Твои герои, Ленинград

ПРЕСНЯКОВ
Александр Васильевич

Морской волк

Пресняков Александр Васильевич. Родился в 1919 г. в селе Лопатине Скопинского района Рязанской области. По национальности русский. Член КПСС с 1942 г. Жил в Москве. Здесь окончил неполную среднюю школу, а затем фабрично-заводское училище при ЦАГИ. Трудовую деятельность начал мотористом на заводе. С отличием окончил школу летчиков. Служил на Балтике. С первого дня Великой Отечественной войны — на фронте. Совершил 300 боевых вылетов, уничтожил 11 фашистских судов — транспортов, кораблей охранения, подводных лодок. Звания Героя Советского Союза удостоен 22 июня 1944 г. В настоящее время генерал-майор, продолжает службу в Вооруженных Силах.

Морским волком уважительно называли Александра Преснякова на Балтике. А было летчику в том сорок первом лишь 22 года. На фронте он с первого дня войны, дрался с врагом смело и отважно. Уже 23 июня 1941 года на своем стареньком МБР-2 проштурмовал с бреющего полета и нанес большой урон колонне фашистов, наступавших на Либаву. Через день пулеметным огнем оказал помощь подразделению моряков, которых пытались окружить гитлеровцы. А вскоре со своим звеном разгромил штаб противника. Позднее Пресняков отличился на Волховском фронте. Он был в числе добровольцев, вызвавшихся штурмовать фашистов с самой малой высоты. После одного из таких полетов на разбитой снарядами «летающей лодке» совершил посадку на лес, спас жизнь экипажу.

Генерал И. И. Федюнинский объявил тогда благодарность летчику. Преснякова представили к награде — ордену Красного Знамени.

«Легенды имеют одно свойство — их не замечаешь, когда они творятся»,— сказал как-то Михаил Светлов. И действительно, тогда, в сорок первом, подвиги Преснякова называли просто боевыми вылетами, и он сам так к ним относился; а через десятилетия о них думаешь, как о легенде.

В марте 1942 года Пресняков получил назначение в 1-й гвардейский полк ВВС Балтийского флота. В том же месяце освоил новый самолет-торпедоносец и начал воевать так, будто уже годы летал на нем.

Вдали от берегов, в море, он действовал так же уверенно, как и над сушей, сразу выдвинулся в число мастеров бомботорпедных ударов. Весной и летом его самолет неоднократно появлялся над Таллином, Выборгом, железнодорожными узлами и аэродромами Гатчины, Сиверской, Луги. Дерзкими, внезапными атаками летчик наносил врагу серьезный урон в боевой технике.

Памятен удар по аэродрому Сиверская 11 июня 1942 года. Отсюда не раз стартовали на Ленинград гитлеровские бомбардировщики. Аэродром тщательно охранялся зенитными батареями и «мессершмиттами». Но Пресняков искусно преодолел все огневые и истребительные заслоны и обрушил бомбы на стоянки боевых машин, уничтожив пять бомбардировщиков «Юнкерс-88».

Морская авиация призвана выполнять задачи в интересах флота, взаимодействовать с кораблями. Примером такого взаимодействия явилась операция, проведенная 1-м авиаполком в августе 1942 года у острова Соммерс в Финском заливе. Авиаторам была поставлена задача: поддержать наших моряков в бою с канонерскими лодками и транспортами противника. На подходе к району боя самолет Преснякова атаковали фашистские истребители. Стрелку Лукашеву удалось уничтожить один истребитель врага. Но в это время огнем с другого вражеского самолета были ранены и Лукашев, и стрелок-радист Бабушкин. Задняя полусфера оказалась открытой, чем противник не замедлил воспользоваться. Два бензобака прошили пулеметные очереди, был поврежден мотор. Обстоятельства складывались так, что выполнить приказ казалось невозможным. Но Пресняков все же обрушил бомбы на ближайший корабль, повредил его. И только после этого, используя облачность, на одном моторе преодолел расстояние от острова до своего аэродрома. В тот же день, не отдохнув, вылетел к острову на другой машине и потопил канонерскую лодку. Это была первая победа гвардейца на море!

Однако в сорок втором морскому летчику приходилось больше воевать не в открытом море, а в районе военно-морских баз противника, атаковывать его крупные военно-промышленные центры, железнодорожные узлы, аэродромы. Правда, в перерыве между «сухопутными» рейдами Пресняков успел серьезно повредить транспорт водоизмещением 5 тысяч тонн, но настоящие бои на просторах Балтики начались для него в конце лета сорок третьего года.

Пресняков по праву считался одним из лучших мастеров торпедного удара, и не случайно командир полка Иван Иванович Борзов говорил молодым летчикам:

— Учитесь воевать у Преснякова!

В полку трудно было кого-нибудь удивить летным мастерством. Замечательным летным почерком обладал сам командир — И. И. Борзов. Однажды, показывая, как следует обороняться от истребителя, он на торпедоносце «дрался» над аэродромом с «Яковлевым», который пилотировал опытный летчик-истребитель. 30 минут предельных перегрузок, каскад фигур высшего пилотажа — и истребителю так и не удалось зайти в хвост командирской машине. Этот урок запомнился многим. Тем более заслуживал внимания совет командира полка: учиться воевать у Преснякова.

Как-то полк получил новые самолеты. Перегонялись они к Ленинграду ночью. Когда торпедоносцы подходили к аэродрому, луч прожектора едва пробивался сквозь туман. Даже командир эскадрильи ушел на второй круг. А Пресняков с первого захода посадил машину. В этой посадке точный расчет, хладнокровие, уверенность — качества, которые помогают побеждать в любых условиях.

Никогда не забудут гвардейцы и полет 21 августа 1944 года. Звено, возглавляемое Пресняковым, получило задание атаковать караван судов противника. В общем-то обычное задание. Еще на КП авиаторы условились, как обеспечить скрытность полета. Но на участке выхода к морю машины оказались под сильным артиллерийским обстрелом противника. Пришлось уйти в облака. Ветер оказался сильнее, чем определили, и, когда самолет снизился, штурман Николай Иванов ахнул от удивления:

— На Мемель выскочили!

С точки зрения навигации ошибка малая, район именно тот, который нужен, немного бы только мористее. Но выскочить на малой высоте под жерла десятков зенитных батарей противника — хуже некуда.

И вот торпедоносец — над крышами просыпающегося города. Но в него не стреляют. Экипаж волнуется, хотя ни одна трасса не прочертила пунктиром воздух. Может быть, батареи ведут самолеты, выцеливают, чтобы нанести безошибочный удар? А может, другое? Неожиданность? А почему бы и нет? В самом деле, как мог противник предположить, что советские самолеты появятся со стороны его военно-морской базы, где и муха не должна пролететь? Тем более, что видимость под облаками отличная. Ведь не зря вокруг Мемеля днем и ночью бодрствуют посты наблюдения. И если все именно так и обстоит, значит, незачем, приковывая к себе внимание, набирать высоту. Полет следует продолжать над островерхими крышами, постепенно доворачивая самолеты к порту, к рейду.

Потом на командном пункте экипажи докладывали Борзову целый час и еще целый час отвечали на вопросы — настолько поучительным и на этот раз счастливым оказалось небольшое отклонение от намеченного маршрута. Но в воздухе экипажи, особенно ведущий, чтобы разобраться в обстановке и принять решение, располагали лишь несколькими секундами.

Пресняков посмотрел вниз. На шоссе у закрытого железнодорожного шлагбаума стояла колонна автомашин и мотоциклов. Сотни гитлеровцев, задрав головы, глядели на самолеты, ничего не предпринимая. Иванов уже потом, на земле, утверждал, что он видел лица врагов, особенно не понравился один, с красным носом. Шутка шуткой, но Пресняков вел самолет в нескольких метрах от дымовых труб, и лица вражеских солдат и офицеров действительно были хорошо видны.

Да, поволновались и Пресняков, и Иванов, и Сергей Скляренко, и экипажи Алексея Скрябина и Николая Филимонова.

Но город позади. Прямо по курсу большое портовое хозяйство, склады, автомашины, краны на причальных стенках. А что впереди? Очертания смазаны дымкой.

— Штурман, что там?

— Это же лодка! — еще не веря удаче, крикнул Иванов. — Подводная лодка...

Спина штурмана сразу стала влажной. Не от страха, конечно, а потому, что встретить подводную лодку, да еще такую крупную, лениво идущую к базе, довольно редкостная удача.

Пресняков передал в эфир ведомым:

— Атакую подводную лодку.

Но как только его торпедоносец приблизился к субмарине, по нему открыли огонь транспорт и сторожевой корабль. Филимонов, чтобы помочь ведущему, взмыл вверх, затем, медленно снижаясь, стал поливать огнем палубу и надстройки сторожевика. Противник перенес огонь на Филимонова. А Пресняков тем временем вышел на боевой курс.

— Бросил! — выдохнул Иванов и тут же приказал стрелку-радисту Скляренко: — Фотографируй.

Стремительно и круто развернув самолет, Пресняков попытался отыскать только что атакованную лодку: попал или нет?

— Взрыв! — хором прокричали Иванов, Скляренко и воздушный стрелок Лепехин.

Пресняков и сам заметил пламя, черный дым от вспыхнувшей солярки и вздыбленную корму подводной лодки. Все, конец ей!

Но бой еще не окончен. И командир звена внимательно следил за действиями ведомых. Неожиданно появившаяся вторая субмарина начала спешно погружаться. И в этот момент две пятисотки Алексея Скрябина, рикошетируя, устремились вниз... Лодка исчезла в пучине.

Уничтожена ли она? Скрябин не знал. И никто этого не знал.

...Командир полка не скрывал, что доволен. Он долго рассматривал фотографии, расспрашивал об атаке, о том, как отходили от цели. Необходимо, чтобы все летчики знали, как надо действовать в такой обстановке. Ведь уже через несколько часов в небо снова уйдут торпедоносцы.

Невозможно рассказать обо всех боевых вылетах Преснякова и Иванова. Однако нельзя умолчать еще об одном рейде, в июле 1944 года. Задача была предельно простая: скрытно выйти в юго-западную часть Балтики, найти и уничтожить цель на дальних коммуникациях противника.

— Учтите, что возможно очень сильное противодействие,— напомнил Борзов.— Почти наверняка встретитесь с истребителями.

Александру Преснякову и Николаю Иванову уже не раз приходилось вылетать в дальние районы Балтики. Была у них и практика встреч с «мессершмиттами». Поэтому предупреждение командира они восприняли спокойно.

И вот торпедоносец поднялся в ночную темь, отправился на долгие часы в полет над морскими просторами. Сжав штурвал, Пресняков внимательно следил за приборами. Полет в сплошной облачности, да еще в дождь, требует от летчика не только мастерства, но и крепкой воли: иной раз кажется, будто машина летит с креном. Но верить надо только приборам, хотя это и трудно. Машину бросало, она то взмывала вверх, то срывалась вниз. Правая рука от непрерывных усилий онемела. С нетерпением Пресняков ждал, когда наконец станет хоть немного светлее.

— Через пятнадцать минут Осмуссар,— сказал Иванов.— Уточним наше место.

Пресняков пробил облачность с небольшим углом снижения. По сигналу Иванова в расчетной точке он сделал разворот на юг. Вскоре облачность и дымка кончились. Теперь небо чистое, видимость вполне терпимая.

— Подходим к району поиска,— уверенно доложил штурман.

— Понял. Усилить наблюдение за водной поверхностью.

Летчикам было известно, что в последнее время противник все чаще держит конвои своих судов близ береговой черты, имея наготове «мессершмитты» и «фокке-вульфы». Видимо, крепко достается от балтийских летчиков. Атаковать суда близ берегов труднее. К тому же надо помнить о глубинах: если мелко, торпеда пропадет зря, застрянет в иле. Но здесь — это знает экипаж — глубины достаточные. Галсируя с юга на север и с севера на юг, экипаж вел поиск все дальше и дальше от своей базы. Шел шестой час полета, когда штурман Иванов передал:

— Слева на западе что-то темное.

— Посмотрим,— спокойно ответил Пресняков.

Набрав высоту, летчик стал внимательно вглядываться в дымку. Конечно, это вражеские суда. Нужно только уточнить их тип, количество, курс и скорость, найти уязвимое место в походном ордере и проверить, нет ли в воздухе истребительного прикрытия.

— Отхожу мористее,— передал Пресняков экипажу.— К кораблям подойдем со стороны Швеции. Посмотрим, есть ли над ними истребители, определим данные для атаки. Если удастся — ударим с ходу.

Торпедоносец развернулся и на бреющем полете начал удаляться от конвоя. Заметив облака, Пресняков подумал, что неплохо бы использовать их. Он снова сманеврировал и на высоте 500 метров, укрывшись за облаком, повел самолет на сближение с противником. С каждой минутой силуэты судов становились все резче, рельефнее.

Вскоре уточнили все данные: три транспорта. Один водоизмещением примерно 7 тысяч тонн, два других поменьше. Охранение состояло из пяти больших морских охотников и трех сторожевых катеров. Истребителей пока не было видно.

Пресняков решил проскочить к облаку, выделявшемуся своими размерами, и, прикрываясь им, определить наиболее выгодное направление для атаки. С западной стороны «мессершмитты» пока не показывались. Но опыт подсказывал: нельзя торопиться с выводами. И именно в этот момент за ближайшим облаком что-то мелькнуло. «Может быть, тень? Проверим»,— решил Пресняков.

Выйдя из-за облака, гвардейцы совсем рядом увидели в развороте пару «мессершмиттов». А видели ли гитлеровцы торпедоносец?

Мгновенно пришло дерзкое решение.

— Как только «мессеры» возьмут курс на конвой, мы, укрываясь облаками, последуем за ними, попытаемся незаметно подобраться к транспортам,— сказал экипажу Пресняков.— Из-за шума моторов «мессеров» с кораблей нас не услышат.

Все произошло так, как и предвидели летчики: «мессеры» развернулись и пошли к конвою; следом за ними летел торпедоносец.

— Будем торпедировать большой транспорт,— приказал Пресняков.

Когда до конвоя осталось километра четыре, Пресняков повел торпедоносец на максимальной скорости. Он летел над самой водой.

— Корабль охранения закрывает транспорт,— предупредил штурман.

— Вижу,— ответил командир.— Отверну влево. Будем атаковать с носовых курсовых углов...

Сделав маневр, Пресняков вывел торпедоносец на боевой курс. Высота полета 40—45 метров. Фашистские комендоры молчали, «мессершмитты» продолжали сближаться с конвоем. «Прозевали они нас»,— только и успел подумать Пресняков, как со всех судов открыли огонь. В правом крыле сразу же появились две пробоины. Пулеметные очереди застучали по фюзеляжу. Пули пробили плексиглас фонаря кабины летчика, и очертания вражеских кораблей сразу помутились. В иной обстановке Пресняков мог бы сманеврировать и уйти от огня. Но сейчас нельзя изменить скорость. Торпедоносец — на боевом курсе.

— Командир, «мессеры» рвутся к нам,— доложил штурман.

— Вижу! Следи за ними.

Два снаряда разорвались почти одновременно перед кабиной. Мимо летчика промелькнули куски металла — это сорвалось разбитое осколком снаряда покрытие левого мотора.

— Глаза,— раздался голос Иванова,— кровь заливает глаза.

— Потерпи. Выхожу в атаку.

Когда до кораблей оставалось метров четыреста, Пресняков сообщил:

— Бросил!

Маневрируя, торпедоносец на максимальной скорости начал удаляться из опасной зоны. Но испытание не кончилось. Стрелок-радист Скляренко продолжал отбивать атаки вражеских истребителей. Один из них зашел слева сверху, другой — справа сверху. Видя, что от противника не отвязаться, Пресняков передал стрелку-радисту:

— Левого беру на себя, бей по заднему!

Развернув торпедоносец, Пресняков пошел в лоб «мессершмитту». И почти одновременно ударил из всех огневых точек. Истребитель метнулся вверх и исчез.

Вскоре торпедоносец вошел в зону тумана. Туман — явление опасное. Но сейчас летчик пожалел, что он недостаточно плотный.

Опять застучали пулеметные очереди стрелка-радиста. А через секунду-другую, как-то неестественно покачиваясь, перед моторами мелькнул «мессершмитт». Пресняков открыл огонь, и истребитель с крестами на консолях опять растаял в тумане. Пресняков ринулся вслед. Но теперь не то что противника — консолей своего самолета летчик не видел. Вдруг что-то темное со скрежетом ударило по кабине. Потом снова удар, но слабее. Посыпались куски плексигласа. Летчик задыхался от ворвавшегося в кабину воздуха и от острой боли: по глазам словно бритвой провели. Александр резко потянул к себе штурвал, самолет вырвался из тумана. Но летчик не мог открыть глаза. Кровь заливала лицо.

— Командир, входим в туман! Надо набрать высоту,— предупредил стрелок-радист.— Еще немного. Стоп! А теперь чуть от себя. Вот так, хорошо!

— Скляренко, где истребители?

— Истребителей нет. Одного мы, наверное, прихватили, второй вернулся к конвою. Как у вас с глазами?

— Как будто вижу... но режет.

Пресняков с удивлением осмотрел кабину. Плексиглас с правой стороны был выбит. На полу валялись свежие ветки березы. Глянул на правую плоскость и ахнул: на крыле лежало дерево. Верхушка березы билась за рулями самолета.

— Саша, ну и молодчина ты! — послышался голос Иванова.

— Ты о чем?

— О березе. После такой переделки баня нам просто необходима. И с березовым веничком...

Напряжение недавнего боя начало спадать, хотя далеко не все опасности остались позади.

Как ни старался Пресняков, сбросить березу с крыла не удалось. Впрочем, это не помешало ему пулеметным огнем оповестить всех на своей базе, что еще одно фашистское судно потоплено.

...Как-то уже в конце войны, итожа победы Преснякова и его неунывающего штурмана Николая Иванова, техники по формулярам подсчитали пробоины, которые привозил экипаж на своих самолетах. Получалось за тысячу. Тысяча осколков снарядов и крупнокалиберных пуль автоматов прошли рядом, неся с собою смерть.

В общей сложности за плечами гвардии капитана Героя Советского Союза Александра Васильевича Преснякова было 300 боевых вылетов. Немногие торпедоносцы имели столько же. И немногие из них воевали столько времени, сколько Пресняков и Иванов.

Отважный балтийский летчик-торпедоносец и после войны долгие годы не выпускал из рук штурвал самолета. В 1977 году генерал-майор авиации А. В. Пресняков был отмечен новой наградой — орденом за безупречную службу в Вооруженных Силах.

М. Львов

Из книги: Герои огненных лет. Очерки о москвичах — Героях Советского Союза. Вып. 4. М.: Московский рабочий, 1980.

Другие материалы