Твои герои, Ленинград

БАБАНОВ
Иван Дмитриевич

Балтика помнит

Бабанов Иван Дмитриевич. Родился в 1911 г. в городе Иванове. Русский. Член КПСС с 1932 г. С юношеских лет жил в Москве. Окончил военную школу им. ВЦИК, затем служил командиром караульного взвода. С 1935 г. работал в органах МВД. В августе 1941 г. был направлен на курсы стрелков-бомбардиров морской авиации. На фронте с сентября 1943 г. Участвовал в потоплении на Балтике восьми вражеских судов различного класса общим водоизмещением 35 тысяч тонн. Звания Героя Советского Союза удостоен 5 ноября 1944 г. С 1946 г. находился в запасе, в 1972 г. умер.

В сентябре сорок третьего в 1-й гвардейский минно-торпедный авиационный полк ВВС Балтфлота прибыло пополнение.

Среди безусых юношей мы увидели, по нашим тогда понятиям, почти пожилого худощавого лейтенанта. Это был Иван Дмитриевич Бабанов. Как значилось в командировочном предписании, он направлялся «для прохождения дальнейшей службы в должности штурмана самолета». Держался лейтенант особняком, был немногословен. И надо понять: Бабанову к тому времени стукнуло 32, на 10—12 лет больше, чем любому из прибывших. Даже командир полка был моложе.

Бабанов засел за карты и описания балтийского театра, отлично сдал зачет на допуск к дальним рейдам. И вот первый боевой вылет. Первый в жизни штурмана. Самолет в ту хмурую осеннюю ночь выполнял роль миноносца. Летчик вел себя самоуверенно.

— Положитесь на мой опыт,— покровительственно сказал он Бабанову,— я этот район назубок знаю.

К точке сброса мин дошли правильно. Но на обратном пути летчик не выполнил указания штурмана, сбился с пути и вывел торпедоносец к вражескому берегу под зенитные батареи. Только после этого командир экипажа полностью положился на штурмана. Бабанов проложил правильный курс и привел самолет домой.

Этот рейд помог летчику избавиться от верхоглядства, пренебрежения к указаниям штурмана. Извлек опыт и Бабанов: он понял, что штурману необходима твердость, что в навигации он самое ответственное лицо и должен уметь убедить командира экипажа в своей правоте.

Забегая вперед, скажу, что впоследствии Иван Дмитриевич прославился на Балтике кроме мастерства торпедной атаки еще и тем, что в самых трудных условиях не терял ориентировки.

В сентябре сорок третьего полк принял майор И. И. Борзов и сразу взялся за наведение четкого порядка в минно-торпедной службе, заботясь не только о том, чтобы добиться полной безотказности грозного оружия, но и о его надежной охране. Укрепляя боеготовность, командир части решил проверить, насколько бдительно и в соответствии ли с уставом несется караульная служба на аэродроме, у самолетов и во всех подразделениях. На совещании он спросил, кто из летчиков мог бы помочь в этом штабу. И тут предложил свою помощь Иван Бабанов, которого, по существу, еще не знали в полку. Борзов молчал. Видимо, пауза затянулась, и Бабанов спокойно сказал:

— Не сомневайтесь, товарищ командир. Это дело для меня родное.

Бабанов досконально проверил всю службу. Целую страницу заняли вскрытые недостатки. Но штабу он доложил не о них, а о том, что сделано и что целесообразно сделать.

Вот тогда-то мы и узнали биографию Бабанова.

Он приехал в Москву из Иванова. Там прошло его детство, началась трудовая юность. В столице он начал работать и учиться, а в 1930 году, после призыва на действительную службу, был направлен в военную школу имени ВЦИК. Как и все курсанты, не только овладевал военным делом, но и нес караульную службу на постах Кремля и на главном посту Родины — у Мавзолея В. И. Ленина.

Бабанов хорошо учился. И когда наступило время выпуска, ему предложили остаться служить в Кремле в качестве командира караульного взвода. В 1935 году Иван ушел в запас, остался работать в Москве в системе Министерства внутренних дел. Одновременно учился на рабфаке и на курсах при юридическом институте.

Через два месяца после начала Великой Отечественной войны Бабанов был мобилизован и не без элемента случайности оказался в авиации, на курсах стрелков-бомбардиров, а затем в запасном бомбардировочном полку. Конечно, все в авиации было Ивану незнакомо. Куда ближе по военному образованию кремлевскому курсанту, командиру взвода, подходила пехота. Но кремлевская школа дала Бабанову нечто такое, что помогало преодолевать все трудности. У него оказались высокоразвитыми такие качества и навыки, как мастерское владение оружием, дисциплина, настойчивость, чувство долга. Иван не только стал отменным стрелком-бомбардиром и радистом, но и освоил профессию штурмана.

У него с самого начала сложилось правило: не пренебрегать никакими методами самолетовождения, постоянно тренироваться, применять тот или иной метод навигации сообразно с обстановкой, погодой, характером полета. И если избрал в конкретной обстановке один метод, то контролировал его обязательно другим.

Как и все штурманы, Бабанов вначале изучал навигационные особенности вождения самолета днем, потом перешел к тренировке ночью и в сложных условиях, постоянно анализировал свои действия.

В одно время с Бабановым в полк прибыл Михаил Шишков. За его плечами было военное авиаучилище и инструкторская летная практика. Сразу включившись в боевую работу, Шишков выполнил ряд опаснейших боевых заданий. С завидным хладнокровием Михаил действовал в самой сложной обстановке, при сильнейшем противодействии зенитных средств минировал выходы из портов противника. 7 декабря 1943 года на поставленных экипажем Шишкова минах в районе военно-морской базы Котка подорвался вражеский эскадренный миноносец, а в самом конце того же года в районе Борго — крупный транспорт. А вот торпедная атака в трех случаях оказалась безрезультатной. Однако уже через полгода командир полка назвал Шишкова «властелином удачи», так стремительно, точно и, как казалось некоторым, легко уничтожал летчик вражеские суда. Но это через полгода. А тогда, чтобы ускорить боевое совершенствование, Борзов решил создать новый экипаж: Шишков — Бабанов. Решение оказалось дальновидным. Оба авиатора превыше всего ставили выполнение приказа, были дисциплинированы и настойчивы. Не помешала им и разница в годах: Шишков был на десять лет моложе штурмана.

Счет потопленным фашистским кораблям Шишков и Бабанов открыли 27 апреля 1944 года, причем в одно время с ними крейсирование вели несколько гвардейских экипажей. Лишь часом ранее торпедоносец лейтенанта Большакова и штурмана старшего лейтенанта Андреева потопил транспорт. Стрелки-радисты Гусаков и Юткин зафиксировали победу. А теперь навстречу другому транспорту летел экипаж Шишкова. Караван все ближе. Шишков передал Бабанову:

— Смотрите, что делают.

Казалось странным, что вместо поспешного отхода все суда застопорили ход, словно застыли. Но это не было пассивным ожиданием удара. Там, на кораблях, ждали. Если летчик попытается зайти с борта, тральщики сманеврируют, встанут к торпедоносцу кормой или носом. При сбросе торпеды или бомб тральщики дадут «полный вперед» или «полный назад», в зависимости от того, куда безопаснее. Шишков и Бабанов знали о тактической новинке противника. О ней Борзов предупреждал всех, кто уходил в тот день в полет. Показав, будто собирается атаковать с левого борта, Шишков круто сманеврировал, и суда не успели применить свою новинку.

В летных книжках Шишкова и Бабанова появилась запись: первая победа. Атаковать пришлось стремительно, так как, по данным разведки, в районе дежурили перехватчики. Шишков не искал удобной позиции, он атаковал с ходу. Торпеда ударила в корму полностью загруженного танкера, вызвала взрыв и пожар. Лишь две минуты продержалось судно на поверхности.

Однажды Шишков и Бабанов через 25 минут после начала полета оказались в сплошной облачности. Снизились в надежде, что внизу ясно, но над волнами стоял туман. Можно было возвращаться. Однако посоветовавшись, летчик и штурман продолжили полет, чтобы выполнить задание по глубокой разведке погоды в интересах экипажей, находившихся в готовности номер один на аэродроме.

Шли почти вслепую. Бабанов сосредоточенно следил за приборами, информировал летчика, и по расчетам штурмана Шишков спокойно вел самолет. Снизившись, Шишков увидел береговую черту. Тумана здесь уже не было. Море чисто, и об этом сообщили на землю. Теперь можно начинать поиск.

В этом полете гвардейцам удалось найти и уничтожить крупный транспорт. Самым трудным оказалось возвращение. Вот когда в полной мере проявилось самообладание штурмана. В условиях очень малой видимости Бабанов вел расчеты и дублировал ориентировку по радио.

Доклад экипажа был скупым:

— Выполнили задание по разведке погоды, торпедировали транспорт водоизмещением 6 тысяч тонн.

Но сколько мужества и мастерства проявил штурман, чтобы выполнить свою работу!

...Уже час они находились над морем, а кораблей противника все нет.

— Что будем делать? — спросил штурман.

— Искать! — ответил Шишков.

Всегда так: нетерпеливо ждешь, когда появится противник, и все же обнаружение цели волнует неожиданностью.

— Справа по курсу дым,— доложил стрелок-радист Двойнишников.

— Вижу,— подтвердил Бабанов.

— Идем на сближение,— предупредил командир.

Транспорт дымил, сидел низко — ватерлинии не было видно: значит, загружен до отказа. И вот уже над самолетом появились черные шапки рвущихся снарядов. Но самолет пробирался сквозь огненный шквал, и штурман просил летчика подойти «чуть ближе и чуть правее...».

Торпеда сброшена. Самолет пролетел над самыми мачтами судна, и экипаж ощутил сильные толчки. Однако это не было эхом тех взрывов, которые уничтожили транспорт. Это в фюзеляже разорвались снаряды, и за дымом все стало расплываться. Двойнишников ответил пулеметным огнем по прислуге автоматов, но в этот момент близко разорвался еще один снаряд, и стрелка-радиста бросило на пол. Мгновение спустя на транспорте раздался сильный взрыв, и на том месте, где только что находилось судно, Двойнишников увидел и успел сфотографировать взметнувшийся к небу столб воды и дыма.

Эта победа была девяносто девятой на боевом счету полка.

— Настоящие гвардейцы! — сказал Борзов, поздравляя отличившихся.

Экипаж Шишкова летал во время снежных зарядов и в осеннюю непогоду, когда дождь лил как из ведра, летал в темноту, беззвездную ночь и никогда не терял ориентировки, всегда находил цель и всегда находил свой аэродром после самого тяжелого боя.

И еще одна черта отличала Шишкова и Бабанова. Они не могли слышать хвастливых докладов, а о своих победах предпочитали отчитываться беспристрастными фотосвидетельствами.

В воздухе Шишков и Бабанов составляли единое целое, прекрасно понимали друг друга. Однажды они вылетели на разведку погоды. На всякий случай захватили торпеду. Первые 150 километров пути — в облаках. Шишков спокойно, с полным доверием задавал иногда вопросы, верно ли идут, где находятся. Потом облака сменились сплошной пеленой. Насколько видел глаз, все было закрыто этой пеленой. Поднялись выше — то же самое. Были все основания вернуться. Но летчик и штурман решили попытаться проникнуть дальше в море.

Шли много километров вслепую. Бабанов, следивший за приборами, видел, что летчик ведет самолет безукоризненно. Облака оборвались неожиданно, открывая море. И тут же на землю в штаб полка пошла радиограмма: условия видимости отличные, находимся в море в таком-то районе. А спустя еще несколько минут Борзов и шесть других летчиков уже вели торпедоносцы по маршруту, указанному разведчиками.

В том полете Шишков и Бабанов торпедировали и потопили вражеский транспорт.

Большая удача выпала на долю экипажа 13 августа 1944 года. Днем Шишков и Бабанов потопили сторожевой корабль противника. Вечером — повторный полет. На пути к вражескому каравану встретился большой транспортный самолет Ю-52. Наши истребители во главе с капитаном Борисом Сушкиным сбили его. Шишков атаковал и сумел уничтожить транспорт.

Две победы в один день! Такого успеха никто в полку еще не добивался.

У торпедоносцев было принято решение наносить на борт силуэты потопленных кораблей. На машине Шишкова, когда он летал со штурманом Бабановым, таких силуэтов техник нарисовал шесть. Заслугу штурмана в победах экипажа переоценить невозможно, и это прекрасно понимал летчик.

Мне не раз доводилось беседовать с Шишковым. О себе он рассказывал скупо и неохотно. Зато о друзьях — с удовольствием. Хвалил Двойнишникова за бдительность в поиске и отвагу при встречах с противником. С восхищением рассказывал, как рассчитывал атаку Бабанов.

К лету сорок четвертого Бабанова и Шишкова уже называли ветеранами. Что ж, на войне особый отсчет опыта, славы, мастерства, авторитета. Летчик и штурман совершенствовались в одних полетах, на одном самолете и закалялись вместе под огнем зениток и стальным дождем автоматических установок с кораблей противника.

Спокойствие Шишкова помогало становлению штурмана, это бесспорно. Но и летчик учился у Бабанова, учился хладнокровию в трудной обстановке, точному расчету. И еще — самолетовождению. Война знает немало случаев, когда летчик, оставшись без штурмана, не находил своего аэродрома. А Шишков вместе с Бабановым, изучая маршрут, всегда был готов к тому, чтобы самому при случае вести самолет домой.

Особое место в истории 1-го гвардейского минно-торпедного полка занимает 21 августа сорок четвертого года. В тот день полк наносил удары по противнику почти одновременно в разных районах Балтийского моря. Летчик Карабасов и штурман Герой Советского Союза Афанасьев вели бой против сильно вооруженного конвоя и потопили подводную лодку противника. Другую субмарину потопили Герои Советского Союза Пресняков и Иванов. Майор Кузнецов, впоследствии также Герой Советского Союза, потопил транспорт водоизмещением 6 тысяч тонн, а майор Тарасов с группой молодых летчиков уничтожил транспорт водоизмещением 3 тысячи тонн. Во всех случаях было сильное зенитное противодействие врага.

Экипаж Шишкова первому удару подвергся еще в зоне тактического развертывания. Два транспорта и сопровождавший их корабль оказались сильно оснащенными зенитными средствами. Но авиаторы уже выбрали цель и неумолимо приближались к концевому транспорту.

Летчикам приходилось бывать под сильным огнем, когда все небо покрывалось черными шапками разрывов. Случалось, что противнику удавалось и повредить машину, и вывести из строя мотор, и вызвать пожар. Но за все месяцы совместных рейдов ни Шишков, ни Бабанов, ни Двойнишников не могли припомнить такого организованного и точного обстрела. Огненная стена вставала не вообще по фронту атаки, а именно на коротком отрезке их полета. Попытка выйти из зоны огня сразу вызывала перемещение разрывов. Было ясно, что огнем всех трех судов руководит одна опытная рука. А между тем самолет подлетал к той точке, где надо было выходить на боевой курс. Бабанов кратко передавал командиру:

— Два градуса влево, еще градус, еще...

Он хотел, видимо, сказать «еще один», но не успел. Полыхнуло как кипятком по ногам и сразу — по рукам. Бабанов вначале даже не понял, что ранен. Туманилось сознание. Когда же понял — не испугался. Он еще не знал, что в тело впились 12 осколков, что из 12 ран льется кровь.

Он терял сознание, и мысль, что не успеет выполнить свои обязанности, была самой тревожной и мучительной. Посмотрел в прицел. «Откуда такая острота зрения?» — подумалось штурману.

Все ближе цель.

— Один градус влево. Все. Так держать,— хрипел Иван и совсем незнакомым голосом выкрикнул: — Бросай!

Он не слышал, как пошла торпеда, не слышал взрыва, не видел, как промчался их самолет над самыми мачтами.

— Ура! — закричал Двойнишников, увидев, что уходит на дно транспорт — шестой на счету экипажа.

— Спасибо, Иван Дмитриевич,— передал по переговорному устройству Шишков.

Бабанов не отозвался.

— Иван Дмитриевич, что с тобой? Иван Дмитриевич! — все громче и тревожнее звал командир торпедоносца.

Мертвенно бледный штурман без движения полулежал на своем рабочем месте. Кровь все текла и текла, но он был без сознания и не чувствовал ни потери крови, ни боли.

Экипаж оказался перед лицом новой опасности. Ведь прокладку ведет лишь штурман. К тому же самолет находился вне видимости берега, и определить свое место по какому-либо характерному ориентиру, врезавшемуся в память, летчик не мог. А ошибка всего на несколько градусов могла привести к непоправимой беде.

«Прежде всего спокойствие»,— вспомнил Шишков наставление командира полка. Пилотируя торпедоносец, он развернул свой планшет, память высветила основные курсы и те поправки, которые давал Бабанов. Летчик вел машину в режиме, когда экономнее всего расходуется горючее. Через час вышел к берегу. На мгновение увидел замысловатый изрез и сразу понял, где находится. Будто всю жизнь без штурмана, Шишков уточнил курс и пошел прямиком. В том, что летит правильно, уже не сомневался. И говорил не то себе, не то Ивану Дмитриевичу в надежде, что он услышит:

— Все в порядке, штурман, все нормально, веду по твоему курсу, скоро будем дома.

Опыт, знания летчика, его самообладание помогли с честью выйти из этого испытания. Самолет вернулся на свою базу. Однополчане, предупрежденные по радио, осторожно вынесли из самолета Ивана Дмитриевича, все еще не приходившего в сознание. Скоро он уже был в госпитале.

После госпиталя Бабанова к летной работе не допускали: слишком тяжелыми были раны. Но в полк он вернулся, стал начальником минно-торпедной службы родной эскадрильи.

В начале ноября 1944 года гвардии лейтенантам И. Д. Бабанову и М. Ф. Шишкову присвоили звание Героя Советского Союза.

В 1946 году Бабанов ушел в запас. Несмотря на то что здоровье штурмана было сильно подорвано, он деятельно участвовал в военно-патриотической работе с молодежью. В 1972 году, едва встав на ноги после госпиталя, он полетел на Балтику, чтобы встретиться с однополчанами — товарищами военных лет. Не знали мы, и Иван Дмитриевич не знал что его сердце отсчитывает последние удары. В том же семьдесят втором Бабанова не стало. А память о нем жива. Во всех ленинских комнатах и музеях боевой славы на Балтике на видном месте — портреты Героя Советского Союза Ивана Дмитриевича Бабанова. И каждый на флоте знает о боевых делах кремлевского курсанта, который, когда Родине потребовалось пришел рядовым в авиацию и стал прославленным навигатором необъятного воздушного океана.

М. Львов

Из книги: Герои огненных лет. Очерки о москвичах — Героях Советского Союза. Вып. 5. М.: Московский рабочий, 1982.

Другие материалы