Твои герои, Ленинград

ШАМАНОВ
Иван Гаврилович

Фронтовая дружба

Шаманов Иван Гаврилович. Родился в 1908 г. в Смоленске. По национальности русский. Член КПСС с 1942 г. После окончания средней школы работал на лесопильном заводе. В 1927 г. окончил Борисоглебскую школу пилотов, летал на истребителях. В 1933 г. был демобилизован по состоянию здоровья, в том же году переехал в Москву и стал летчиком Аэрофлота. На фронтах Великой Отечественной — с весны 1942 г. Совершил 240 боевых вылетов, уничтожил восемь судов противника. Звания Героя Советского Союза удостоен 22 января 1944 г. После войны вернулся в Москву, работал в полярной авиации. В настоящее время в отставке.

Приближался Толбухин маяк. На фоне потемневшего от времени огнеупорного кирпича отчетливо виднелась белая полоса, окольцовывавшая башню. Летчики знали, что полоса находится в 25 метрах от поверхности залива, если ветер с моря не нагонит слишком много воды. Эту полосу по просьбе летчиков нанесли матросы, смотрители маяка.

Вчера, пролетая здесь, экипаж уже проверял приборы. Но это было вчера, и штурман гвардии старший лейтенант М. В. Лорин знал, что гвардии капитан Иван Шаманов не упустит возможности снова сверить высоту по приборам с той, что есть на самом деле.

Бомбардировщик пролетел рядом с башней так, что консоли прочертили воздух на уровне белой полосы. Теперь только выдержать высоту, не позволить самолету уйти вверх или, наоборот, приблизиться к волнам. Для экипажа это так же важно, как для пехотинца правильно установить прицел на винтовке, поскольку грозное оружие — торпеда требует ювелирного расчета в определении высоты атаки. Ошибся — и торпеда будет пущена напрасно, не сработает, а то и разобьется при ударе о воду.

Штурман Лорин успел все проверить за несколько мгновений, пока самолет пролетал маяк, и сообщил по переговорному устройству:

— Все нормально.

Шаманов и Лорин познакомились еще в 1936 году в Главном управлении геодезии и картографии при Совете Народных Комиссаров СССР и тогда же решили, что будут работать вместе. Они не раз летали над территорией Якутии, перерезанной по центру рекой Леной, с очень малым числом аэродромов и запасных посадочных площадок, выполняли сложные и опасные задания. Их отвага и мастерство в аэрофотосъемке помогали составлению геологических карт Якутии.

Когда началась Великая Отечественная война, Шаманов и Лорин, составлявшие один экипаж, сразу, как и тысячи других патриотов, принесли заявления в военкомат с просьбой немедленно послать их на фронт. Им отказали.

— Задачи, которые вы здесь выполняете, сродни боевым,— ответили в военкомате.

Осенью 1941 года Шаманов и Лорин получили распоряжение лететь в Москву за получением в штабе авиации ВМФ новых самолетов МБР-2 для якутской экспедиции. На приеме у начальника морской авиации генерал-лейтенанта С. Ф. Жаворонкова Шаманов вновь попросил послать экипаж на фронт.

О мастерстве Шаманова и Лорина генералу было известно. Но он решил все же еще раз проверить их и дал задание перегнать МБР-2 из Москвы в Геленджик. В трудных условиях «якуты», как назвали их в штабе, успешно справились с заданием.

А потом — учебный полк. За плечами Шаманова был уже добрый десятой машин, освоенных в первые две пятилетки. Кроме МБР-2 и П-5 он возил пассажиров и почту на многих советских самолетах и на некоторых типах иностранных машин. Много летал ночью, в сложных метеорологических условиях. Несколько лет Шаманов каждую ночь, в любую непогоду летал по маршруту Москва — Харьков со свежими номерами газеты «Правда». Случалось, что три-четыре раза за ночь менял самолет, лишь бы вовремя доставить к месту назначения главную газету страны.

Эта мирная, но трудная летная работа лучше всего объясняет, как гражданский авиатор-«извозчик», воздушный геолог в короткий срок стал одним из лучших торпедоносцев Военно-Морского Флота. В запасном полку предстояло овладеть ДБ-3ф. Машина строгая, требующая к себе уважительного отношения. Шаманов понял бомбардировщика буквально с первого полета, и весной сорок второго он с Лориным в составе 1-го гвардейского полка ВВС Краснознаменного Балтийского флота уже вел самолет на бомбоудар до военно-морской базе противника.

Если молодые (и не только молодые) торпедоносцы испытывали необходимость в помощи перед полетом в сложных условиях, ночью, то искать лучшего консультанта, чем Шаманов, не приходилось.

Что у Шаманова и Лорина не очень-то клеилось, так это строевая подготовка. Богатырского сложения, высокие, с густыми копнами темных волос, они словно стеснялись своей силы, ходили не спеша, вперевалку. Шаманов, закончивший в 1927 году Борисоглебскую авиашколу, шесть лет летал на истребителях И-4 и И-5, затем демобилизовался по состоянию здоровья и с тех пор работал в Гражданском воздушном флоте, чувствовал себя штатским человеком. Лорин и вовсе не проходил армейской школы. Но боевыми авиаторами они стали сразу и завоевали доверие командования и товарищей как пилоты, не знающие преград, когда речь идет о выполнении приказа.

И вот этот полет, рядовой полет среди десятков других. Пробив облачность в намеченном районе, экипаж нашел и потопил транспорт противника. При возвращении был бой с «мессершмиттами». Плоскости и фюзеляж бомбардировщика зияли пробоинами. Но экипаж хладнокровно отстреливался и не подпускал истребители слишком близко. Беда случилась, когда стрелок-радист Павел Михайлов перезаряжал пулемет. Фашист словно ждал этого, рванулся к бомбардировщику, открыл огонь из всех точек. Правый мотор загорелся. Шаманов сбил пламя и повел израненный самолет домой. Дотянул до базы, хотя стоило это нечеловеческих усилий.

Шаманова в любом полете отличало стремление осмыслить обстановку, сделать все, чтобы противнику был нанесен наибольший урон. Примечательна в этом отношении операция по связи с подводными лодками.

Как-то раз в Балтийском море, прорвавшись через многочисленные минные поля и противолодочные заграждения, вышли восемь наших подводных лодок. Связь с ними внезапно прекратилась. По разведывательным данным, гитлеровцы замкнули сильное противолодочное ограждение на всей акватории от полуострова Ханко до Таллина. Понятно было беспокойство командования Балтфлота. И вот два гвардейских экипажа — Шаманов и Лорин, Алексей Пятков и Евгений Шевченко — получили приказ разведать морскую обстановку, восстановить связь с подводниками. Сменяя друг друга, экипажи Шаманова и Пяткова по пять часов висели над заданным районом ночь за ночью. Вернувшись к себе после очередного полета, Шаманов доложил командиру полка Н. В. Челнокову, что не раз видел фашистские суда, и попросил дать ему с собой бомбы.

Так как задания поступали из штаба ВВС, Челноков передал просьбу летчика командующему генерал-лейтенанту авиации М. И. Самохину. Того заинтересовало предложение. Между Самохиным и Шамановым произошел по телефону такой разговор:

— Шаманов, а торпеду возьмете?

— Не знаю, взлечу ли? Никогда не брал.

— Попробуйте. Если увидите, что во время взлета аэродрома не хватает, убирайте «ноги» и садитесь на «живот».

И вот Шаманов, Лорин и стрелок-радист Михайлов заняли свои места в ДБ-3ф. Взревели моторы. Начался разбег. Красные огни границы аэродрома все ближе. Но Шаманов не думал о них, не думал, что, может быть, придется прерывать взлет, подвергая опасности и экипаж, и самолет. Бомбардировщик оторвался от земли. Курс — в море, туда, где прошедшей ночью экипаж видел спокойно плывущие корабли противника.

Долго искать врага не пришлось. Вот он, транспорт, как на ладони. На палубе аккуратными рядами танки.

— Это удача! — обрадовался Шаманов.— Только бы не промахнуться! Давай расчеты...

Сбросив торпеду, Шаманов стал наблюдать за ней. На палубе царило спокойствие: враг, очевидно, не ожидал атаки. Торпеда ударила в транспорт. Ее взрыв в кормовой части был сокрушительным. А тут еще один взрыв: очевидно, взорвались емкости с бензином.

Транспорт пошел на дно. Так к Шаманову и его боевым друзьям пришла первая победа на море и первая награда: командиру и штурману вручили орден Красного Знамени, стрелку-радисту — орден Красной Звезды.

С боями приходил опыт. Теперь вылетали с торпедой и другие летчики. Советы Шаманова помогали им выполнять боевые задачи.

Многих удивляла любовь Шаманова и Лорина к самолетам, которые, казалось, уже отжили свой век. Даже когда полк получил новый самолетный парк, экипаж Шаманова не торопился расстаться со стареньким ДБ-3ф. Их машина еще в августе—сентябре 1941 года летала бомбить Берлин и давным-давно выработала все свои ресурсы. Шаманову командир полка предоставил возможность взять новый самолет. Но летчик продолжал воевать на видавшем виды бомбардировщике. И как воевал!

Полк некоторое время испытывал острый недостаток в горючем. Число самолето-вылетов резко сократилось. На земле оставались многие экипажи. Но к Шаманову и Лорину это не относилось. Для них всегда был бензин: их вылеты отличались высокой эффективностью. Экипаж в одиночном рейде проявлял способность нанести такой мощный и точный удар, какой и группа не всегда могла.

В партию Шаманова и Лорина принимали на фронтовом аэродроме, под крылом готового к взлету торпедоносца. Принимали по боевой характеристике. Шаманов горячо рассказывал об отваге и мастерстве своего штурмана. О Шаманове говорил командир полка, говорили старые и молодые летчики. Коммунисты отмечали, что воля, беспощадность к врагу сочетаются у Ивана Гавриловича с исключительной теплотой в отношениях с членами экипажа. Еще говорили о том, что Шаманов всегда верен дружбе, никогда не оставит товарища в беде.

Однажды группу балтийских летчиков направили на восток для получения боевой техники. В этой группе был и Шаманов. Тут он случайно встретил летчика Э. Г. Гептнера, с которым когда-то летал на севере. Гептнер с обидой сказал:

— На фронт не берут, хотя писал несколько заявлений. Говорят, здесь нужен, но думаю, просто не доверяют...

Шаманов пообещал поговорить с начальником, но хлопоты не помогли. Более того, его предупредили о неприятных последствиях лично для него самого...

На рассвете новенькие самолеты взяли курс на столицу, а затем дальше — на Балтику. И никто не знал, что в хвосте самолета Шаманова сидит укрытый брезентом грузный, немолодой и усталый человек Эрик Георгиевич Гептнер. Шаманов все-таки взял его с собой, несмотря на предупреждения. Возглавлял группу Пономаренко, летчик не робкого десятка, решительный. Но и он растерялся, увидев на фронтовом аэродроме незнакомца, покидающего самолет Шаманова.

Шаманова потребовали объясниться в самой строгой форме: как посмел, кто поручится?

— Посмел, потому что знаю летчика Гептнера. Поручусь я как командир подразделения, а главное — как коммунист.

— Пишите документ.

Однополчане помнят это письменное поручительство. Командующий ВВС Балтфлота генерал М. И. Самохин разрешил Гептнеру летать.

— Если Шаманов ручается, значит, верит, а я верю Шаманову,— сказал командующий.

А потом пришло еще одно поручительство — от Героя Советского Союза Валентины Гризодубовой.

Гептнер за короткий срок уничтожил пять фашистских кораблей разных классов, был награжден тремя орденами Красного Знамени. Воинского звания он долго не имел, и все его с улыбкой называли «гвардии Гептнер, крестник Шаманова». Потом ему присвоили звание лейтенанта. Прилетая с боевого задания, он прежде всего бежал к Шаманову:

— Крестный, есть победа!

Через несколько месяцев после прибытия в полк Эрика Георгиевича приняли в партию.

Гептнер и его экипаж погибли в бою над морем. Для полка это была большая утрата. А для Шаманова особенно: он очень любил старого товарища.

В конце мая 1943 года Шаманов и Лорин по тревоге поднялись в ночное небо. В Рижском заливе они потопили транспорт водоизмещением 5 тысяч тонн. Днем позже экипаж выполнил задание иного характера — бомбардировал укрепленный пункт противника.

Иван Гаврилович Шаманов первым в гвардейском полку был награжден орденом Отечественной войны I степени.

4 сентября 1943 года командир полка И. И. Борзов направил в различные районы Балтики семь торпедоносцев. Они уничтожили семь фашистских транспортов общим водоизмещением 38 тысяч тонн. Значителен был вклад Шаманова и Лорина в ту победу: они уничтожили груженное вооружением судно водоизмещением 7 тысяч тонн. Через десять дней снова победа в крейсерском полете. Экипаж обнаружил конвой: один небольшой транспорт охраняли сторожевой корабль и катера. Это значило, что везли важный груз. И на этот раз транспорт был уничтожен.

Во второй половине января 1944 года И. Г. Шаманову было присвоено звание Героя Советского Союза. Орден Ленина и Золотую Звезду ему вручил в Кремле Михаил Иванович Калинин. А через десять месяцев, в ноябре того же года, звание Героя Советского Союза было присвоено и М. В. Лорину.

Летом сорок четвертого 1-й гвардейский полк перебазировался на один из аэродромов, где стоял в начале войны. Потом он еще много раз перебазировался, но эта смена места была особенно приятна Шаманову и Лорину. Они готовились к перелету как к дальнему крейсерскому рейду. И не зря: через час после приземления они уже летели в глубинный район Балтики.

Начиналась пора большого воздушного наступления. Ни одна морская дорога не должна была оставаться безопасной для противника. Как всегда в решающие моменты боевой жизни, состоялось полковое партийное собрание. Это было 30 августа 1944 года.

К гвардейцам прибыли командующий ВВС КБФ генерал-полковник авиации М. И. Самохин, начальник политотдела ВВС генерал-майор авиации И. И. Сербии, командир дивизии полковник М. А. Курочкин — в прошлом командир 27-й эскадрильи, из которой в 1938 году был создан 1-й минно-торпедный полк. Минутой молчания почтили гвардейцы память боевых друзей, погибших в боях за Родину. Докладывая о боевых действиях, командир полка Борзов отметил, что летчики за август потопили 15 фашистских судов общим водоизмещением 74 тысячи тонн. Среди лучших он назвал Преснякова, Иванова, Шаманова, Лорина, на счету которых было немало важных побед над врагом.

— Противодействие днем стало таким,— сказал Борзов,— что необходимо пересмотреть тактику. Ныне главными будут ночные рейды. Отсюда повышенная ответственность каждого экипажа, необходимость совершенствовать умение летать в облаках, ночью, вне видимости земли. Словом, летать надо так, как Шаманов и Лорин.

В сентябре сорок четвертого гвардейцы потопили десять судов противника. В числе наиболее отличившихся командир полка отметил и Шаманова.

Командующий флотом адмирал В. Ф. Трибуц, чтобы глубже осмыслить тактику противника и лучше представить работу торпедоносцев, послал в полк контролеров. Первым проверялся экипаж Шаманова. Инспектор капитан третьего ранга Петров и радист старший лейтенант Строков при знакомстве с командиром и штурманом удивились их не очень строевому виду. Они и в морской форме, с погонами, больше походили на гражданских авиаторов, кем, в сущности, и являлись. Но вот в 3 часа 51 минуту ДБ-3ф оторвался от бетона, и контролеры увидели, как преобразились летчик и штурман. Короткие команды, лаконичные доклады, ни слова лишнего. Самолет летел над самыми верхушками столетних елей, а экипаж удивительно спокоен. Наверное, так бороздили два друга пространство на Крайнем Севере до войны и в первые ее месяцы.

Вышли в море. Торпедоносец уходил все дальше от берега. Лорин после, может быть, тысячного галса обыденным голосом произнес:

— Справа впереди коробка.

Не крикнул, хотя нервы в это мгновение напряжены до предела, а сказал ровным голосом. Петров, опытный, бывалый моряк, не удержался от вопроса:

— Где, покажите!

— Справа впереди,— повторил Лорин. И командиру: — Давай, как учили.

Никто, кроме самих летчиков, не знал, что это такое — «как учили». Петрову и Строкову пришлось крепко вцепиться в сиденье. Шаманов круто развернул самолет, и проверяющие потеряли транспорт из виду. Теперь, когда торпедоносец находился на темной стороне горизонта, штурман определил все: это был крупный транспорт, он шел курсом на Пиллау, его осадка свидетельствовала о полной загрузке. Скорость судна, направление атаки — все уже было рассчитано.

Атака! Петров и Строков, хотя они впервые шли в воздушную атаку, как истинные моряки могли в полной мере оценить молниеносные, точные и решительные действия экипажа.

Торпеда сброшена; она вошла в воду и стала приближаться к цели. Стрельба снизу по самолету слилась воедино с взрывом торпеды. Транспорт окутало пламя. Агония его была недолгой. Оседая на нос, судно уходило в пучину.

На базе инспекторы флота сообщили командиру полка, что они подтверждают победу торпедоносцев.

Шаманов и Лорин не раз, когда требовала обстановка, умели быстро переключиться с одного задания на другое. Хотя значительная часть их полетов выполнялась с целью уничтожения морских целей противника, они бомбили почти все его опорные пункты от Финского залива до Пруссии. Красногвардейск, Нарва, Урицк, Ропша, Котка, Хельсинки, Таллин, Либава, Кенигсберг, Пиллау — это далеко не полный перечень тех мест, над которыми под интенсивным зенитным огнем, при противодействии «мессершмиттов» и «фокке-вульфов» выполнял задания экипаж Шаманова. Случалось, самолет прилетал крепко потрепанный в бою, с десятками пробоин. Но все же прилетал.

Да, много было боевых вылетов. В летной книжке Шаманова их записано 240. Но несколько из них он во всех подробностях вспоминает, даже не заглядывая в летную книжку. Это полеты над Ивановскими порогами во время прорыва блокады Ленинграда, когда гвардейцы с минимальных высот бомбили противника. Это операция в районе Пулкова, где Шаманов и Лорин обнаружили вспышки дальнобойных орудий, стрелявших по Ленинграду. Доложив об увиденном, Шаманов максимально загрузил машину бомбами, до пробки заправил баки горючим. Он висел над целью пять часов, время от времени сбрасывая одну-две бомбы. Когда прилетел, командир сказал:

— Пока вы были в воздухе, гитлеровцы не стреляли по городу. Очевидно, вы вывели орудия из строя.

— Я не уверен в этом,— ответил Шаманов.

Он никогда не докладывал об успехе, если не был в нем уверен.

Нанося удары по ближним к городу вражеским укреплениям и орудиям, Шаманов всегда помнил и о том, что здесь зимой сорок первого погибла мать Лорина.

В конце 1944 года командира эскадрильи Шаманова с повышением назначили в учебный полк. Но он просил вернуть его на фронт. Нашли такое решение: Шаманова назначили летчиком-испытателем штаба ВВС КБФ. А практически он вновь летал на торпедные и бомбовые удары.

Когда кончилась война, Лорин и Шаманов встретились снова в дальних экспедициях, в полетах на аэрофотосъемку, ледовую разведку.

Шаманов долгие годы летал в районах Колымы, Игарки. Его ледовые разведки за 82-й параллелью помогали проводке судов. В свое время опыт полярника помогал Шаманову в битве на море. Теперь боевой опыт служил Ивану Гавриловичу: с удивительной точностью сбрасывал он на палубу судов вымпелы с картами ледовой обстановки.

Наступило время, когда врачи запретили летать. Однако на отдых Шаманов не ушел. До настоящего времени он возглавляет отдел в проектно-изыскательском институте в Москве.

М. Львов

Из книги: Герои огненных лет. Очерки о москвичах — Героях Советского Союза. Вып. 4. М.: Московский рабочий, 1980.

Другие материалы