Фомин Федор Фролович

В подвиге Федора Фомина много схожего с подвигом Михаила Яковлева - танк Фомина, оставшись без левой гусеницы, тоже застрял на самом виду у немцев.

Бой был в разгаре, когда в его машину попал снаряд. Она вздрогнула, круто развернулась и замерла. Водитель только успел доложить, что сорвало левую гусеницу, как еще более сильный удар потряс танк.

Тяжелый КВ Федора Фомина не шел ни в какое сравнение с легким Т-26 Михаила Яковлева. Но какой толк от мощной брони, если танк не может сдвинуться с места!

До переднего края фашистов метров сто, а может и меньше. С такой дистанции даже начинающий артиллерист разделает неподвижный танк под орех. А по всему видно, в дзоте у немцев не новичок. Бьет метко. И обиднее всего, что дзот остался невредимым. Чтобы подавить его, Фомин и вырвался вперед. Хотел ударить в упор, наверняка, а получилось...

От злости скрипнул зубами. Ухватился за поворотный механизм, чтобы развернуть башню пушкой в сторону дзота. Тут же передумал. Пока будешь крутить-вертеть, самому влепят. Пошел на хитрость. Велел водителю Перевалову глушить мотор. Башенному стрелку Боброву сказал:

— Тишина. Пусть думают, что нас уже нет.

Расчет простой: не будут немцы палить в мертвый танк, а ночью попытаются утащить его к себе на буксире. За такой трофей, пожалуй, и наградить могут.

В "мертвом" танке тем временем шла работа. Лейтенант Фомин определил расстояние до дзота. На листке бумаги сделал даже подсчеты.

Башенный стрелок Бобров не сдержался, шепнул:

— Вы как на занятиях, товарищ лейтенант.

— Раз есть возможность, надо организовать дело солидно, - ответил Фомин.

Вообще-то у него еще проскальзывали курсантские привычки. И не удивительно: всего лишь несколько месяцев назад - 11 июля 1941 года - он закончил танковое училище.

Когда все расчеты были сделаны, он начал поворачивать башню. Осторожно, чтобы не заметили враги. Наконец пушка смотрит в цель. Выстрел! Второй! Снаряды так разворотили дзот, что от него осталась только бесформенная груда обломков.

Не дав фашистам опомниться, Фомин открыл огонь по окопам и блиндажам. Немцы начали отвечать. Пушки били из глубины обороны. Кто-то корректировал их огонь.

Фомин прильнул к смотровой щели. На крыше полуразрушенного дома за трубой темнели два силуэта. Фомин не пожалел двух снарядов. Огонь противника прекратился: без наблюдателей фашистские артиллеристы "ослепли".

Когда стемнело, лейтенант приказал водителю и башенному стрелку залечь с пулеметом и гранатами впереди танка. Сам остался у пушки. Предусмотрительность оказалась не лишней. Ночью фашисты пытались подобраться к советскому танку. Пулеметный огонь и гранаты заставили их отойти.

С рассветом все трое снова были в машине. Тяжелая броня надежно прикрывала их от пуль и осколков. Но, остыв на морозе, она обдавала нестерпимым холодом.

На вторую ночь, прислушиваясь к каждому шороху, экипаж попытался заняться ремонтом. Однако натянуть гусеницу тяжелого танка без специального приспособления не удалось. Ограничились тем, что привязали ее к танку. Придут же на помощь подбитой машине. Гусеница пригодится...

Помощи, однако, все не было. Связь с бригадой прервалась. Рация вышла из строя в первом бою. Может быть, их считали погибшими...

Танкисты доели остатки пайка. На исходе были и боеприпасы. Фомин берег их. Рано или поздно немцы все равно попытаются утащить подбитый танк к себе. Тогда, наверное, пригодятся эти последние снаряды и патроны.

А вышло иначе. На дороге, проходившей за немецкими позициями, показалась колонна автомобилей - больше тридцати машин. Упустить такую цель Фомин не мог.

Уже после первых выстрелов у немцев поднялся переполох. Разбитые горевшие грузовики застопорили движение. Вести огонь стало еще удобней. Да и наши артиллеристы помогли. И что важно: разрывы снарядов, которые подожгли вражескую колонну, стали сигналом: экипаж жив, экипаж дерется.

На шестую ночь подошел буксирный танк. Когда фашисты открыли огонь, было уже поздно. Подбитый КВ, пять суток, как крепость, стоявший на виду у врага, двинулся с места.

И вот худой, до неузнаваемости осунувшийся лейтенант Фомин докладывал командиру о том, что задание выполнено. Докладывал так, словно позади был обычный бой, а не пять суток тяжелых испытаний.

У него вообще была привычка докладывать коротко.

Когда он первым провел свой тяжелый танк по еще не окрепшему льду Ладожского озера, весь рапорт начальству состоял из двух слов:

— Задание выполнено.

А задание было сложное. Боялись, что лед не выдержит такой тяжести, проломится. Но ждать, пока окрепнет зимний покров Ладоги, не оставалось времени.

Танковую бригаду необходимо было перебросить из Ленинграда за озеро как можно быстрей. В ней нуждались войска, действовавшие по ту сторону блокадного кольца.

Первым выполнил приказ командующего фронтом лейтенант Фомин. Он начал необычную переправу. Лед потрескивал, колыхался, танк Фомина шел вперед, вперед. Если он перемахнет через Ладогу - следом пойдет вся бригада. Ну, а провалится - значит, нельзя пускать остальные танки. Связисты, расставленные по всей трассе, доложат...

Выскочив на противоположный берег Ладожского озера, Фомин почувствовал усталость, какой не испытывал, кажется, никогда.

В ту же ночь вся бригада начала переправу.

Во время боев за Ладогой Федор Фролович Фомин узнал, что ему присвоено звание Героя Советского Союза.

Прочитав указ, танкист подумал, что, наверное, весть эта дошла и до Барнаула. Там его - ткача Меланжевого комбината, а потом инструктора горкома комсомола - знают многие.

Приятно вернуться в родной город Героем Советского Союза... Но не сбылась надежда Федора Фомина. Провоевал он с этим почетным званием всего лишь десять дней. 16 февраля 1942 года погиб...