Твои герои, Ленинград

ЧВАНОВ
Виктор Тимофеевич

С первых минут Великой Отечественной

Чванов Виктор Тимофеевич. Родился в 1914 г. в городе Брянске. Русский. Член КПСС с 1943 г. с 1929 г. жил в Москве. В Вооруженных Силах с 1936 г., служил младшим авиаспециалистом в ВВС Тихоокеанского флота. В 1940 г. окончил военно-морское авиаучилище, служил в авиаэскадрилье «летающих лодок» Краснознаменного Балтийского флота. В Великой Отечественной войне с 22 июня 1941 г. Участник обороны. Лиепаи, Таллина, Моонзундских островов, острова Ханко, Ленинграда. С апреля 1942 г. стрелок-бомбардир, штурман самолета, звена и эскадрильи 1-го гвардейского минно-торпедного полка. 22 июля 1944 г. ему было присвоено звание Героя Советского Союза. 9 августа 1944 г. погиб при выполнении боевого задания.

Военно-морская база Краснознаменного Балтийского флота в Лиепае в первые же часы Великой Отечественной войны включилась в боевые действия. Наши пехотинцы и моряки обороняли ее поистине героически. Только в течение 22 июня сорок первого они отбили пятнадцать налетов вражеской авиации.

В то тяжелое время одним из героев боев зарекомендовал себя стрелок-бомбардир летающей лодки МБР-2 Виктор Чванов. Ее экипаж обрушивал бомбы на колонны танков, штурмовал пехоту противника из пулеметов. Световой день в июне — почти сутки, и почти столько же, лишь за вычетом времени на дозаправку горючим и пополнение боезапаса, Виктор находился в воздухе. В тот первый день войны он был ранен в руку, но остался в строю.

Экипаж МБР-2 производил и воздушную разведку. На самых малых высотах «прочесывая» значительный участок фронта, Чванов обнаружил в один из вылетов большую танковую колонну, что помогло выявить главное направление движения фашистских войск. А вскоре он, показывая пример отваги и боевого мастерства, отличился еще раз: отбил нападение на тихоходный МБР двух «мессершмиттов».

Много пришлось летать Виктору Чванову с экипажем на остров Ханко. Героические защитники Красного Гангута находились в глубоком тылу противника, в 400 километрах от осажденного Ленинграда. Трудна и опасна была воздушная связь с ними. Однако на остров регулярно доставляли почту и важные документы. Находясь на полуострове, авиаторы помогали боевым товарищам, бомбили артиллерийские батареи противника, а затем, забрав раненых, возвращались на Неву. Когда же по приказу Ставки Верховного Главнокомандования наши войска оставили полуостров и включились в оборону Ленинграда, экипаж, в котором находился и Чванов, громил врага на переднем крае обороны. Лишь в одну из декабрьских ночей Чванов пять раз бомбил резервные фашистские батальоны.

Сорок первый год принес Виктору Чванову первую награду — орден Красной Звезды. Вскоре вместе с другими товарищами по 41-й эскадрилье он был переведен в 1-й гвардейский минно-торпедный полк. Предстояло освоить полеты на двухмоторном бомбардировщике торпедоносце ДБ-3ф. Хотя Виктор до войны учился в военно-морском авиаучилище и приобрел специальность штурмана, его обязанности стрелка-бомбардира остались прежними. Во флотских авиачастях штурманов было больше, чем самолетов. Но теперь он начал летать на ДБ-3ф, тех самых, что в августе сорок первого года развеяли миф о недоступности Берлина для советских бомбардировщиков.

Комэск Борзов, по достоинству оценив отвагу и мастерство стрелка-бомбардира, назначил его штурманом самолета, а затем и звена. И уж так получилось, что первый раз штурман Чванов повел машину именно туда, где встретил войну,— в район Лиепаи. И бомбы обрушил точно в цель. А затем ему довелось бомбить многие объекты в глубоком тылу врага. Его бомбами было уничтожено немало вражеских самолетов на аэродромах, с которых они вылетали для ударов по Ленинграду. Он ставил мины на подходах к военно-морским базам противника, «прорубал» фарватеры в минных полях Финского залива.

Чванову было на кого держать равнение — в их 3-й Краснознаменной эскадрилье выросло много известных авиаторов, десять из них стали Героями Советского Союза. Многому научился у них штурман.

Наступил сорок третий год. К тому времени Чванов прославился уже как мастер торпедных атак. Росло количество уничтоженной вражеской военной техники. 6 июня во время полета в районе Лиепаи, он с летчиком Кудряшевым потопил транспорт водоизмещением 6 тысяч тонн. 22 июля такая же участь постигла транспорт водоизмещением 8 тысяч тонн, через неделю было уничтожено еще одно примерно такое же судно. А когда разведка установила, что в районе Таллина находится крупное нефтехранилище, нашим самолетам к этой цели прокладывал курс тоже штурман Чванов. Много зенитных батарей вело огонь, пытаясь сбить с боевого курса наши машины. Но гвардейцы прорвались. Бомбы точно накрыли нефтехранилище.

Командование полка считало Чванова бесстрашным авиатором, не теряющимся в любой сложной обстановке. И это действительно было так. Однажды его экипаж, возвращаясь с бомбардировки, обнаружил «юнкерс». Балтийцы развернулись и устремились на врага. Расстояние быстро сокращалось. Кудряшев спросил:

— Что будем делать?

— Продолжай идти по курсу — ответил Чванов.— Если не отвернет — будем таранить!

Два бомбардировщика шли в лоб друг на друга. Казалось, столкновение неизбежно, но фашистский пилот в последний момент дрогнул, отвернул, подставив себя под пулеметы Чванова и воздушного стрелка, которые немедленно открыли огонь. «Юнкерс», беспорядочно теряя высоту, врезался в землю.

Среди десяти лучших летчиков, начавших крейсерские полеты в море с торпедным оружием, был и Разгонин. Его штурман Виктор Чванов прокладывал курс на Мемель, Хельсинки, в порт Таллина, на Пиллау, Котку. Десятки боевых полетов провели они вместе. Вот один из них — ночной, в шхерный район, где был укрыт крупный арсенал оружия. Экипаж в одиночку приблизился к этой базе, принимая на себя и лучи всех прожекторов, и огонь зениток. Противник, видимо, подумал, что летчик неопытный, и решил с ним разделаться. Но вот экипаж сбросил бомбы: пламя охватило склады. Маневрируя, Разгонин начал кружить над базой, к которой с интервалами в две-три минуты стали приближаться самолеты однополчан. Экипажи мысленно благодарили Чванова: они мастерски провели отвлекающий маневр. Мины удалось поставить так, что о них противник узнал лишь тогда, когда его корабли начали подрываться на безопасных до этого фарватерах.

В дальних районах Балтики фашистские транспорты редко встречались с советскими торпедоносцами, поэтому к охранению почти не прибегали. Воспользовавшись этим, наше командование приняло решение нанести по транспортам противника серию ударов одиночными самолетами. На поиск вылетели Разгонин и Чванов. Вскоре им встретился фашистский сторожевой корабль. Начался поединок. Опытный командир того корабля маневрировал умело. Чванов долго не решался бросать торпеду: противник мог увернуться. Но вот торпеда пошла на цель. Попадет ли она в неприятеля? Попала! Сторожевой корабль пошел на дно.

Во время прорыва блокады Ленинграда балтийцы получили приказ нанести удар по Мгинскому железнодорожному узлу, где сосредоточивались резервы противника. Выполнять это боевое задание пришлось вместе с экипажем и Виктору Чванову. Летели ночью в рваной облачности на высоте немногим более тысячи метров. Самолет уже был на боевом курсе, когда штурман убедился: заход не точен. Под ожесточенным огнем пришлось развернуться и вторично зайти на цель. И снова неудача — ослепили прожекторы. Опять развернулись и в третий раз легли на боевой курс. Правильно говорится, что одна беда не ходит: зенитный снаряд разорвался перед самолетом, осколком сбило винт правого мотора. Но и это не остановило экипаж, и он в четвертый раз вышел на цель. Бомбы накрыли эшелон, вызвали пожар.

На одном моторе привел Разгонин машину на аэродром. Этот невысокий двадцатидвухлетний летчик считался в эскадрилье «стариком». С ним советовались не только вчерашние курсанты, но и командиры звеньев. Уравновешенный, не теряющий самообладания в бою, он с честью прошел испытание славой. В 1943 году почти каждая передовая статья о торпедоносцах во фронтовой газете призывала учиться мужеству у него и у штурмана Виктора Чванова.

В начале сентября они вылетели в туман и дождь, стремясь скрытно пройти над занятой врагом территорией и начать поиск целей в море. Многих сил требовала атака. Но не меньшее напряжение испытывал экипаж в поиске, длительном, однообразном.

Огромный двухтрубный транспорт неожиданно появился прямо по курсу. Штурман обрадованною вскрикнул:

— Видишь?

— Вижу,— ответил Разгонин. Чванов рассчитал данные для атаки.

— Ударим с правого борта,— сказал он.

Уверенным маневром летчик вышел на боевой курс. Полет прямой, словно по натянутой струне. Транспорт все ближе. Сброшена торпеда. Воздух загудел серией мощных взрывов: фашисты, видимо, везли боеприпасы. Когда проявили фотопленку, дешифровщики установили: водоизмещение транспорта — более 10 тысяч тонн. Через несколько часов экипаж потопил еще один транспорт.

В тот же день в полк позвонил командующий флотом В. Ф. Трибуц. Он поздравил летчиков с боевым успехом и сообщил, что уже подписан приказ о награждении орденом Красного Знамени летчика Разгонина, штурмана Чванова и других товарищей.

— В ближайшее время вручим награды отличившимся,— заключил вице-адмирал.

— Товарищ командующий,— ответил Борзов,— завтра предстоит большая работа. Было бы хорошо еще сегодня увидеть ордена на груди храбрецов...

— Понял! Сегодня вечером буду у вас с наградами...

И снова боевой вылет. Торпедоносец с трудом оторвался от раскисшего поля. «Движки» работали нормально, ровно. Вот и открытое море.

— Что там, справа впереди? — спросил Разгонин.

— То, что ищем,— ответил Чванов.

От точки тактического развертывания до боевого курса — считанные минуты. Противник заметил самолет и открыл огонь. Но летчик и штурман продолжали спокойно вести свою работу. Только голос у Чванова стал более громким, чем на земле. Поправки небольшие — на градус-другой. Когда торпеда оторвалась от самолета и он оказался над палубой транспорта, по фюзеляжу и крыльям хлестнул стальной дождь осколков. Пламя взметнулось над кренящимся судном. Зачерпнув воду, громадина водоизмещением 10 тысяч тонн ушла на дно. Штурманский расчет, как всегда, оказался безошибочным!

В ноябре сорок третьего полку выделили одно место для учебы на Высших офицерских курсах ВВС ВМФ. Борзов вручил путевку Чванову. Тот поначалу возражал, приводил причины личного характера.

— В Брянске,— говорил он командиру,— оккупанты повесили моих отца и мать, двух сестер угнали в свой рейх на каторгу. Мне надо воевать...

Борзов обнял штурмана:

— Понимаю. Но надо учиться. Закончишь курсы — снова вернешься в полк. Штурманом эскадрильи станешь...

Тепло проводили Чванова на учебу. В те же дни Борзов написал представление о присвоении Виктору Тимофеевичу Чванову звания Героя Советского Союза. 200 его боевых вылетов спрессовались в несколько строк: нанес противнику большой ущерб, уничтожил шесть транспортов общим водоизмещением 36 тысяч тонн.

Чванов не знал об этом представлении. Когда заканчивал курсы, его спросили, на каком флоте он хотел бы продолжать службу. Чванов ответил:

— Только в прежнем своем полку.

— Так и будет. На вас уже прислана заявка из 1-го гвардейского.

И вот Виктор Чванов снова в родной гвардейской семье. Летал на боевые задания, принимал поздравления с присвоением звания гвардии капитана и в связи с назначением штурманом эскадрильи. А в июле 1944 года ему, к общей радости однополчан, было присвоено звание Героя Советского Союза. Но получить награду ему не довелось. В начале августа он погиб, выполняя боевое задание.

М. Львов

Из книги: Герои огненных лет. Очерки о москвичах — Героях Советского Союза. Вып. 7. М.: Московский рабочий, 1984.

Другие материалы