воинов своей армии. Он охватывал взглядом Бородинское поле, памятники, стоявшие, как часовые, на местах, где в 1812 году сражались русские солдаты, защищавшие родину от иноземного ига, и всем своим существом ощущал близость Москвы, которую надо было отстаивать, не щадя жизни. Побывавший на автомагистрали Минск — Москва маршал К. Е. Ворошилов предупредил, что между Можайском и столицей резервов нет.

Говоров стремился бывать на самых опасных участках боев, ибо обстановка менялась каждый час. От центра Бородинского поля он прибыл на автомагистраль Минск — Москва, где она пересекается с дорогой, идущей от Можайска к Верее, и узнал, что отряд противника захватил село Борисово. Оттуда открывалось направление на Верею и далее на Наро-Фоминск, где только еще собирались части 33-й армии генерала М. Г. Ефремова. Продвижение противника на этом направлении отрезало 5-ю армию от Москвы, он выходил в глубокий тыл Западного фронта.

Быстро и верно оценив обстановку, Говоров приказал начальнику автобронетанкового отдела армии полковнику Д. И. Заеву атаковать противника и освободить Борисово. Заев собрал полк мотоциклистов, взвод танков с десантом автоматчиков, батальон курсантов ВПУ, пользуясь снегопадом, скрытно подошел к селу и внезапно обрушился на противника. Сильный разведывательный отряд отборной 7-й пехотной дивизии, захвативший Борисово, был разгромлен.

Дорога на Верею оказалась закрытой для противника, левый (южный) фланг 5-й армии обеспечен, подразделения 17-го стрелкового полка, батальона курсантов и батареи 154-го гаубичного полка удержали автомагистраль.

17 октября бои развернулись с еще большей силой. Подошедшая в распоряжение Говорова 20-я танковая бригада атаковала противника, но и сама понесла тяжелые потери. В 18-й и 19-й танковых бригадах осталось немного машин; таяла под артогнем и непрерывными атаками вражеской авиации пехота 322-го полка, занимавшего оборону на самом Бородинском поле. Противник захватил станцию Бородино и оттуда двинулся по тылам дивизии, на деревни Татариново, Князьково, где располагался медсанбат. Эсэсовские головорезы стали добивать раненых. Подоспевшие наши воины с зенитными счетверенными пулеметами ливнями пуль покосили гитлеровцев. Но и сами оказались бессильными перед огнем и гусеницами немецких танков.

Враг прорвался к шоссе Смоленск — Можайск у деревни Курарино, к штабу дивизии. Управление ею было нарушено. Еще целые сутки продолжалась героическая оборона наших войск очагами на дорогах, пролегающих через Бородинское поле, и в его центре. К утру 18 октября оборона была прорвана, правофланговые подразделения дивизии враг оттеснил севернее дороги Смоленск — Можайск, а левофланговые — на юг от автомагистрали.

К исходу дня немецкие танки ворвались в Можайск с запада, прошли сквозь город к его южной окраине, вышли через пригород Ямская на автомагистраль Минск — Москва и отрезали там 17-й стрелковый полк и батальон курсантов военно-политического училища.

Возникла чрезвычайно серьезная обстановка. Противник лишал Говорова возможности управлять 32-й стрелковой дивизией, расчленил ее части, и это обычно ведет к их гибели.

В тот же день, 18 октября, пал Малоярославец. Враг ворвался в Наро-Фоминск. Тяжелые бои вела 16-я армия генерала Рокоссовского. Государственный Комитет Обороны решил объявить Москву с 20 октября на осадном положении.

Командующий Западным фронтом Жуков приказал Говорову вернуть Можайск. В распоряжение командарма передавалась 50-я стрелковая дивизия, и, как ни трудно было Рокоссовскому на Волоколамском направлении, оттуда из боя выводилась 22-я танковая бригада, которая затем также прибыла под Можайск, где обстановка была еще опасней.

20 октября собранные Говоровым восточнее Можайска части перешли в наступление на город, а навстречу им оттуда двинулись части противника. На равнине у деревень Моденово и Шаликово разыгрался ожесточенный встречный бой. Противник был остановлен, отброшен к окраине Можайска, но освободить город не удалось: силы Говорова уступали врагу числом.

Руководя встречным боем, Говоров одновременно в труднейших условиях выводил из окружения полки 32-й стрелковой дивизии, пути отхода которой пересекались тремя танковыми дивизиями противника. К этому времени уже сформировался и сработался под руководством Говорова штаб 5-й армии.

О командарме ходили слухи, что он нелюдим, однако близко знавшие его люди это опровергают. Сложная биография, нелегкая служба действительно придали его характеру внешне известную сдержанность, но он глубоко открывался на искреннее отношение товарищей. Поистине душа в душу жили и работали Говоров и член Военного совета армии Павел Филатович Иванов. Умный и чуткий, академически образованный Иванов с первого дня войны, будучи комиссаром 16-го стрелкового корпуса, отходил с боями от самой границы, за героизм и умелое руководство войсками был награжден тремя орденами Красного Знамени и, назначенный членом Военного совета 5-й армии, стал ближайшей, надежной опорой и партийным советчиком командарма. Уже командуя Ленинградским фронтом, Говоров обратился к Иванову за партийной рекомендацией для вступления в Коммунистическую партию и немедленно ее получил.

Не пышнословием и не грубыми окриками, а на конкретных боевых делах сплачивал Говоров при поддержке Военного совета и штарма армейский коллектив.

Сразу же после захвата Можайска противник ощутил всевозрастающее сопротивление 5-й армии. Стало сказываться оперативно-тактическое искусство Говорова, опиравшееся на его огромные военные знания и опыт артиллериста. Получая из резервов Ставки и фронта стрелковые части, орудия и танки, Говоров начал строить оборону в глубину, запирал дороги на Москву узлами сопротивления, основой которых были орудия противотанковой обороны и поставленные в капониры танки, при поддержке которых усилилась стойкость нашей пехоты.

В третьей декаде октября с тяжелыми боями вышли из окружения части 32-й дивизии и, несмотря на понесенные потери, снова стали в оборону на новом рубеже. Положение 5-й армии как будто стабилизировалось, но тут же возник новый кризис.

Встретив упорное сопротивление на коммуникациях Можайск—Москва, гитлеровцы повернули танковую группировку из Можайска на северо-восток, в сторону города Рузы. Там оборонялись отдельные части 133-й стрелковой дивизии, только что прибывшие с Калининского направления. Причем командир дивизии оставался еще за Волгой. Плохо управляемые части не выполнили задачу, сдали Рузу противнику.

Перед танковой группировкой фашистов открылись дороги на северо-восток, к Истре, к флангу 16-й армии и на восток, к Звенигороду, к флангу 5-й армии.

Говоров и Иванов немедленно выехали на опасный участок обороны. Вслед им поступило предупреждение Жукова: если противник займет Звенигород, они оба, Говоров и Иванов, ответят по закону военного времени.

Оборону Звенигорода удалось укрепить, но противник получил возможность объединить наступление армейских корпусов, действовавших на смежных флангах 5-й и 16-й армий, угрожал там новым прорывам к Москве, что до конца ее обороны беспокоило Жукова, Говорова, Рокоссовского.

Бои 5-й армии, начавшиеся на Можайской линии, не прекращались ни на один день. Говоров сбил темп продвижения противника на фронте армии, но отдельные прорывы гитлеровцам еще удавались. Так, в ночь на 25 октября Говоров получил телеграмму от своего заместителя полковника С. И. Богданова (впоследствии маршал бронетанковых войск, дважды Герой Советского Союза) о том, что 40 немецких танков с мотопехотой, охватив с двух сторон Дорохове, ворвались на его улицы и развивают наступление на восток. Богданов просил срочной поддержки резервами, а их у Говорова не было.

Но еще 5 октября, когда противник угрожал Вязьме, Ставка подняла по тревоге дислоцированную на Дальнем Востоке 82-ю мотострелковую дивизию, ее эшелоны с курьерской скоростью примчались к Москве, и в самый критический момент дивизия была передана в 5-ю армию.

Говоров встретил дальневосточников на подходе, поставил задачу: в ночь на 26 октября атаковать противника в Дорохове.

82-я дивизия (ставшая вскоре 3-й гвардейской) отличилась еще в боях на Халхин-Голе и так же, как и 32-я, прошла боевую подготовку в суровых условиях Дальнего Востока. Внезапным ударом мотострелки с танками и бронемашинами ворвались в Дорохове, разгромили в уличных боях полк СС, сорвали далеко идущие планы врага.

К концу октября 5-я армия пополнилась войсками, окрепла, заняла новый оборонительный рубеж в районе Кубинки, который противник не смог преодолеть.

В те же дни октября южнее этого рубежа 1-я мотострелковая дивизия полковника А. И. Лизюкова ворвалась в Наро-Фоминск, отбросила там противника за реку Нару, закрыв ему путь на Москву по Киевскому шоссе.

Севернее рубежа 5-й армии, на участке 16-й армии, сосредоточилась 78-я сибирская дивизия полковника А. П. Белобородова (ныне генерал армии, дважды Герой Советского Союза) и остановила продвижение противника у Истры.

Армия Говорова выполнила свою оперативно-стратегическую задачу — закрыла врагу на своем участке пути на Москву и стала хребтом Западного фронта.

Шел ноябрь 1941 года. Говоров искусно укреплял оборону, строил ее в глубину, все чаще и успешнее проводил контратаки.

1 декабря командующий 33-й армией генерал М. Г. Ефремов сообщил Говорову, что фронт 222-й стрелковой дивизии, оборонявшейся на стыке 33-й и 5-й армий, прорван и танки противника с пехотой движутся на север по рокадной дороге Наро-Фоминск — Кубинка и на восток, в сторону Алабина и Голицына, угрожая тылам наших войск.

Телеграфная лента сохранила переговоры двух командармов — Говорова и Ефремова. Вот их отрывки.

Ефремов. Товарищ Говоров, наштарм 33-й генерал Кондратьев донес из Головенек, что группа танков на правом участке гвардейской силою 60—67 танков развила наступление на Акулово, Кубинку... Для поражения ее я приказал группой танков нанести удар через Головеньки — Акулово, с тем чтобы не поставить ваш фланг в тяжелое положение... На всем фронте армии идут напряженные бои, немцы наступают силою до трех пехотных дивизий с танками... Получил данные, что в районе Таширова сосредоточено до 100 танков противника.

Говоров. Я имею сведения: до 40 танков противника прорвалось в Акулово и северней, ведут бой с противотанковой артиллерией, часть танков повернула на восток от Акулова... До батальона пехоты с 17—20 танками были обнаружены в 7 километрах восточнее Акулова; не встречая сопротивления, они двинулись дальше... Автоматчики появились южнее Голицына... Таким образом, отдельная группа танков проникла уже далеко на восток. Прошу частями 222-й стрелковой дивизии прикрыть шоссе на Кубинку, чтобы не пропустить сюда вслед за танками и пехоту противника, которая уже наступает на Акулово, чтобы совместно с Полосухиным прочно обеспечить направление на Кубинку и затем приступить к уничтожению прорвавшейся группы танков... Дальнейшее ее распространение грозит чрезвычайно опасными последствиями. У меня на правом фланге противник ведет наступление крупными силами, поэтому угроза прорыва группы на левом фланге делает положение очень серьезным.

Ефремов. Благодарю Вас. Немедленно сообщим мероприятия... Тов. Говоров, в свою очередь прошу Вас помочь танками.

Говоров. Имеются сведения, что до 15 танков, прорвавшихся в район Акулова, нами уже уничтожено... Только что получил сведения, что через Головеньки на восток продолжает двигаться пехота противника.

Ефремов. По этой дороге... из Апрелевки в Головеньки был направлен отряд в 600 человек с пулеметами на автомашинах.

Говоров. Тов. Ефремов, прошу занять Головеньки, чтобы не пропустить дальнейшего распространения противника на север.

Несмотря на опасное положение, в переговорах командармов чувствуется уверенность, деловитость. Оба знают, что делать, верят в возможности своих войск.

Отражая этот последний прорыв фашистов к Москве, Ефремов лично возглавил сводный отряд своих войск из присланных Жуковым батальонов, разгромил у деревни Юшково гитлеровцев. А на Кубинско-Голицынском направлении Говоров нанес поражение прорвавшейся группе танков и автоматчиков противника.

Не зря Леонид Александрович укреплял оборону своей армии. Когда колонна фашистских танков, очертя голову, мчалась по шоссе к Кубинке, саперы 32-й стрелковой дивизии хладнокровно пропустили их на минированный участок и мощными фугасами подняли на воздух бронированные машины. Уцелевшие продвинулись дальше, но перед ними вдруг возникла стена огня — это химики 5-й армии возвели на танкоопасном направлении вал из деревьев и облили его горючей смесью. Основная тяжесть борьбы легла на ту же 32-ю стрелковую дивизию, оборонявшую Бородинское поле. Ее артиллерия нанесла танкам врага наибольший урон, а когда фашистские автоматчики все же прорвались в расположение штаба дивизии, они были уничтожены его комендантским подразделением и офицерами.

Тогда же войскам 5-й армии зачитали приказ за подписью Говорова и Иванова: «В период с 1 по 4 декабря в районе Акулова, Троицкого, Волкова разгромлены части 267-й пехотной дивизии, 507-го и 62-го пехотных полков противника. Враг проник в тыл 32-й стрелковой дивизии и наступал с фронта, стремясь окружить и уничтожить части 32-й и 50-й стрелковых дивизий. Части этих дивизий не только удержали свои позиции, но, действуя по флангу и тылу противника, полностью уничтожили его силы и средства... Жалкие остатки противника бежали, преследуемые нашими частями... Бои на подступах к Москве — начало общего разгрома фашистских захватчиков».

В те дни начала декабря на флангах Западного фронта наши войска повели решительные контратаки, населенные пункты переходили из рук в руки, шла борьба за инициативу. Из глубин страны к Москве подошли резервы Ставки, и 5 декабря на Калининском, а 6-го на флангах Западного фронтов советские войска стали наносить мощные контрудары по фланговым группировкам противника. Фашисты, форсировавшие канал севернее Москвы, у Яхромы, были отброшены с восточного берега на западный, а южнее столицы — остановлены, понесли потери и стали отходить от Каширы и Тулы. 8 декабря Гитлер, убедившись в неприступности советской столицы, отдал группе армий «Центр» приказ перейти к обороне. Но события ему не подчинялись. В контрнаступление перешли все армии Калининского и Западного фронтов.

5-я армия с трудом прорывала оборону гитлеровцев. Она перешла в контрнаступление позднее, чем фланговые армии, и ее действия для Клюге не были внезапными. Жуков передал Говорову 2-й гвардейский кавалерийский корпус генерала Л. М. Доватора и 22-ю танковую бригаду. После короткой, но мощной артиллерийской подготовки Говоров ввел эту подвижную группу в едва обозначившийся прорыв, и она пошла по тылам врага. Перед нею открылся фланг фашистской 78-й пехотной дивизии, действовавшей против 16-й армии Рокоссовского. В первом же бою конники уничтожили батальон гитлеровцев, освободили ряд деревень. Генерал-фельдмаршал Клюге понимал, что гибель этой дивизии приведет к общему поражению его войск на этом участке, и против кавкорпуса были брошены авиация, моторизованные резервы.

Фальсификаторы истории Московской битвы лгут, утверждая, что глубокие снега, бездорожье, морозы лишили гитлеровские войска возможности успешно обороняться. Напротив, эти условия усиливали оборону и крайне затрудняли наступление советских войск. Глубокие снега, заносы, минные поля под снегом ограничивали возможности маневра наступающих, вынуждали их атаковать населенные пункты фронтально, вдоль дорог, в то время, как для оборонявшихся гитлеровцев крутые, обледенелые берега каждой речки являлись выгодными рубежами обороны; печи сожженных изб, уцелевшие дома и сараи становились дотами и дзотами, образовывали систему противопехотного и противотанкового огня; села и города на высотах превращались в узлы сопротивления, запиравшие дороги, их выгодно было оборонять и очень трудно атаковать.

В таких именно условиях, во время наступления на рубеж реки Рузы, близ деревни Палашкино, погибли командир кавкорпуса Л. М. Доватор и рядом с ним командир кавдивизии М. П. Тавлиев. Невелико расстояние от Кубинки до Можайска, а пройти его пришлось с тяжелыми боями и потерями.

Говоров непрерывно и твердо управлял войсками, стремился полностью использовать артиллерию и немногочисленные танки, изыскивал все возможности для обходных маневров, опирался на массовый героизм войск. Член Военного совета Иванов мобилизовал все силы армейской партийной организации для подъема наступательного порыва воинов, для обеспечения успеха.

Коммунисты 5-й армии выполнили свой долг, это подтверждают и подвиги их, и потери в партийных организациях. В 1128-м стрелковом полку к началу контрнаступления было 169 членов и кандидатов в члены партии, а к 25 декабря осталось 44; в 1130-м полку из 174 коммунистов осталось 26; в 1132-м из 184 членов партии осталось 84. Места погибших и раненых занимали беспартийные воины, вступавшие в ряды коммунистов. В 82-й мотострелковой дивизии за первое полугодие сорок первого было принято в члены партии 98 воинов и в кандидаты партии — 81, всего 179 человек; а с 9 по 31 декабря, за время жесточайших боев, в партию вступило 168 бойцов.

Командира полка этой дивизии полковника П. Ф. Берестова принимали в партию ночью, когда затихли бои, перед новым штурмом Можайска, в блиндаже, и невидимые в темноте коммунисты голосовали, поднимая факелы из зажженной соломы. Полк Берестова первым ворвался в Можайск. Вслед за ним перешли в атаку все полки дивизии и 60-я стрелковая бригада. Кровопролитные бои в городе, особенно на железнодорожной станции, не прекращались двое суток. За это время Можайск был обойден фланговыми содинениями 5-й армии, и 19 января командование 82-й дивизии донесло Военному совету армии: «После ожесточенного боя доблестные бойцы, командиры и политработники поставленную задачу выполнили. Город Можайск навсегда стал советским».

Говоров повел преследование противника. И 21 января 1942 года, в 4 часа утра, воины 5-й армии вышли на историческое Бородинское поле. А вскоре наши войска освободили село Уварово, и вся Московская область была очищена от гитлеровских захватчиков.

М. Брагин

Из книги: Герои огненных лет. Очерки о москвичах — Героях Советского Союза. Вып. 4. М.: Московский рабочий, 1980.

Другие материалы