Твои герои, Ленинград

НИКОЛАЕВ
Дмитрий Семенович

Высокое мастерство

Николаев Дмитрий Семенович. Родился в 1919 г. в деревне Даниловне Куркинского района Тульской области. По национальности русский. Член КПСС с 1942 г После окончания семилетки учился в школе ФЗО, затем работал на заводе «Калибр» в Москве. В 1939 г. без отрыва от производства закончил аэроклуб и добровольно поступил в Борисоглебскую военную авиационную школу летчиков. Великую Отечественную войну начал пилотом 158-го истребительного авиационного полка. Был командиром звена, заместителем командира эскадрильи, штурманом полка. Участвовал во многих воздушных боях Звания Героя Советского Союза удостоен 8 сентября 1943 г. После войны был помощником командира полка по воздушно-стрелковой службе. В настоящее время в отставке, живет и работает в Москве.

Фашистские бомбардировщики появились неожиданно. Не раздумывая, Николаев устремился на ведущего группы. Гитлеровцы открыли огонь. Но советский летчик, выбрав выгодный для данной тактической обстановки прием, стремительно сблизился с неприятелем и атаковал его с задней полусферы. От разящих очередей истребителя «юнкерс» загорелся и пошел на снижение. Сделав разворот, Николаев сблизился со вторым бомбардировщиком и сбил его.

В рядах фашистов наступило замешательство. А Николаев, не теряя времени, стал заходить на третью цель.

— Держись, Дима, идем на помощь! — услышал он по радио голос командира эскадрильи капитана Карпова.

Когда третий вражеский бомбардировщик, пораженный Николаевым, взорвался в воздухе, летчик вдруг почувствовал невыносимую боль в левом боку. В глазах потемнело. «Что это со мной?» — подумал он. И тут заметил, что его атакуют «мессершмитты».

— Уходи! Пикируй! — донесся до него голос Карпова.— Прикроем!..

Николаев отдал руль высоты, машина резко пошла вниз. Совсем рядом заработали пулеметы. Напрягая волю, он повел подбитый самолет на свой аэродром. Внизу уже показалось Ладожское озеро. А вот наконец и летное поле. Пилот попробовал выпустить шасси — вышла лишь одна стойка. «Сяду на одну»,— решил Николаев. Когда машина мягко коснулась земли, пилот потерял сознание...

— Командир, разреши вылет! Карпову трудно... Я буду бить фашистов! — закричал Дмитрий. И открыл глаза.

— Ну наконец-то пришел в себя,— сказала подошедшая медсестра.— Вы обязательно будете бить фашистов, но сначала надо залечить раны, а сейчас полный покой.

Но как можно быть спокойным, когда друзья воюют! Да и не такой уж он больной, чтобы здесь отлеживаться. И все же ему пришлось подчиниться. За многие дни, проведенные в госпитале, не раз Николаев вспоминал прожитое, заново осмысливал минувшие события, вспоминал, восстанавливал по порядку в памяти каждый свой вылет, каждый проведенный бой.

...Уже на десятый день войны он вылетел на первое боевое задание. На дальних подступах к Ленинграду встретил фашистский бомбардировщик. Впервые так близко увидел врага. От волнения Николаеву стало не по себе. Но, увидев черные кресты и свастику на «юнкерсе», почувствовал, как нарастает злоба. После нескольких пулеметных очередей, выпущенных Николаевым, самолет противника изменил курс и стал освобождаться от бомбового груза. И все же врагу не удалось уйти. «Юнкерс» был сбит, а его экипаж взят в плен. Так в первом же боевом вылете Николаев одержал победу.

Этот памятный бой заставил тогда Николаева о многом передумать. «Почему долго не удавалось сбить фашиста? — размышлял он.— А если бы, расстреляв весь боекомплект, так и не поджег бомбардировщик? Тогда таран. Именно так поступали в подобных обстоятельствах другие наши летчики. Конечно, враг силен, его самолеты оснащены мощным вооружением. Чтобы победить в бою такого противника, личной отваги и ненависти к нему недостаточно. Надо обладать высоким умением, мастерством, лучше изучить тактику действий гитлеровской авиации, незаметно подходить к неприятельским машинам и стрелять по ним не длинными, а короткими и более точными очередями».

В тяжелом положении в те дни оказался Ленинград. Фашисты прилагали огромные усилия к тому, чтобы парализовать автомобильную дорогу, проложенную по Ладожскому озеру, задушить защитников героического города голодной блокадой. Ледовая магистраль подверглась массированным налетам вражеской авиации, обстрелу артиллерии противника. Основные удары с воздуха гитлеровцы перенесли на перевалочные базы и пристани, расположенные на ладожской магистрали. Для прикрытия трассы от вражеских налетов был выделен 123-й истребительный авиационный полк. Сорвать коварные планы врага, обеспечить бесперебойную работу «дороги жизни» — такая была важнейшая задача, поставленная перед летчиками полка. Для усиления этой части прибыло четыре экипажа истребителей И-16 из 158-го полка.

Так военная судьба забросила Николаева на самый напряженный, ладожский участок боев. К тому времени он считался уже одним из опытных летчиков. И не случайно командир эскадрильи капитан И. Чмутенко предпочитал летать на патрулирование вместе с ним.

— С Николаевым чувствуешь себя спокойно,— говорил он.— Знаешь, что «хвост» надежно прикрыт.

По четыре-пять раз в день вылетали тогда наши истребители на боевое патрулирование. Вернутся, бывало, вылезут из кабин, а механики сразу же к машинам. Подготовят самолеты к новому вылету — и пилоты опять в воздух. Когда было особенно трудно, Дмитрий спрашивал себя: «А легко ли им, жителям Ленинграда, в осажденном городе?»

Колонны автомашин, что шли по льду Ладожского озера, доставляли снаряды для артиллеристов, медикаменты госпиталям, продовольствие ленинградцам. И как же важно было надежно прикрыть их с воздуха!

От этих мыслей у Николаева прибавлялось сил. Он изучал тактические приемы воздушного противника, научился искусно маскироваться, используя облака и солнце. Все это в сочетании с виртуозным пилотированием, хладнокровием, выдержкой и отвагой позволяло советскому пилоту нередко выходить победителем из самых сложных ситуаций.

Однажды — это было зимой 1942 года — Дмитрий Николаев вместе со старшим лейтенантом Шекуновым поднялся в воздух и взял курс на Осиновец для прикрытия «дороги жизни». В самом начале полета из-за неполадки в моторе Шекунов был вынужден вернуться на свой аэродром. Николаев остался без боевого прикрытия в момент, когда вдали уже показались четыре вражеских бомбардировщика. Они шли на встречном курсе.

Дмитрий знал, что гитлеровцы в этом районе побаивались советских истребителей, старались не ввязываться в бой с ними. Учитывая это, он немедленно ринулся в лобовую атаку, открыл огонь. Фашистские бомбардировщики, не вступая в бой, повернули обратно. Но тут же на Николаева набросились два вражеских истребителя.

Мотор его самолета почему-то стал работать с перебоями. Дмитрий резко отвернул в сторону. Один из фашистских летчиков, видимо, не ожидал этого. На какое-то мгновение советский пилот получил преимущество и тотчас же дал пулеметную очередь. Вражеский самолет загорелся. Второй гитлеровец немедленно поспешил ретироваться.

И таких боевых эпизодов было немало. Летая на видавших виды машинах, иногда с изрешеченными вражескими пулями плоскостями, Николаев противопоставлял хорошо вооруженному врагу свое отточенное боевое мастерство, пламенный патриотизм, беззаветную преданность Коммунистической партии, членом которой он стал в те суровые дни. «Доверие партии оправдаю. Буду драться с ненавистным врагом до последней капли крови»,— заявил он, получая из рук начальника политотдела партийный билет.

Боевые дела как нельзя лучше характеризовали Николаева, его верность священной воинской клятве. Сражаясь с гитлеровцами, он в то же время постоянно работал над совершенствованием своего летного мастерства. «Как выжать из техники все, на что она способна?» — этот вопрос не давал Николаеву покоя. Летая на ЯК-1, он часто экспериментировал в воздухе, а после полета делал пометки в своей записной книжке. При ведении боя Дмитрий первым в полку стал изменять шаг лопастей винта, добиваясь наибольшей скорости при выполнении требуемого маневра и получая тем самым преимущество перед противником. О его мужестве, отваге, мастерстве в бою не раз писали газеты.

В январе 1942 года перед полком, в котором служил Николаев, была поставлена еще одна важная боевая задача — вести воздушную разведку аэродромов врага, уничтожать фашистские бомбардировщики на стоянках. Долго в полку думали, кому поручить аэрофотосъемку. И остановились на Николаеве. Знали, что этот летчик может строго выдерживать курс, высоту, скорость полета, быть абсолютно хладнокровным при любых обстоятельствах, найдет и сфотографирует интересовавшие командование объекты и доставит пленку в штаб.

Как-то Дмитрий вылетел на разведку фашистских аэродромов. Прикрывать его поручили звену старшего лейтенанта Г. Жарикова. Линию фронта пересекли благополучно — маскировались в облаках. Но когда подлетели к вражескому аэродрому, встретили истребители противника. Единственно правильным для данной обстановки было решение вступить с ними в бой. С первой же атаки подожгли фашистский самолет. Затем Жариков и Николаев сбили еще по одному истребителю. «Выполняй основное задание,— передал Жариков.— Прикроем!»

Николаев продолжил полет. Вскоре он приблизился к аэродрому противника и сфотографировал находившиеся там самолеты. Затем взял курс на другой аэродром, расположенный в районе Гатчины, где враг также сосредоточил большое количество бомбардировщиков. И несмотря на интенсивный огонь зенитных орудий, удачно сфотографировал и второй аэродром. В штаб были доставлены ценные разведданные.

В тот же день Николаев вместе с боевыми товарищами вылетел на штурмовку разведанных им аэродромов. И на этот раз врагу были нанесены большие потери.

Непрерывно росло боевое мастерство Николаева. Особенно хорошо овладел он вертикальным маневром. Огонь по врагу открывал с самых коротких дистанций. «В воздушных боях старший лейтенант Николаев,— записали вскоре в его боевой характеристике,— ведет себя смело и решительно, своевременно распознает тактические приемы противника и беспощадно уничтожает его».

Потом было ранение, госпиталь.

«Неужели больше не подняться в небо?» — эта мысль не покидала Дмитрия Николаева, пока он находился в госпитале. Сильно беспокоился и тогда, когда возвращался после лечения в полк. В кармане лежало медицинское заключение: «...летать на боевых самолетах больше не может».

«Буду учить искусству ведения боя молодых летчиков»,— решил он. Получив «добро» от командира полка, оборудовал класс тактической подготовки, стал передавать молодежи свой боевой опыт. При этом всемерно добивался, чтобы молодые пилоты твердо уяснили: воздушный бой — это самое трудное, сложное и опасное искусство. Именно искусство, потому что каждый последующий бой не похож на предыдущий. Его нельзя строить по одному и тому же образцу, каждый раз надо действовать в соответствии с воздушной обстановкой, с учетом поведения противника.

Встречая на аэродроме боевых друзей, Николаев всегда испытывал острое чувство зависти. Ему очень хотелось в небо, чтобы там самому бить врага.

Вскоре Дмитрий стал «воздушным извозчиком» — летал на ПО-2 за почтой, перевозил различные грузы. Нужно было куда-нибудь лететь — он тут как тут: «Пошлите меня». Командир знал, что творится в душе бывалого летчика, и никогда не отказывал.

А спустя некоторое время Николаеву разрешили полеты и на боевых истребителях. Он помогал добивать гитлеровцев в Прибалтике, громил японских милитаристов на Дальнем Востоке. Почти 350 раз поднимался в небо войны. Провел 56 воздушных боев. Лично уничтожил восемь и в групповых боях шесть фашистских самолетов. Отличный послужной список Героя Советского Союза!

Г. Кряквин

Из книги: Герои огненных лет. Очерки о москвичах — Героях Советского Союза. Вып. 3. М.: Московский рабочий, 1978.

Другие материалы