Пономаренко Леонид Николаевич

Нельзя сказать, чтобы приказ, полученный в полку весной сорок четвертого года, очень обрадовал лейтенанта Пономаренко. Конечно, он понимал, что учеба важна. Лейтенант и сам не раз напоминал своим солдатам суворовское правило: тяжело в ученье - легко в бою. И все же ползать на полигоне не очень хотелось. За войну вдоволь наползался.

Но обо всем этом Пономаренко не обмолвился тогда ни словом. Приказ выполнил в точности. Война ведь не кончилась, и отдыхать было действительно рано.

Сколько раз даже очень требовательному комбату капитану Борисову казалось, что стремительнее бросок уже не получится, что быстрее невозможно прорваться через проволочное заграждение и большего натиска при захвате траншей не добиться. А Пономаренко, дав бойцам чуть передохнуть, снова вел их на штурм укреплений. Штурмы были учебными, но укрепления ничем не отличались от настоящих.

В конце мая, когда командир корпуса генерал-лейтенант Алферов решил показать командирам взводов и рот, как нужно штурмовать укрепления, на исходные позиции вывели роту лейтенанта Пономаренко.

В обычном разговоре слова "показное учение" звучат иронически. Когда же так говорят военные, они вкладывают в них большой смысл. На таких учениях показывают, как надо действовать в бою. И рота лейтенанта Пономаренко отлично показала это. Когда он выполнил задание, к нему подошел генерал-лейтенант и пожал руку:

— Молодец!

И добавил, обращаясь уже к командирам частей:

— Помяните мое слово, эта рота еще покажет себя в бою. При такой выучке она горы свернет.

Ни лейтенант Пономаренко, ни его рота, называвшаяся теперь первой штурмовой, не подвели генерала. Рота участвовала в прорыве трех мощных оборонительных линий врага на Карельском перешейке и за одиннадцать дней с боями прошла сто сорок километров. Вклинившись в оборону противника, первая штурмовая не раз оттягивала на себя силы врага.

Но перед тем как штурмовать одну очень сильно укрепленную высоту, рота Пономаренко остановилась. Взять высоту с ходу не удалось. Лейтенант приказал окопаться. Бойцы, уже привыкшие к тому, что их командир ищет успеха в стремительном наступлении, удивились.

Вскоре стало ясно, что приказ окопаться вовсе не означал, что рота залегла надолго. Первым вперед пополз сам командир. Ему надо было посмотреть, с чем его рота столкнется, бросившись в атаку. Сползавшая с укрепленной высоты траншея упиралась в противотанковый ров. За ним шла дорога, которую противник прикрывал двумя пушками и пулеметом. Все это было справа. А слева, где лес перемежался кустарником, виднелись глубокие балки. Здесь можно было незаметно обойти высоту. Зато этот участок находился под огнем минометов.

Пока Пономаренко думал, как лучше атаковать высоту, на флангах роты поднялась стрельба. Оказалось, это вражеские автоматчики хотят просочиться в наш тыл, чтобы посеять здесь панику. Но теперь было уже не то время, когда тревожное слово "окружение" могло кого-то испугать.

Пришлось затеять перестрелку. В конце концов это было даже на руку лейтенанту. Пускай противник думает, что отбивается вся рота. Но отбивались-то всего две группы специально выделенных на такой случай автоматчиков. И пока шла эта перестрелка, Пономаренко приказал первому взводу обойти высоту справа и овладеть противотанковым рвом. Для того чтобы окончательно сбить противника с толку, командир роты придал взводу две пушки. Несомненно, враги сочтут, что именно здесь, справа, наносится главный удар.

Ставя перед командиром взвода боевую задачу, Пономаренко дважды подчеркнул, что придает ему артиллерию в составе двух пушек. Честно говоря, повторить это было приятно. Еще бы, в начале войны случалось, что на всех винтовок не хватало, а теперь он, командир роты, придает взводу артиллерию. И это не все - в резерве остаются еще минометы!

Бросившись вперед, первый взвод отвлек на себя внимание противника. Тем временем лейтенант Пономаренко повел остальные два взвода в обход высоты слева.

Когда до нее оставалось уже метров сто, Пономаренко подал сигнал минометчикам. Они ударили по огневым позициям противника. Ракета командира роты стала сигналом к атаке.

Вот уж где сказалась тренировка роты, так это во время штурма высоты. Одним рывком бойцы выскочили на гребень. Противник отбивался, крепко цепляясь за высоту. Пономаренко понимал: если сейчас атака захлебнется, снова штурмовать будет нелегко.

Где уж тут было соблюдать установленные дистанции и выбирать себе командный пункт! Командир роты был там, где решалась судьба боя.

Вражеский снайпер ранил лейтенанта Пономаренко в плечо. Но он продолжал вести роту вперед. И хотя противник держался крепко, первая штурмовая все-таки овладела высотой.

Когда об этой важной победе доложили командиру стрелкового корпуса генералу Алферову и назвали фамилию командира штурмовой роты, он спросил, не тот ли это лейтенант Пономаренко, который отличился на показных учениях. Узнав, что именно тот, сказал:

— Тогда я похвалил его, а теперь вижу, что этого мало - Пономаренко заслуживает большой награды.

И, действительно, лейтенант получил ее. Поздравляя командира, ординарец сказал:

— Теперь, товарищ лейтенант, вы сравнялись с генерал-лейтенантом Алферовым. На погонах звездочки разные, зато на груди одинаковые.

Все поняли намек солдата: за прорыв трех укрепленных линий обороны на Карельском перешейке и командир роты, и командир корпуса получили одинаковую награду - Золотые Звезды Героев.