Твои герои, Ленинград

СТАРОСТИН
Василий Михайлович

Атакуют торпедные катера

Старостин Василий Михаилович. Родился в 1911 г. в селе Горки ныне Коломенского района Московской области. По национальности русский. Член КПСС с 1942 г. С 14 лет жил в Москве. Здесь окончил школу и профессионально-техническое училище. Работал на заводе «Красный пролетарий» токарем, затем техником. С первых дней Великой Отечественной войны — на фронте. В качестве командира отряда и дивизиона торпедных катеров участвовал во многих операциях на Балтийском море. Звания Героя Советского Союза удостоен 22 июля 1944 г. После войны жил в Ленинграде. В 1976 г. умер.

Есть заводы, само название которых звучит как пароль советской Родины. В их числе столичный станкостроительный «Красный пролетарий». Станки, выпускаемые здесь, помогали выполнять планы первых пятилеток. В цехах «Красного пролетария» и получил рабочую закалку выпускник фабрично-заводского училища Василий Старостин. Среднее образование по тем временам давало ему право занять командирскую должность. Но придя в цех, увидев искусных кадровых специалистов, он решил вначале поучиться практическому мастерству, категорически отказался принять должность техника.

Токаря Старостина скоро узнали и полюбили на заводе. Да и завод стал для Василия родным домом. Сюда его звал не только гудок, звало сердце. Он работал с большой охотой. Нравились детали, которые вытачивал. Даже стружка вызывала теплое чувство. Он быстро стал ударником социалистического труда. А после работы не спешил в общежитие — вместе с друзьями по цеху шел на стадион. Одним из первых сдал нормы ГТО, записался в стрелковый кружок Осоавиахима и на спартакиаде в День Красной Армии завоевал звание чемпиона цеха. Тогда еще Василий не мог знать, как пригодятся ему и физическая закалка, и снайперская подготовка.

Освоив в совершенстве производственный процесс, комсомолец Старостин вступил на заводе в должность техника. Наверное, так и продолжалась бы его рабочая жизнь. Но приспело время воинской службы, и осенью 1933 года Василий оказался на Черном море. Уже будучи на флоте, пошел учиться. Через два года, став лейтенантом, получил назначение на торпедные катера.

В 1940 году Старостина направили на Балтику, в Кронштадт. Новое назначение ко многому обязывало. Кронштадт — колыбель отечественного флота. Когда-то отсюда уходили русские корабли к Гангуту и Чесме, к Антарктиде и Камчатке. В семнадцатом году отсюда шли корабли на помощь революционному Питеру. Многие флотские большевики стали героями Октября и гражданской войны. Их славу предстояло продолжать молодым морякам, в том числе Василию Старостину. Когда началась Великая Отечественная война, Василий научился отлично взаимодействовать с авиацией, в совершенстве овладел мастерством поиска цели, торпедных атак.

В боевой биографии Старостина много славных страниц, много тяжелых боев. Но сорок первый год занимает особое место. Командуя подразделением торпедных катеров, он днем и ночью прорывался к коммуникациям противника, нанося ему существенный урон. Почти каждый поход был сопряжен со смертельным риском, требовал не только высокого мастерства, но и незаурядной храбрости.

Вспоминаю сентябрь сорок первого. Фашисты прорвались к Урицку, Стрельне, Петергофу. Невооруженным глазом видели они Кронштадт и, наверное, были убеждены, что он вот-вот падет. Но Кронштадт остался надежным стражем, щитом Ленинграда. Он не только защищался — он атаковал врага могучей артиллерией линейных кораблей и фортов, стремительными ударами торпедных катеров.

В сорок третьем вместе с Героем Советского Союза летчиком В. Ф. Голубевым в Кронштадте мне довелось побывать на заводе, где ремонтировались катера, и там познакомиться со Старостиным. У командира катерников был жесткий распорядок: занятия по тактике и работа на материальной части. Да, ремонт становился боевой задачей, и это понимали все экипажи. Старостин и его подчиненные трудились столько, сколько надо, чтобы катера всегда были в строю. И как только залив очищался от крепкого льда, Василий Михайлович под огнем вражеской артиллерии выводил их ночами, часто в штормовую погоду, минуя острова, на которых стояли вражеские орудия.

Много раз Старостину поручали охранять наши транспорты, направлявшиеся из Кронштадта на Лавенсаари или Гогланд проводить высадку разведчиков на острова, занятые противником, вести борьбу с неприятельскими подводными лодками.

Однажды на пути к Лавенсаари торпедные катера подверглись особенно ожесточенному обстрелу противника. Их обрабатывали с воздуха и вражеские бомбардировщики. Но катерники все же прорвались и выполнили боевую задачу.

Лавенсаари противник считал одной из важнейших целей. Балтийские корабли и истребители закрывали врагу вход в восточную часть Финского залива, наносили гитлеровцам ощутимые потери. Как ни старалась фашистская авиация, ей не удалось покончить с защитниками острова. Многое сделали катерники Старостина, чтобы остров оставался неприступным.

Оберегая Лавенсаари, отряд Старостина совершал дерзкие нападения на острова, занятые фашистами. На Балтике и сейчас не забыли, как под ураганным артиллерийским огнем его отряд высаживал десант на один из островов. Старостин руководил боем так, словно не было вокруг шквального огня из пулеметов и крупнокалиберных автоматов. Своими четкими приказами он обеспечил быстрый подход катеров к берегу именно в тех местах, которые наметил еще до операции; без потерь высадил бойцов и умело поддержал их всеми видами оружия, имевшимися на катерах. Операция эта тогда же получила высокую оценку. Командующий флотом В. Ф. Трибуц передал по радио: «Объявляю благодарность товарищу Старостину и его экипажам за образцово выполненное задание».

И еще бой. Он произошел в ночь на 30 мая 1944 года в Нарвском заливе. И в том бою особенно ярко проявились боевые качества Старостина.

Балтийцы обнаружили группу фашистских тральщиков, охраняемых сторожевыми кораблями. Противник численно в несколько раз превосходил силы отряда. Но Старостина заботил не этот факт: так бывало часто, особенно в первый период войны. Численное преимущество противника он стремился свести на нет или, во всяком случае, уменьшить за счет стремительного, дерзкого маневра. Наблюдая, как быстро и точно катера выполняют приказ, капитан третьего ранга Старостин ни на мгновение не сомневался в успехе. Внезапная атака оказалась безошибочной. Торпедные залпы были точны. Три фашистских тральщика почти одновременно пошли на дно.

Когда наступило время сокрушительных ударов советских войск по врагу, к решительным наступательным действиям перешел и Балтийский флот. Если в первые месяцы войны катерникам часто приходилось помогать минировать подходы к Кронштадту и другим районам, то теперь широкий размах приобрели тральные работы Балтийского флота. Попытки вести траление без охраны встретили сильное противодействие врага. При этом торпедные катера Старостина были направлены в самый опасный район, туда, где с боями прокладывался фарватер на запад.

Командир отряда быстро разобрался в обстановке и так распределил силы, что ни один тральщик не чувствовал себя изолированным. И когда противник, открыв огонь, пошел на сближение, надеясь, что тральщики прекратят работы, торпедные катера устремились в атаку. Дистанция быстро сокращалась. Уже были отчетливо видны лица комендоров противника. Расстреливая пулеметным огнем орудийную прислугу фашистских сторожевиков, катерники с минимальной дистанции выпускали торпеды.

В том бою катер, на котором шел Старостин, подвергся особенно интенсивному обстрелу. Но командир, как всегда, внешне оставался спокойным. Он руководил уверенно и четко. Его торпеда точно поразила цель. Меткие залпы произвели и другие экипажи. Несколько сторожевых кораблей противника было потоплено, некоторые — повреждены, остальные повернули к своей базе, но тут же их стремительно атаковала балтийская авиация.

Операции следовали одна за другой. Они требовали отдачи всех сил, духовных и физических. И Старостин, показывая пример как коммунист и командир, проявил недюжинную выносливость. За это он был благодарен спорту, которым продолжал заниматься вместе с личным составом. Особое внимание он уделял плаванию и гребле. И это не раз спасало жизнь катерникам.

Василий Михайлович по опыту войны знал, что без опасностей и потерь не обходится ни один бой. Но он считал, что закаленный, по-спортивному тренированный воин чувствует себя неизмеримо увереннее даже тогда, когда снарядом разбит катер, когда приходится держаться на холодных волнах или грести на обломках потопленного врагом корабля. Сколько тому было примеров на Балтике! Многие удивлялись, когда в 1944 году, в короткие часы затишья, Старостин провел спартакиаду, в которой участвовал весь личный состав — от юнги до командира.

— Устали, хлопцы? — спрашивал Старостин моряков после спартакиады.

— Устали, но не так, как в бою,— отвечали матросы.— Эта усталость веселая, дает новые силы.

И действительно, когда начались бои по прорыву обороны противника на Карельском перешейке, многих удивила свежесть экипажей отряда. Сам командир, жилистый, похожий на легкоатлета, показывал пример бодрости. Обеспечивая проводку наших десантных средств, подразделение Старостина не пропустило к судам, на которых находились пехотинцы, ни одного вражеского корабля. Крепче брони оказались воинский дух балтийских катерников, их физическая закалка. Сутками личный состав был в напряжении, но Старостин не сомневался, что никто не отступит, не дрогнет в минуту опасности. А катерники верили своему командиру, который так строил каждый бой, чтобы добиться успеха малой кровью.

Прекрасную тактическую подготовку проявил Старостин в Выборгской операции. Катерники уже израсходовали торпеды и большую часть боекомплектов, когда на наши коммуникации попытался прорваться фашистский сторожевой корабль. Старостин пошел в атаку. Он так построил маневр, что отторгнутый из опасной для наших судов зоны сторожевик, боясь торпедного залпа, стал уходить в сторону, свободную от наших кораблей. В этом ему «содействовали» балтийцы: усиливая давление, они не препятствовали отходу. Фашистский сторожевик был подведен к минному полю, взорвался и затонул.

Многочисленные подвиги капитана третьего ранга Василия Михайловича Старостина в июле 1944 года были отмечены высшей степенью отличия — званием Героя Советского Союза. Все его подчиненные получили ордена.

Когда началось освобождение Прибалтики, катерники вновь были впереди. По еще не очищенным от мин водам Балтийского моря вел Старостин за собой испытанных, верных товарищей. Не раз они врывались в акватории Таллина, Палдиски, Даго и Эзеля, Клайпеды, Фриш-Нерунга, Кольберга — в базы противника на Балтийском море. Часто катера подвергались атакам «юнкерсов», «мессершмиттов» и «фокке-вульфов». Но, во-первых, теперь на поддержку торпедным катерам немедленно приходили «лавочкины» и «Яковлевы», а во-вторых, все это — и адскую штурмовку, и бомбежку — отряд уже испытал.

Молодым матросам, впервые вставшим на боевые посты, Старостин рассказывал о том, как воевали их старшие товарищи. Вспоминал о случае, происшедшем в Усть-Луге, когда 52 «юнкерса» один за другим обрушивали на катера бомбы, стремясь уничтожить отряд. Они круто пикировали, чтобы поточнее нанести удар. В сплошном грохоте Старостин, отдавая распоряжения, не слышал своего голоса. Но его понимали и вели такой интенсивный огонь, что стволы пулеметов раскалялись. Один из катеров загорелся. Палуба, рубка пылали. Можно ли спасти катер? Да и стоило ли об этом заботиться, когда на волосок от гибели был весь экипаж? А моряки думали именно о спасении катера. Парторг отряда старший лейтенант Дружинин и несколько матросов под огнем развернули брезент и накрыли им рубку. Пламя удалось укротить. А в то время, когда спасали корабль от огня, пулеметчики продолжали отстреливаться. Когда же бомбардировщики ушли, Старостин обошел все катера и каждому матросу говорил только одно слово: «Спасибо».

Тяжело воспринимал Старостин потери. На его глазах погиб в бою экипаж лейтенанта Панкова. Подорвался на мине катер старшего лейтенанта Кривошеина. Но однажды и сам Старостин едва не погиб. Во время атаки головной катер, на котором находился Василий Михайлович, ближе других подошел к противнику. Выпущенная с катера торпеда попала точно в цель. Однако и судно пострадало. В его борт угодил снаряд, и вода хлынула внутрь. Откачать ее не удавалось: пробоина оказалась слишком большой. Заделать ее не смогли. Вода подбиралась все выше. Уже мотористы, от которых зависел ход катера, работали по пояс в воде. Старостин мысленно прикинул: больше 10—15 минут судно не продержится на плаву. И его не спасти, и люди погибнут. Но тут на помощь пришла память: ведь видел он перед боем песчаный островок. Вот где спасение!

— Полный вперед! — скомандовал Старостин.

И как ни удивителен был этот приказ командира тонущего катера, его немедленно исполнили. До базы оставалось совсем немного, когда рулевой по приказу командира выполнил резкий маневр влево. Катер прошелся по песчаному дну и на малых оборотах выскочил из воды.

...Ранним майским утром в эфире прозвучала весть о том, что гитлеровская Германия капитулировала. Можно было считать войну закончившейся. Орденоносное соединение торпедных катеров, как и летчики, и подводники, и экипажи надводных кораблей и береговой обороны, встретило 9 мая салютом из личного оружия. Но мир для катерников еще не наступил. Несмотря на полную и безоговорочную капитуляцию, гитлеровцы начали интенсивную транспортировку своих войск морем в сторону датского острова Борнхольм.

Не пришлось катерникам отмечать праздник. Они несли вахту и днем и в сумерки. А 10 мая Старостину довелось доставить на Борнхольм 600 наших пехотинцев. Здесь, на этом острове, была пленена большая группировка фашистских войск. Здесь и закончил войну командир дивизиона торпедных катеров капитан третьего ранга Герой Советского Союза Василий Михайлович Старостин.

В 1947 году мне, специальному корреспонденту газеты «Красный флот», поручили встретиться со Старостиным, выдвинутым трудящимися Кронштадта кандидатом в депутаты Верховного Совета РСФСР. Мы вспомнили огненные годы войны, и Василий Михайлович тепло говорил о друзьях, с которыми ходил на опасные задания. А многие боевые товарищи еще служили на флоте. И когда в Кронштадтском матросском клубе состоялась предвыборная встреча, Старостина горячо приветствовали моряки с наградами, полученными за одни с командиром славные боевые дела.

Через несколько лет болезнь заставила Василия Михайловича уйти в отставку. Но когда речь заходила о военно-патриотической работе, о воспитании подрастающего поколения, он всегда на передовой идеологического фронта. Часто встречался с молодежью. Когда-то в бою Старостин приказывал экипажам:

— Делай, как я!

Это значило, что надо следовать маневру командира.

Сейчас юные досаафовцы-стрелки, строители моделей кораблей, водномоторники следуют примеру своего наставника: вся жизнь Василия Старостина призывает их на славные дела во имя Родины.

М. Львов

Из книги: Герои огненных лет. Очерки о москвичах — Героях Советского Союза. Вып. 4. М.: Московский рабочий, 1980.

Другие материалы