Твои герои, Ленинград

ТРАВКИН
Иван Васильевич

Трижды похороненный

Травкин Иван Васильевич. Родился в 1908 г. в Наро-Фоминске Московской области. По национальности русский. Член КПСС с 1930 г. Многие годы жил в Москве. В столице окончил текстильную школу и с 1924 г. работал подмастером на ткацкой фабрике. В 1930 г. призван в армию, служил в Московской Пролетарской дивизии. В 1931 г. по путевке Московского городского комитета партии направлен в Высшее военно-морское училище им. М. В. Фрунзе, после окончания которого служил на Балтике. В годы Великой Отечественной командовал подводной лодкой, уничтожил 14 судов противника. Звания Героя Советского Союза удостоен 20 апреля 1945 г. После войны продолжал службу в Вооруженных Силах на разных командных должностях, многие годы возглавлял кафедру в Военно-юридической академии. В 1958 г. ушел в запас. В настоящее время живет в Москве.

Начальник разведотдела штаба Балтийского флота Фрумкин третий раз перечитывал текст радиоперехвата. Германское командование сообщало, что в районе Данцигской бухты потоплена советская субмарина. Таким образом, утверждалось в сообщении, удалось покончить с опаснейшим противником, действовавшим у самых берегов рейха.

Через несколько минут Фрумкин должен был докладывать командующему о данных разведки. Но как быть с этим сообщением? Ведь на войне и дезинформация входила в арсенал борьбы. Фрумкин положил сообщение в папку, застегнул крючки воротника на кителе и направился к адмиралу В. Ф. Трибуцу.

Заканчивая доклад, начальник разведотдела положил перед командующим текст радиоперехвата и сказал:

— Никаких подтверждений, как и опровержений, нет.

Командующий флотом молчал.

В Данцигскую бухту должен был выйти на позицию капитан третьего ранга Иван Васильевич Травкин на своей лодке К-52. И он вышел туда, хотя это было очень трудно. Но вместо информации об атаках — обрывки донесения по радио: «При срочном погружении разорвало цистерну... разрушена аккумуляторная батарея... затоплен четвертый отсек... на лодку сбрасывают глубинные бомбы...»

Скупое донесение, но адмиралу ясна мера опасности, в которой оказалась лодка. Здесь ко всему надо быть готовым. Больше сообщений с К-52 не поступало. Связь прекратилась. Прекратилась именно в тот октябрьский день сорок четвертого года, когда гитлеровцы сообщили об уничтожении советской подлодки.

Адмирал смотрел на карту, мысленно проходя курсом К-52 к Данцигской бухте. Думал об экипаже, о Травкине, которого знал еще с довоенных лет. Иван Васильевич умело учил моряков тому, что необходимо в бою, и в Великой Отечественной войне проявил себя настоящим мастером подводных атак. Сколько раз он, Трибуц, анализируя действия подводников, ставил в пример Травкина, обращал внимание на детали его поиска и атаки цели, умение действовать скрытно, предвидеть ход противника и отрываться от преследования после того, как цель уничтожена. Его, Травкина, походы в сорок втором и сорок третьем годах — это, можно сказать, учебник боевого опыта.

Адмиралу вспомнилось, что тогда противник тоже сообщал о потоплении лодки Травкина.

— Не верю,— сказал наконец Трибуц, возвращая офицеру текст радиоперехвата.— Примем все меры для восстановления связи. Лодка вернется.

Но бежали часы, уже день прошел, а от К-52 ни единой весточки, ни одного слова.

...Иван Васильевич Травкин, прирожденный моряк, на флот пришел уже в зрелом возрасте. Родился он в 1908 году, далеко от моря, в подмосковном городе Наро-Фоминске. Готовил себя к сугубо мирной профессии ткача. Окончив пять классов, поступил в Московскую текстильную школу, а затем до 1930 года работал на ткацкой фабрике подмастером. Был активным комсомольцем, вожаком молодежи. В 1930 году вступил в партию и тогда же был призван в армию. Служил в Москве, в Пролетарской дивизии. Скоро стал одним из лучших бойцов прославленного соединения. Через год коммуниста Травкина по путевке Московского городского комитета партии направили учиться в Высшее военно-морское училище имени М. В. Фрунзе. В тридцать шестом он успешно окончил училище и получил диплом командира Военно-Морского Флота.

Всесторонне подготовленным вступил старший лейтенант Травкин в Великую Отечественную войну. Он хорошо знал возможности корабля, много плавал, оттачивал мастерство в тренировках, на учениях и маневрах. И был физически закаленным, как и товарищи, занимался многими видами спорта, но особенно греблей, футболом и стрельбой. На соревнованиях по гребле он неизменно был загребным, участвовал в чемпионате Ленинграда по футболу в составе сборной КБФ. Пожалуй, это была не только любовь к спорту, но и понимание роли физической закалки в походах. Пример командира сильнее всего влияет на членов экипажа. Недаром в штабе соединения называли «щуку» Травкина спортивной — здесь все были значкистами ГТО, все участвовали в соревнованиях и спартакиадах. И это впоследствии окупилось сторицей в боях.

Балтика всегда считалась сложной для плавания. И все же условия, в которых приходилось действовать раньше, не шли ни в какое сравнение с военными. Одного мастерства здесь мало. Нужно было все физические и духовные силы отдавать выполнению боевой задачи, сделать свою волю волей всего экипажа. Только тогда приходила победа.

Адмирал флота Советского Союза И. С. Исаков так писал о Балтике: «Не было более сложного и трудного моря в прошедшей войне для действий подводных лодок, чем Балтика. Ни на одном другом театре военных действий не было такой плотности противолодочных сил и средств врага, дополняемых естественными препятствиями в виде банок, мелей, островов и шхер. Балтийские подводники, закаленные длительной тренировкой и учебой мирного времени, проверенной на опыте кратковременной, но поучительной войны с белофиннами, стали подлинным бичом для немецких и финских транспортов».

В числе этих героев-подводников был и Иван Васильевич Травкин.

Экипаж Щ-303, находившийся в Ленинграде, в полной мере испытал тяготы того времени. Но когда вскрылся лед на Неве, Травкин доложил командованию:

— Лодка к боевым действиям готова!

Несмотря на холод и голод, моряки рвались в бой. Этот бой начинался сразу же в море, на первых милях пути в заливе, на траверзе Кронштадта. С берега, занятого врагом, била артиллерия. Каждый метр пути мог стать последним — залив был нашпигован минами, что дало основание не терявшим юмора подводникам назвать Финский залив «супом с клецками».

Для защиты морских сообщений от подводных лодок Краснознаменного Балтийского флота фашисты оборудовали ряд позиций, в том числе гогландскую и порккала-уддскую. Противолодочные заграждения составляли единую систему. Близ района противолодочных позиций, на островах, действовали посты наблюдения, день и ночь дежурили артиллерийские батареи, а между банками и островами выставлялись круглосуточные корабельные дозоры. И все это для того, чтобы балтийские подводные лодки не смогли выйти в море, где непрерывно шли суда — из Швеции с железной рудой, из Финляндии с никелем. Германии для продолжения войны это было жизненно необходимо.

Иван Васильевич откровенно говорил экипажу перед походом об опасностях и важности боевого задания.

Предвидел ли противник, что летом сорок второго ему придется испытать на себе удары наших подводных лодок? Да, предвидел. С одной стороны, после постановки сотен неконтактных мин в Невской губе, на фарватерах и рейдах Кронштадта, враг заявлял, что советский флот в Ленинграде и Кронштадте уничтожен, а его остатки заблокированы и выйти в море не могут. С другой — боясь нарушения морских коммуникаций, гитлеровцы с каждым днем усиливали противолодочную оборону в Финском заливе.

В этих условиях наши лодки пошли на прорыв противолодочной системы противника.

В тот июльский вечер сорок второго года П. Мельников, командир 311-й батареи форта Красная Горка, переживал больше, чем во время бомбового удара «юнкерсов». Ему поручалась важнейшая задача — обеспечить выход подводных лодок в море. Сейчас это кажется невероятным: прорыв начинался от Ленинградского порта. Конец первого этапа — восточный рейд острова Котлин. Второй этап — от Кронштадта к Лавенсаари — маршрут артиллерийского прикрытия.

Щ-303, эскортируемая малыми «охотниками», шла по узкому фарватеру, очищенному от мин. И сразу с северного берега вспышка залпа и всплески снарядов прямо по носу. Могучие орудия Красной Горки открыли ответный огонь, не давая врагу пристреляться по «щуке».

Несмотря на трудности и сложности, лодка все же прошла тогда через минные позиции врага. А через несколько дней, когда Щ-303 в надводном положении подзаряжала аккумуляторные батареи, балтийцев обнаружили «юнкерсы». Спасение — в быстрых действиях экипажа. Бомбы рвались все ближе. История Великой Отечественной войны так повествует о героизме Щ-303: «Лодка находилась под водой в среднем 23 часа в сутки... Противник подвергал ее ожесточенной бомбардировке, сбросив около 2,5 тыс. бомб. Фашистское радио несколько раз сообщало о потоплении Щ-303. Но, поврежденная, почти неспособная двигаться, лодка не сдавалась».

После ремонта в глубинах моря Щ-303 в ночь на 12 июля 1942 года потопила большой транспорт противника, а спустя восемь суток повредила другой транспорт, перевозивший оружие и боеприпасы. Осенью 1942 года политический отдел соединения в листовке, посвященной Щ-303, назвал новые победы, одержанные под командованием коммуниста И. В. Травкина: один транспорт был отправлен на дно, два транспорта и сторожевой корабль, хотя и остались на плаву, получили серьезные повреждения. Во всех случаях лодка действовала при сильном противодействии сторожевых кораблей.

Как известно, транспорт водоизмещением 10 тысяч тонн может взять на борт 5—6 тысяч тонн груза, перевезти за один рейс до 80 тяжелых или до 200 средних танков, 250 бронемашин или 2 тысячи солдат в полном боевом снаряжении. При потоплении танкера того же тоннажа противник терял 6 тысяч тонн горючего — заправка нескольких тысяч танков или одной тысячи бомбардировщиков. Вот ради чего шли на смертельный риск балтийские подводники.

В начале мая 1943 года Щ-303, ставшая под командованием капитана третьего ранга И. В. Травкина гвардейской, снова отправилась в крейсирование. Как и прежде, она форсировала все минные поля, но оказалась в противолодочной сети, преодолеть которую не удалось. Однако сам по себе выход из лабиринта противолодочных укреплений и возвращение домой на поврежденном корабле были также подвигом. «Только бы не намотало трос на винты,— думал командир,— тогда взрыва не миновать».

Одна мина все же взорвалась, но, к счастью, не на таком расстоянии, чтобы последствия стали трагическими. Противник же во второй раз поспешил объявить лодку Травкина потопленной.

Но что же произошло в октябре сорок четвертого в районе Данцигской бухты? Как позже стало известно, К-52, которой командовал Травкин, обнаружили сторожевые корабли. Погружение происходило столь молниеносно, что не успели перекрыть забортный клапан солярной цистерны. В результате вода, поступающая под большим давлением, разорвала цистерну, разрушила аккумуляторную систему и затопила четвертый отсек. На глубине 97 метров лодка легла на грунт, и экипаж начал бороться за ее живучесть. Смертельная опасность не сковала людей, не вызвала слабости. Распоряжения Травкина выполнялись безошибочно. В то же время каждый на своем посту проявлял инициативу. Отлично действовал командир электромеханической части М. Крастелев. А в самой горячей точке корабля — затопленном четвертом отсеке — работали секретарь партийной организации И. Середин, В. Клюкин, Г. Ерокин и С. Соколинский. В критический момент, будучи уже по горло в холодной воде, перемешанной с соляркой, они смогли заделать пробоину и отключить элементы аккумуляторов.

В часы, когда экипаж К-52 боролся за жизнь корабля, там, наверху, прослушивая море и сбрасывая на лодку глубинные бомбы, ходили взад-вперед сторожевые корабли противника. Акустик докладывал Травкину о каждом их маневре. Потом он услышал, что шумы начали стихать. А это значило, что вражеские корабли уходили. Уходили, чтобы снова сообщить об уничтожении советской подводной лодки. Так противник осенней ночью сорок четвертого года в третий раз похоронил Травкина и его экипаж.

Когда сторожевики ушли, подводники решили немедленно осушить четвертый отсек. Раньше об этом нельзя было и думать: при откачке соляровое пятно на поверхности точнее всего показало бы врагу место, куда надо бросать бомбы.

Как только всплыли в надводное положение, дали полный ход. Но в этот момент снова появились сторожевые корабли. Попытка уйти под воду неизбежно привела бы к новой глубинной бомбардировке. Поэтому решили на самом полном пробиваться к своим, тем более что мощные дизели позволяли в надводном положении развить скорость, достаточную, чтобы оторваться от преследования.

Лодка вернулась в Кронштадт и стала на ремонт. Но уже через полтора месяца экипаж покинул док.

В конце февраля сорок пятого года К-52 снова была на подступах к Данцигской бухте, памятной всему экипажу. И началась полоса подводной битвы, длившейся до победного мая. Субмарина действовала в контакте с воздушными разведчиками; именно от летчиков 25 февраля Травкин узнал о конвое противника, его численности и курсе. В центральном посту шла сосредоточенная работа — делались штурманские расчеты, расчеты на атаку, определялась тактика подхода. О том, как уходить, не говорили, это решал командир после торпедного удара

И вот уже Травкин приказал лечь на курс для перехвата. Если расчеты верны, ровно в полночь — бой. Намного темнее, чем сейчас, не будет. Раздумья командира прервал поднявшийся на мостик радист. Доложил: неподалеку от лодки слышны переговоры на ультракоротких волнах.

— Акустику внимательно прослушать горизонт,— приказал капитан.

Шум винтов подтвердился. А вскоре матрос Гусаров обнаружил транспорт и сторожевые корабли. Составные части победы на воде — бдительность в поиске, решительность, мастерство и расчет в атаке, умелая тактика отхода. Первая часть, благодаря действиям членов экипажа, была образцовой. Они не оставили без внимания даже обрывки радиоразговора противника, вовремя его обнаружили. Дальше сказал свое слово командир. Его решение, воплощенное в действиях рулевых и торпедистов, оказалось верным. Трехторпедный залп из носовых аппаратов произвели в надводном положении. Травкин и те, кто вместе с ним находился на мостике, через минуту после залпа увидели прямое попадание торпеды в транспорт и сразу же — взрыв на сторожевом корабле. Оба судна ушли под воду.

Преследование началось через четверть часа, но, меняя курс и глубину, Травкин увел лодку из опасной зоны.

Похожим на этот был удар 1 марта, нанесенный К-52 по другому транспорту, также охранявшемуся сторожевыми кораблями. Он был потоплен внезапной атакой с минимальной дистанции.

Благодаря высокой бдительности экипажа пришла победа и в конце суток 4 марта. В тот день в море, казалось, все было спокойно, молчал акустик. И, может, конвою противника удалось бы избежать потопления, если бы кто-то из команды транспорта не открыл дверь на палубу. Сигнальщик старший матрос Шведенко, на мгновение увидев освещенный изнутри квадрат двери, сразу же доложил вахтенному офицеру. Всмотревшись, офицер увидел еще один транспорт.

Лодка немедленно легла на боевой курс. Когда транспорт оказался в прицеле, Травкин произвел атаку. И на этот раз она была успешной.

8 марта около часу ночи лодка снова обнаружила силуэты вражеских кораблей: три тяжело груженных транспорта охранялись четырьмя сторожевыми кораблями. К-52, находясь в темной части горизонта, двигалась параллельно противнику. А вскоре зарево охватило море и небо. Прицельный залп Травкина был на редкость удачным.

В апреле К-52 потопила еще три транспорта. Общий итог потопленных судов только в феврале — апреле 1945 года — семь транспортов и один сторожевой корабль. Всего же за годы войны подводная лодка под командованием Травкина потопила 14 судов противника. 30 апреля 1945 года, буквально в те же часы, когда в Берлине над рейхстагом было водружено красное знамя, ставшее знаменем Победы, К-52 с гордо развевающимся флагом вернулась на свою базу.

После войны Иван Васильевич ряд лет продолжал службу. В 1958 году ушел в запас. Однако по-прежнему поддерживает связь с моряками, бывает на кораблях, передает свой боевой опыт молодежи.

...Волнуясь, набрал телефонный номер И. В. Травкина. Капитан первого ранга сам подошел к телефону. Мы говорили о Кронштадте, Ленинграде, о том, какими «аргументами» удалось Ивану Васильевичу опровергать в годы войны одно за другим германские сообщения о гибели его подводной лодки.

— Главный аргумент — мастерство и отвага экипажа,— убежденно сказал Иван Васильевич.— Иначе и быть не могло.

М. Львов

Из книги: Герои огненных лет. Очерки о москвичах — Героях Советского Союза. Вып. 4. М.: Московский рабочий, 1980.

Другие материалы