Оводовский Григорий Яковлевич

Хотя Указ о присвоении Григорию Яковлевичу Оводовскому звания Героя Советского Союза появился в газетах уже после войны, никак не скажешь, что наградили старого моряка с опозданием. Он продолжал воевать даже после того, как был отпразднован День Победы.

Это не оговорка. Оводовский воевал с минами. О том, что война эта была нелегкой, говорят цифры. За одну только навигацию 1948 года его дивизион вытралил в Финском заливе двести двадцать мин. На следующий год - еще пятьдесят семь. Последние двадцать две вражеские мины тральщики Оводовского выловили в районе Толбухина маяка уже в августе 1950 года.

Так что последнее боевое задание Григорий Яковлевич выполнял через пять с лишним лет после окончания войны. Мы уже начали забывать о ней, а он еще воевал - рискуя жизнью, искал и расстреливал мины.

А сколько их уничтожил дивизион Оводовского во время войны! Любое судно не только вправе, оно даже обязано обойти минное поле. Кроме тральщика. Мины, не выловленные им, принесут гибель другим судам.

Сворачивать в сторону тральщикам нельзя. Во время войны Оводовский не менял курса даже под огнем вражеских батарей. Когда летом сорок четвертого года наши тральщики появились в Нарвском заливе, гитлеровцы подтянули к самому берегу три артиллерийские батареи и открыли огонь. Оводовский продолжал траление. Приказал лишь поставить дымовую завесу.

Немцы выслали в этот район подводную лодку. К тральщикам она не приближалась - опасно, можно подорваться на своих же минах. Но стоило тральщикам очутиться на расстоянии выстрела, как лодка всплывала и открывала артиллерийский огонь.

Катер увозил раненых, моряки заделывали пробоины, и опасная охота за минами продолжалась. Тогда фашисты бросили на дивизион Оводовского пятьдесят бомбардировщиков и двадцать истребителей. Тральщики не нарушили строя. Оводовский приказал лишь увеличить дистанцию между судами, поставить дымовую завесу и продолжать работу.

От разрыва бомб вода кругом кипела и вздымалась. Пулеметные очереди барабанили по обшивке и палубе. Радист едва успевал принимать тревожные донесения. Много раненых. Двух мичманов взрывами снесло за борт. В тральщиках большое количество пробоин...

И без этих донесений Оводовский знал, как тяжело его дивизиону. Он шел в том же строю, видел все, что творится вокруг. Раненые, пробоины - это было и на его тральщике. На тревожные донесения он отвечал коротко: "Заделывать пробоины, идти прежним курсом".

Да и мог ли он поступить иначе? Ему было приказано протралить в минном поле фарватер. Пока что этот фарватер существовал лишь на карте и носил условное, но символическое название - "добро". Так у военных моряков назывался один из сигнальных флагов. Он означает: "Да, согласен, разрешаю".

Для того чтобы очистить этот фарватер, Оводовский должен был при артиллерийском обстреле и бомбежке вести свой дивизион точно по курсу. Должен был с риском для жизни вылавливать и расстреливать мины.

Не меньше четырех раз надо пройти по одному и тому же месту. Только тогда можно быть уверенным, что фарватер чист. А смертью грозили не только рвавшиеся вокруг снаряды и бомбы, но и мины, которых здесь было видимо-невидимо. Уже в первый день боевой работы в Нарвском заливе подразделение Оводовского вытралило сто двадцать восемь мин. Во второй - сто восемьдесят. За две недели - около тысячи.

Если к этому добавить, что траление фарватера только один из эпизодов боевой работы Григория Яковлевича Оводовского, что его дивизион вытралил и обезвредил тысячи мин, - каждому станет ясно, почему Родина так высоко оценила его боевые заслуги.

Говорят, моряк на берегу в гостях. Однако приходит время, когда домом моряка становится не каюта, а обычная городская квартира. Наступил час и капитану 1-го ранга Оводовскому прощаться со своими тральщиками, сходить на берег...

И все-таки разыскал я его не на Краснопутиловской улице, где он живет теперь в новом доме, а на тральщике. Да, да! Только не на военном, а на рыболовном.

Правда, перед тем как судну отходить от причала, Григорий Яковлевич сошел на берег. Тральщик уходил на лов в Атлантику. В такие далекие походы старый моряк уже не ходит. Но на многих траулерах знают диспетчера Ленинградской базы океанического рыбного флота Оводовского. Его рабочий день начинается с обхода судов, стоящих у причалов рыбного порта. Надо посмотреть, как идет разгрузка траулеров, вернувшихся с лова, выяснить, нет ли задержки с погрузкой готовящихся к выходу в море.

Забот у диспетчера много. Однако на это Григорий Яковлевич не жалуется. Вот когда, демобилизовавшись, он оказался без дела - тогда действительно жаловался на свою судьбу. Оводовский очень доволен, что его пригласили в рыбный порт. Пригласили и сказали:

— Спасибо за то, что расчистили от мин морские дороги. А сейчас, если есть охота помогать рыбу ловить, милости просим. Бывалому моряку дело найдется.

Григорий Яковлевич не стал раздумывать. Рыбный промысел ему тоже знаком. Моряком-то он стал на рыболовецком паруснике. Три года - с 1925 года до самого призыва на флот - рыбачил. В его семье все рыбаки да моряки. Отец был капитаном артельного парусника, брат Евгений - старшиной моторного катера. Но тяжелое ранение, полученное на фронте, помешало ему вернуться после войны на катер. А вот другой брат - Иван и сейчас на этой должности в рыболовецком хозяйстве. Брат Михаил военным не был, а погиб во время войны: возле Очакова ледокол, на котором он плавал штурманом, подорвался на магнитной мине и затонул.

Не раз с болью в сердце вспоминал об этом старший из братьев Оводовских - Григорий, когда водил свои тральщики по минным полям.

Тяжело и рискованно было бороться с притаившейся под водой смертью. Оводовский чувствовал себя так же, как сапер, ступивший на заминированную землю. Ошибешься - смерть. Пройдешь стороной, пропустишь мину - погибнет другой. И чтобы этого не случилось, он рисковал.

Ну а теперь, когда смерть никого не караулит на морских дорогах, можно опять заняться мирными делами. Не беда, что должность не совсем морская. Дело не в должности. Важно, что чувствуешь себя полезным человеком. Да и не так уж она далека, эта должность, от любимого морского дела. Взойдешь по трапу на судно - и словно сразу помолодеешь.

Вот только нелегко смотреть, как отчаливают суда. Сколько раз, стоя на мостике, он прощался с берегом. А теперь, глядя, как тают в дымке корабли, он говорит слова, которыми много раз напутствовали его самого: "Счастливого плавания!"