Твои герои, Ленинград

РЕНЗАЕВ
Алексей Иванович

Гвардейский стиль

Рензаев Алексея Иванович. Родился в 1912 г. в селе Голодовка ныне Земетчинского района Пензенской области. Русский. Член КПСС с 1938 г. С 1930 г. жил, учился и работал в Москве. В 1937 г. окончил курсы летчиков-наблюдателей при Ейском училище морских летчиков, служил в авиачастях Краснознаменного Балтийского флота. Участник советско-финляндской войны. На фронтах Великой Отечественной с 22 июня 1941 г. Совершил свыше 300 боевых вылетов. 19 марта 1945 г. при торпедировании вражеского транспорта погиб. Звания Героя Советского Союза удостоен 6 марта 1945 г.

Израненный торпедоносец, пробитый осколками зенитных снарядов, совершил посадку. Летчик Меркулов доложил о потоплении транспорта противника водоизмещением примерно 5 тысяч тонн.

— Где это произошло? — спросил командир полка И. Борзов.

— Вот тут,— показал на карте штурман Рензаев.

— Противодействие сильное?

— Когда отходили от цели, досталось.

— Куда держал путь конвой?

— Можно предполагать, к Лиепае,— ответил штурман.— Там еще девять вымпелов...

Пока шел негромкий разговор, проявили фотопленку. Потопленный корабль был снят трижды: сначала в окружении сторожевых кораблей, затем когда его корма скрылась под водой и, наконец, в тот момент, когда на виду остались лишь палубные надстройки.

Борзов, посмотрев фотоснимки, пожал авиаторам руки, поблагодарил:

— Хорошая работа!

Меркулов улыбнулся. А у Рензаева даже складка на переносице не расправилась. При первом знакомстве он вообще казался человеком мрачным. Впрочем, бывали дни, когда Алексей Иванович как-то светлел, в глазах и грусть и радость: пришло письмо из дома...

Помню его именно таким.

Мы коротали время перед вылетом. О чем-то негромко разговаривали Меркулов, Рензаев, Советский, Иванов, Пресняков, Победкин. Борзов и Бунимович играли в шахматы. Пришел почтальон, и сразу все изменилось. Получившие письма торопливо вскрывали треугольники, а обделенные почтальоном старались всячески скрыть свое огорчение.

И именно в этот момент поступил приказ — к самолетам. Рензаев, как всегда, сосредоточен. Мысленно он уже там, в крейсерском полете. Шагает динамично, уверенно. Мы с младшим лейтенантом Быковым, стрелком-радистом, едва успеваем за штурманом.

«В ночь на 9 августа самолет-торпедоносец Краснознаменного Балтийского флота (летчик — капитан Меркулов) торпедировал и потопил в Финском заливе транспорт противника водоизмещением 8000 тонн»,— говорилось в очередной оперативной сводке Советского информбюро.

Это о нас. Тот бой запомнился во всех подробностях. Торпедоносец приближался к вражескому конвою под ожесточенным огнем. Близко разорвавшимся снарядом чуть не оглушило экипаж. Огневые трассы, казалось, прошивали самолет, но он продолжал лететь по курсу, пока Рензаев не сбросил торпеду. Послышался гул взрыва. Транспорт получил пробоину. Какое-то время он еще держался на плаву, а затем повалился на правый борт и скрылся в волнах...

Командир полка, отнюдь не баловавший летчиков высокими оценками, сказал тогда о Меркулове и Рензаеве: «Этот экипаж — образец гвардейского стиля».

Через день на командном пункте в ожидании приказа на вылет я спросил Ивана Ивановича, что он имел в виду под такой оценкой? В ответ командир рассказал об одном случае. На одном из партийных собраний коммунисты обсуждали итоги боевой работы за месяц. В числе отличившихся были названы Меркулов и Рензаев. И вот слово взял Рензаев. Он в пух и прах раскритиковал свою успешную атаку. Экипаж, мол, не только не использовал всех возможностей для скрытого подхода к цели, но и подставил себя под огонь зениток. Все ждали, как воспримет это выступление штурмана Меркулов, но тот, вздохнув, лишь пробасил:

— Прав штурман. Только моей вины здесь больше...

— За успехами видеть и недостатки. Это и есть настоящий гвардейский стиль,— заключил Борзов.

Участвовать в морских операциях Рензаев начал раньше, чем Меркулов,— первые два года войны они сражались в разных полках. Совместный боевой успех пришел к ним лишь осенью сорок третьего года в Финском заливе.

— Командир, видишь конвой? — спросил Рензаев по переговорному устройству.

Меркулов пересчитал: восемь вымпелов. Четыре транспорта, четыре корабля охранения. Движения пилота стали резкими. Видимо, он сильно волновался.

— Спокойнее, командир, спокойнее,— услышал Меркулов голос Рензаева.

Для штурмана это был очередной полет. Он уже участвовал во многих схватках, потопил не одно вражеское судно. Меркулов же впервые попал в такое трудное положение, старался точно выполнять все довороты на боевом курсе. Транспорт, атакованный торпедоносцем, хотя и был не очень-то крупного водоизмещения, но охранялся весьма старательно: стена артиллерийского огня встала на пути гвардейцев. Но они все же прорвались, и Рензаев точно послал торпеду. Судно было потоплено. Меркулов еще долго не мог успокоиться.

— Волновались? — спросил Борзов.

— Из рубашки воду выжимать можно,— ответил летчик.— Спасибо штурману! Помог вовремя.

«Наша низовая партийная ячейка»,— не раз говорил он о своем экипаже. Летчик Василий Меркулов, штурман Алексей Рензаев и стрелок-радист Александр Грибовский — все коммунисты, и все трое показывали в боях пример бесстрашия.

Глубокой осенью 1944 года Рензаев точно рассчитанным ударом отправил на дно транспорт водоизмещением 5 тысяч тонн. Тогда же в непогоду (шел снег с дождем) экипаж потопил еще одно судно водоизмещением 4 тысячи тонн.

Алексея Ивановича всегда отличало исключительное трудолюбие. Он стойко выдерживал самые сильные напряжения, был полон сил. В воздухе умело строил весь полет, завершая его точной, неотразимой атакой.

Сызмальства ему жилось нелегко. Хотя и занимался хлеборобством, хлеба не хватало. Недаром пензенское село, в котором он родился, называлось Голодовка. И как тут не вспомнить некрасовские Неелово, Горелово, Неурожайка! В блокадном Ленинграде, делясь ломтиком хлеба с детьми, штурман иной раз говорил смущенному мальчишке:

— Бери, бери, а я привычный — из Голодовки...

В четырнадцать лет Алексей Рензаев в поисках лучшей жизни начал колесить по стране. В Воронеже на заводе был чернорабочим. Потом подался в Самарканд, где, по слухам, тепло и на хлеб заработать можно. Там пристрастился к «форд-зону», стал трактористом. А в Москву в тридцатом году его позвала мечта стать летчиком. Авиационные курсы, которые закончил в 1932 году, несколько приблизили к цели: он приобрел специальность механика и после призыва в ряды армии служил в одной из авиачастей. Затем закончил военно-теоретическую школу летчиков и курсы летчиков-наблюдателей при Ейском авиаучилище. Служил на Балтике летчиком-наблюдателем, начальником парашютно-десантной службы эскадрильи.

Боевую закалку Алексей Иванович Рензаев получил во время войны с белофиннами. С первого дня Великой Отечественной — в действующей армии. Полторы сотни бомбовых ударов по живой силе и технике врага, штурмовки в районе озера Самро, населенных пунктов Мга, Сенявино. В январе 1943 года, участвуя в прорыве блокады Ленинграда, он взорвал склад с боеприпасами. В те же дни разбомбил несколько железнодорожных эшелонов на станциях Тосно и Любань. Десятки вылетов на постановку мин в Финском заливе. Как говорил командир полка И. И. Борзов, авиатор, действующий лишь днем и в простых условиях, еще не авиатор; надо умело выполнять задания и в сложных условиях днем и ночью. Рензаев проявил себя именно таким авиатором: из 300 боевых вылетов 238 он совершил ночью.

...Это произошло 19 марта 1945 года. Полк вел бои в Померанской бухте. Рензаев и Меркулов в тот день должны были отдыхать, но они настояли на боевом вылете. Новый комполка В. М. Кузнецов, к которому они обратились, вначале колебался, но затем все же разрешил вылет. И вот командирский торпедоносец и машины Массальцева, Подъячева, Головчанского оторвались от взлетной полосы аэродрома. Оперативный дежурный сделал запись: 14 часов 42 минуты. Через час с четвертью по радио послышался меркуловский басок:

— Внимание, слева по курсу дымы. Идем на сближение.

Шесть крупных транспортов. Охранение — двенадцать сторожевых кораблей. Никогда еще я не видел такого скопления вражеских судов. На каждом из кораблей — зенитные орудия и крупнокалиберные скорострельные пулеметы. Во все глаза следим за ведущим. И вот Меркулов снова басит:

— Массальцев бьет по головному сторожевому кораблю. Головчанский и Подъячев — по головному транспорту. В атаку!

Подъячев, как и Меркулов, с торпедой. А Массальцев и Головчанский — с бомбами. Значит, атаковать надо на бреющем, с высоты мачт. Под ожесточенным артогнем приближаемся к цели. Водяные столбы возникают перед моторами.

Бомбы Массальцева взорвали сторожевой корабль. Головчанский в паре с Подъячевым, почти касаясь воды, приближаются к точке сброса. Море словно бы встает на дыбы. Головчанский «перемахивает» через транспорт, слышатся взрывы бомб и еще более мощный взрыв торпеды. Страшно смотреть на обнажившиеся внутренности тонущего судна...

Можно представить радостное настроение Меркулова и Рензаева: ведомые отработали отлично! Рензаев проложил курс к самому большому транспорту водоизмещением примерно 10 тысяч тонн. Рассчитывал атаку в огне с дерзким хладнокровием. И вдруг взволнованный голос Головчанского:

— Командир горит!

Снаряды пробили фюзеляж самолета комэска. За левым мотором тянулась полоса черного дыма, виднелось пламя, выбивавшееся из-под капота. Срывающимся голосом Головчанский передал в эфир о беде. Теперь все, что происходило в воздухе, было связано с Меркуловым и Рензаевым. Пробоины в своем самолете забыты.

А командирский торпедоносец летел, не сворачивая с курса. Уже не больше 800 метров до транспорта, пора бросать торпеду. И она, выскочив из бушующего костра, в который превратился самолет комэска, пошла к транспорту. Теперь надо скорее выходить из опасной зоны. Но самолет, снижаясь, продолжает идти по прямой. Перебито управление? Или у раненого летчика нет сил? Экипаж сделал все как надо: Рензаев рассчитал атаку, Меркулов не свернул с курса, когда снаряды зажгли торпедоносец. Все, как в гвардейской клятве: «Умереть, но победить!»

Взрыв торпеды, тонущее фашистское судно. Головчанский надорванным голосом доложил по радио, что горящий командирский торпедоносец таранил вражеское судно. Широта 55 градусов, долгота 15 градусов 45 минут. Тут погибли летчик В. А. Меркулов, штурман А. И. Рензаев, стрелок-радист А. П. Грибовский, воздушный стрелок В. С. Растяпин. Но это не только точка их гибели. Это место подвига!

М. Львов

Из книги: Герои огненных лет. Очерки о москвичах — Героях Советского Союза. Вып. 7. М.: Московский рабочий, 1984.

Другие материалы