Матюхин Григорий Иванович

Кусков Виктор Дмитриевич

Порознь о Григории Матюхине и Викторе Кускове на Балтике не говорили. Если речь зайдет об одном, обязательно вспомнят другого. Где бы ни писали о них - фамилии Кускова и Матюхина всегда были рядом. А между тем люди они разные и по характеру, и по возрасту. Когда Григорий Матюхин ушел служить на флот, школьнику Вите Кускову едва исполнилось тринадцать лет. Григорий Иванович уже отличился в боях, а Виктор Кусков только мечтал попасть на фронт.

Старшина группы мотористов торпедного катера Матюхин участвовал в первых боях на Балтике. Он служил в подразделении Героя Советского Союза Сергея Осипова, того самого капитан-лейтенанта Осипова, который в июле сорок первого года тремя катерами атаковал двадцать шесть кораблей противника. Но однажды на берегу Матюхину выпало испытание потяжелей, чем в море. Торпедные катера приняли мины, чтобы затем поставить их в море - там, где чаще всего проходят корабли противника. В это время над базой появились "юнкерсы".

Матюхин стал к пулемету. Поблизости рвались бомбы, а он не прекращал огня по вражеским самолетам. Осколком старшину ранило в ногу. Другой раскаленный осколок попал в боезапас. Пожар грозил взрывом.

По тревоге всем полагалось идти в укрытие. Пулемет все равно один, остальным членам команды незачем рисковать. А тут пожар. Звать на помощь? В таком грохоте могут и не услышать. Ждать, когда заметят - тем более нельзя. Надо спешить. Взлететь на воздух мог не только этот катер. От детонации взорвались бы мины и на других, стоявших поблизости.

Матюхин подскочил к огню и погасил его. Потом вернулся к пулемету и, стоя на одной ноге, продолжал отбивать атаки бомбардировщиков.

Одним словом, когда в сорок третьем году девятнадцатилетний матрос Виктор Кусков пришел в дивизион торпедных катеров, старшина Матюхин уже был по-настоящему боевым моряком. Молодой моторист сразу пришелся ему по душе. Как бы ни швыряло катер с волны на волну, Кусков держался стойко.

Случалось, что в тесном, наполненном газами отсеке нечем было дышать. Виктор натягивал противогаз и оставался на своем месте.

Однажды - это было в октябре сорок третьего года - все убедились, что молодой моряк не только хороший моторист.

Команда осторожно подталкивала к корме большущую мину. Еще чуть - и можно будет спустить ее на воду. И вдруг от качки колесико мины соскочило с дорожки, по которой ему полагается катиться. Мина перекосилась... Ни толкнуть ее, ни приподнять каким-нибудь рычагом... Надо с ней осторожненько, как с младенцем. А весу в этом "младенце" сотни килограммов! Как приподнимешь такую махину, когда все, кто "вел", ее, находятся сзади? Хоть одному человеку надо бы забраться на противоположную сторону. Но как это сделать? Торпедный катер - суденышко узкое. Пузатая мина загородила собой все проходы.

Вот тогда-то из люка моторного отсека показался Кусков. Он пробирался вдоль борта, словно акробат, - одна нога на катере, другая - в ледяной воде. Наконец кое-как выбрался на корму и помог товарищам чуть приподнять мину. Соскочившее колесико стало на место. Начиненный взрывчаткой шар послушно двинулся дальше к корме и вскоре был в воде...

Все эти случаи, в которых проявлялись смелость и мужество Матюхина и Кускова, не идут, конечно, ни в какое сравнение с тем, что произошло 1 июля 1944 года.

Подробностей самого морского боя ни Матюхин, ни Кусков не видели. Они стояли внизу, у моторов. На по тому, как швыряло катер из стороны в сторону, нетрудно было понять, что снаряды врага ложатся совсем рядом. Потом рвануло в самом катере. Моторный отсек на мгновение озарило красной вспышкой...

Очнувшись, Кусков увидел над собой густой черный дым. Правый мотор молчал. Словно издалека донесся приглушенный, хриплый голос:

— Наверх!..

Кажется, это был голос старшины.

Кусков чувствовал, что ранен. Болели грудь, правое плечо. Осколок зацепил и голову - лицо заливало кровью.

Кусков приподнялся. Вспомнил, что рядом с ним стоял юнга Дьяков. Протянул руки. Юнга лежал рядом. Кусков склонился над ним. Осколки разорвавшегося снаряда иссекли пареньку всю грудь. Он был мертв...

А в ушах, словно эхо, звучал приказ: "Наверх!.." Люк моторного отсека был закрыт, и матрос кинулся к соседнему, бензиновому отсеку, чтобы через него выбраться на палубу. И сразу отпрянул - обдало огнем. В бензиновый отсек тоже попал снаряд, и теперь там вовсю полыхало пламя. Обожженный матрос вернулся, попробовал открыть люк моторного отсека. Крышка не поддавалась.

Горящий бензин обжигал ноги раненого матроса, безуспешно пытавшегося выбраться наружу. Как хотелось ему, чтобы кто-нибудь помог открыть люк...

Уже потом, кое-как приподняв крышку и вырвавшись из огненной западни, Кусков понял, что ждать помощи было не от кого. Все на катере оказались ранеными.

Одежда на мотористе тлела, обожженные лицо и руки, казалось, все еще охвачены пламенем. Кусков бросился в воду. Стало немного легче. Глянув на катер, матрос увидел там старшину Матюхина. Он помогал раненым. Виктор подплыл к борту и взобрался на горящий катер.

Матюхин был тоже обожжен и ранен в обе ноги. Он пытался спасти пылавшее суденышко, но сделать ничего не удалось - катер тонул. Тогда Матюхин начал выносить раненых, надевать на них спасательные пояса. Помощь Кускова оказалась очень кстати. Из-за тяжелой раны командир катера лейтенант Хренов не мог даже спуститься в воду. Матюхин и Кусков помогли ему. Сняли с катера и другого тяжелораненого - офицера штаба старшего лейтенанта Прушинского.

Только после этого старшина и матрос сами бросились в воду. Григорий Матюхин взял на плечи лейтенанта Хренова, Виктор Кусков - старшего лейтенанта Прушинского.

Поплыли. Соленая вода разъедала раны и опаленную огнем кожу.

Особенно тяжело было Матюхину и Кускову. Сами раненые, обожженные, они поддерживали офицеров, временами терявших сознание.

Тяжелая борьба со смертью продолжалась больше двух часов - до тех пор, пока наши катера не нашли моряков.

О том, что было дальше, Матюхин и Кусков помнят очень мало. Виктору Кускову, например, запомнилось одно: когда он уже лежал на берегу, врач поднял ему веки, и все сразу заполнилось светом. Пока врач зачем-то разглядывал его зрачки, Виктор увидел верхушки сосен и солнце над ними. Потом потерял сознание. Очнулся только в госпитале.

На двадцать первый день после этого в госпиталь пришел адмирал. Кусков не мог разглядеть его. Адмирал склонился к нему, видимо, хотел пожать руку, но не смог: обгоревшие руки молодого матроса, как и лицо, были закрыты металлической сеткой и марлей. Адмирал взял его за локоть, чуть стиснул и сказал:

— Поздравляю вас с высоким званием Героя Советского Союза.

То же самое он сказал, наклонившись к старшине Матюхину.

Вот почему о двух этих моряках обычно рассказывают одновременно. Если я вначале нарушил эту традицию, то лишь с одной целью: подчеркнуть, что отличились они не в одном бою.

И еще одно небольшое отступление: пусть старшина Григорий Иванович Матюхин и матрос Виктор Дмитриевич Кусков предстанут перед читателем в офицерских мундирах. Времени, о котором идет речь, эти мундиры не соответствуют. Зато они говорят о дальнейшем пути героев.

Продолжая служить, старшина Матюхин стал капитаном 3-го ранга, краснофлотец Кусков - старшим лейтенантом. После войны они еще не один год передавали свой боевой опыт молодым морякам.

Недавно, уже в 1964 году, я встретил Виктора Дмитриевича Кускова без флотской формы. Оказывается, несколько лет он сугубо штатский человек. Живет теперь в городе Пушкине под Ленинградом и заведует в райкоме партии организационным отделом. Григорий Иванович Матюхин тоже демобилизовался. Живет и работает в Прибалтике.