Твои герои, Ленинград

АФАНАСЬЕВ
Анатолий Георгиевич

Командир гвардейского полка

Афанасьев Анатолий Георгиевич. Родился в 1912 г. в Ленинграде. По национальности русский. Член КПСС с 1940 г. Жил в Москве, учился в Академии им. В. В. Куйбышева. В 1941 г. выехал на преддипломную практику на военно-морскую базу Ханко, где его и застала Великая Отечественная война. Командовал батальоном, затем полком, стрелковой дивизией. Участвовал в защите Ленинграда. Звания Героя Советского Союза удостоен 21 июня 1944 г. После войны окончил Академию генштаба, служил на разных командных должностях. С 1972 г. в запасе. Живет в Москве.

Война по-своему распоряжается судьбами людей, меняет их планы и мечты. Свои поправки она внесла и в биографию Анатолия Георгиевича Афанасьева. Еще совсем недавно слушатель выпускного курса Академии имени В. В. Куйбышева, он прибыл на военно-морскую базу Ханко, строил на скалистых берегах и сухопутной границе инженерные сооружения, а сегодня уже был командиром стрелкового батальона. Здесь его застала война. Здесь он дрался вместе с другими героическими защитниками Красного Гангута.

Чуть ли не на второй день после нападения врага командир стрелковой бригады полковник Николай Павлович Симоняк сказал Афанасьеву:

— Хочу назначить вас командиром батальона. Два дела надо

теперь делать: и врага бить, и строить.

Увидев на лице офицера некоторое смущение, комбриг поспешил добавить:

— Сможешь ли? Думаю, справишься. Надо будет — поможем.

Так военный инженер стал командиром стрелкового батальона.

164 дня стояли насмерть защитники Ханко. И все это время под непрерывным вражеским огнем Афанасьев не только командовал батальоном, но и под его руководством строились новые укрепления, совершенствовалась оборона, изобретались и устраивались оригинальные заграждения. Атаки противника следовали одна за другой. Ни на минуту не покидал боевых порядков комбат. Даже когда его ранило в грудь, ногу и руку, он остался вместе со своими солдатами. На Ханко в госпиталь уходили лишь в том случае, если боец не мог держать в руках оружия. Яростные атаки врага повторялись изо дня в день. Но все их попытки уничтожить гарнизон, сбросить его в море разбивались о стойкость советских солдат и моряков.

В осенние дни 1941 года, когда гитлеровцы рвались к Москве, защитники Ханко, оставаясь в глубоком тылу врага, писали защитникам столицы: «Здесь, на маленьком клочке земли, далеко от родных городов, родной столицы... мы чувствуем себя форпостом нашей страны. Много и упорно работаем, сознавая огромную ответственность, возложенную на нас народом, Коммунистической партией. Каждый свой шаг, каждое движение мы подчиняем делу обороны советской земли от врага... «Победа или смерть!» — таков наш лозунг».

Для Афанасьева Ханко явился и школой его командирского мастерства, и суровым испытанием его знаний, способностей. Там закалялся его характер.

Защитники Ханко сдержали свое слово, они не сдали базу врагу; эвакуировались по приказу командования, до конца выполнив свой воинский долг. Они уходили непобежденные, гордые, уходили на еще более важное и ответственное дело — защищать Ленинград.

Глубокой осенью 1941 года Анатолий Афанасьев ступил на улицы родного города. Его глазам предстали разрушенные здания, предупредительные надписи в районах наиболее интенсивных обстрелов артиллерией противника, исхудавшие лица ленинградцев. Тревожно билось сердце в груди. С того дня вся его жизнь была отдана защите Ленинграда. Со своим батальоном, а затем во главе полка Анатолий участвовал во всех наиболее трудных боях. Во время прорыва блокады врага он был дивизионным инженером 136-й стрелковой дивизии.

К январским боям 1943 года готовились долго, упорно, настойчиво. Готовились все: солдаты, командиры, штабы. Очень ответственная задача была поставлена бойцам Ленинградского фронта: прорвать вражескую блокаду, восстановить сухопутные коммуникации города Ленина со страной. В состав ударной группировки вошла и 136-я стрелковая дивизия, сформированная на базе 8-й стрелковой бригады. В ней свято хранили и умножали боевые традиции защитников Ханко.

День и ночь бойцы в тылу «штурмовали» укрепления, воспроизводившие вражеские. Создавая их, вспомнили великого русского полководца А. В. Суворова, его опыт подготовки к штурму Измаила. И вспомнили не случайно: крепко засели гитлеровцы в обороне. Она проходила по левому берегу Невы, который был крут и высок, изрыт траншеями и ходами сообщения, насыщен дзотами. Перед вражескими позициями — 700—800-метровая гладь замерзшей Невы. Проволочные заграждения и минные поля были установлены даже на прибрежном льду. Каждый метр реки простреливался врагом. Сквозь плотный его огонь и предстояло идти нашим солдатам. Иного пути не было. Это хорошо понимали и комдив генерал Н. П. Симоняк, и дивизионный инженер А. Г. Афанасьев. В который раз они, просматривая вражескую оборону в стереотрубы, прикидывали, как ее преодолеть. Конечно, мощный огонь артиллерии и удары авиации по укреплениям противника сделают свое дело, но командиры знали, что и на долю пехоты хватит работы. И она тренировалась, училась прорывать эту мощную оборону.

— Надо стремительней, быстрей преодолеть Неву. Ни в коем случае не останавливаться на льду. Иначе гибель,— наставлял генерал Симоняк.

Штурмовые группы, состоявшие из стрелков, саперов, огнеметчиков, снова и снова шли в учебные атаки, увязая в снегу, преодолевая ледяные заструги. В ход шли лестницы, крючья, кошки. Стояли трескучие морозы, а воинам было жарко, пот заливал глаза.

— Нет, этого времени слишком много для броска через реку,— недовольно говорил Симоняк, собрав командиров.— Надо быстрей, иначе понесем большие потери.

И учебные атаки повторялись еще и еще раз.

А когда пришло время, воины неудержимо устремились на врага. В 9 часов 30 минут 12 января 1943 года взорвалась тишина над Невой, Ладогой. Сотни орудий крушили вражеские укрепления. Завершали артиллерийскую подготовку гвардейские «катюши». Огонь их был страшен и беспощаден. Афанасьев в бинокль видел, как на том берегу Невы поднялась сплошная стена дыма и огня, а затем до слуха донеслись раскаты серии мощных взрывов. В морозной мгле затрепетала красная ракета. Бойцы в маскировочных халатах поднимались из траншей и бежали по заснеженному льду Невы, стараясь быстрее преодолеть трудные и опасные сотни метров.

Афанасьев бежал вместе с бойцами, разгоряченный, весь во власти стремительного порыва атаки, и простуженным голосом повторял: «Быстрей, быстрей!» Они бежали невзирая на огонь уцелевших пулеметов и минометов врага. Но многие оставались на снежном поле убитыми и ранеными. И вот левый берег. Он предстал перед бойцами недоступный, крутой, весь укрытый снегом. В ход пошли лестницы, крюки. Штурмовавших поддерживали огнем наши орудия: их на руках катили артиллеристы и пехотинцы. Все развивалось так, как предусматривалось на учениях.

Атака в полосе 136-й дивизии развивалась уверенно, хотя и не так быстро, как хотелось. Бойцам приходилось выбивать гитлеровцев из каждого блиндажа, дзота, траншеи; там и тут постоянно вспыхивали рукопашные схватки. Немецко-фашистское командование перебрасывало в район прорыва подкрепления. Но уже ничто не могло остановить наступательного порыва наших бойцов. На второй день части дивизии при поддержке 61-й танковой бригады, машины которой переправились по льду, сделали рывок вперед, глубоко вклинились в оборону врага, стали подходить к Рабочему поселку № 5.

Еще пять дней шли жестокие схватки. Советские солдаты дрались бесстрашно, проявляя массовый героизм. Враг терял одну позицию за другой, его резервы иссякли.

И вот настал долгожданный день: 18 января бойцы 136-й стрелковой дивизии и 61-й танковой бригады Ленинградского фронта встретились с наступавшими воинами 18-й стрелковой дивизии Волховского фронта в районе Рабочего поселка № 5. То были волнующие минуты. Стихла стрельба. Солдаты двух фронтов устремились в объятия друг к другу. Анатолий Афанасьев молча смотрел на эту картину: он понимал чувства воинов, их радость, ведь именно они сделали то великое дело, которого ждали ленинградцы, вся страна. Кольцо вражеской блокады было прорвано! В ночь на 19 января эту радостную весть передало радио Ленинграда: «Мы давно ждали этого дня. Мы всегда верили, что он придет!»

Вскоре после тех боев 136-я дивизия была преобразована в 63-ю гвардейскую. Афанасьева назначили командиром 190-го стрелкового полка, история которого началась с отряда путиловских рабочих, вставших на защиту Петрограда в гражданскую войну. Генерал Симоняк ценил Афанасьева, верил ему. Он сказал просто, как о давно решенном вопросе:

— Ну, Анатолий Георгиевич, принимай Ленинградский гвардейский полк. И никаких возражений, справишься...

Новые заботы и большая ответственность легли на плечи молодого командира.

Бои под Ленинградом продолжались. В десятки атак водил Анатолий гвардейцев. Как и надеялся генерал Симоняк, он командовал полком твердо и уверенно, от боя к бою росло его командирское умение, развивалась творческая мысль. Он любил повторять солдатам и офицерам:

— Надо не только хотеть, но и уметь воевать.

Для этого он изучал каждый бой, оценивал все его стороны, выяснял, что было хорошо, а что не удалось сделать и каковы тому причины.

Много событий из героической истории защиты Ленинграда хранит память Анатолия Георгиевича. Январским утром 1944 года гром артиллерийской канонады потряс Пулковские высоты. Полк Афанасьева участвовал в тех боях. Они чем-то были похожи на январские бои 1943 года на Неве. И те и другие были тяжелыми, кровопролитными. И там и тут Афанасьеву пришлось наступать на направлении, где наносился главный удар. А оборона врага на Пулковских высотах была мощной: вся местность изрыта траншеями, покрыта минными полями, всюду доты, дзоты, бронированные колпаки. Гитлеровцы не хотели уходить с ленинградской земли. Но уже давно ход событий на советско-германском фронте определяли наше командование, полки и дивизии Советской Армии. В назначенный срок они смели все эти укрепления.

Жестокими были бои за Воронью Гору. На топографических картах она обозначена как отметка «172,3». Это был мощный узел сопротивления в обороне врага. Он господствовал над местностью. С наблюдательных пунктов, оборудованных на Вороньей Горе, гитлеровцы просматривали часть Финского залива, Кронштадт, почти весь Ленинград, подступы к нему. Здесь находились наблюдательные пункты, с которых корректировался огонь дальнобойных орудий по городу. Гвардейцам предстояло сбить гитлеровцев с Вороньей Горы, лишить их столь выгодных позиций.

Командир дивизии гвардии полковник А. Ф. Щеглов и командир полка А. Г. Афанасьев размышляли, как же штурмовать эту, казалось, неприступную, заросшую лесом высоту. Атака в лоб могла стоить больших потерь. И тогда было решено направить часть сил дивизии в обход.

Холодная январская ночь. По глубокому снегу бездорожья двигался гвардейский полк. Командир — рядом с солдатами, делил все трудности маневра... На рассвете 19 января артиллерия обрушила мощные огневые удары по вражеским укреплениям на горе. Фейерверками вспыхнули разрывы артиллерийских снарядов, и роты начали штурм. Солдаты взбирались по крутым, обледенелым склонам, цепляясь за стволы сосен и торчавшие из-под снега корневища, забрасывали врага гранатами, врывались в траншеи и разили гитлеровцев автоматными очередями, а нередко и штыком. Гвардейцы все выше взбирались на гору. Враг упорно сопротивлялся. Но вот стало известно, что рота автоматчиков капитана В. Г. Массальского вышла в тыл врагу, а танки полковника Хрустицкого — на склоны Вороньей Горы.

— Чем глубже, тем лучше,— довольно сказал командир.

В 11 часов 19 января на вершине Вороньей Горы заполыхал красный флаг. Мощный узел вражеской обороны пал. Фашисты не выдержали натиска гвардейцев, вновь показавших свое высокое мастерство, изумительную силу духа.

Прошло еще несколько месяцев. Наступило лето. Афанасьев в каске и маскировочном халате с биноклем в руках осматривал местность, изучал оборону противника. Здесь, на Карельском перешейке, за два с половиной года враг построил три мощных оборонительных рубежа. Афанасьев опытным глазом различал искусно укрытые доты, дзоты, огневые позиции. Четыре сплошных траншеи с ходами сообщения тянулись вдоль фронта. Подступы к ним прикрывали семь рядов проволочного забора, минные поля, эскарпы и контрэскарпы. И хотя все уже было спланировано, предусмотрены все детали предстоящего боя, Афанасьев волновался: его полку завтра предстояло прорывать эту оборону, штурмовать врага, укрывшегося в этих укреплениях. Вот почему комполка весь день 9 июня провел на переднем крае, наблюдая, как наша артиллерия била по укреплениям врага, как обнажались развороченные доты и дзоты, как рушились от бомбовых ударов блиндажи, взрывались минные поля. Вражескую оборону заволокло дымом, над лесом плыл неумолчный гул канонады.

Еще более страшная огненная гроза над вражеской обороной разразилась на следующий день, 10 июня. Более двух часов полыхал смерч над укреплениями противника. 200 орудий на километр фронта сосредоточило наше командование, чтобы сокрушить все, что могло помешать продвижению пехоты; артиллерия и авиация буквально перепахали всю оборону противника.

В назначенное время пехота поднялась из траншей и стремительно пошла за огневым валом вперед. Гвардейцы действовали сноровисто, ловко и, казалось, без устали. Главные силы полка были нацелены в глубину, на Выборгское шоссе.

Прошло всего 20 минут с начала атаки, а роты преодолели четыре траншеи противника.

— Вот это по-ленинградски! Молодцы! — возбужденно говорил командир полка.

Подходили танки. Афанасьев распорядился посадить на них десант автоматчиков роты старшего лейтенанта Белкина. Темп наступления должен был еще возрасти. Но на пути батальонов Ефименко и Панфилова оказалась река Сестра, с крутыми берегами, покрытыми лесом. Противник надеялся остановить здесь продвижение советских войск, подбросил резервы — самокатный батальон. Но потуги эти были тщетны. Наши воины с ходу форсировали реку. Рота старшего лейтенанта Михайлова, переправившись на тот берег, ударила в тыл вражеской группе, оборонявшей мост. К нему устремились наши танки с десантом. Темп наступления снова возрос.

Колонны советских войск катились по Выборгскому шоссе. Наступление развивалось стремительно. Остался позади Карельский перешеек. Вскоре гвардейцы штурмовали Выборг. Благодарность в приказе Верховного Главнокомандующего, салют Родины были им лучшей наградой. За умелое командование и личное мужество в тех боях командиру стрелкового полка гвардии полковнику А. Г. Афанасьеву было присвоено звание Героя Советского Союза.

В июне 1944 года газета «Красная звезда» в передовой статье «Полк гвардии полковника Афанасьева в боях» рассказала о его замечательных людях, их боевом мастерстве, опыте. «Полк гвардии полковника Афанасьева — это один из творцов замечательных побед, одержанных нашей армией над немецко-фашистскими захватчиками»,— отмечалось в передовой. Тепло отзывался в газете «Известия» о боевых успехах полка и его командира М. И. Калинин: «Наступая на одном из наиболее ответственных участков во время прорыва трех линий мощной фашистской обороны, полк показал замечательную выучку и героизм всего личного состава».

В октябре 1944 года полковник Афанасьев стал командиром 66-й гвардейской стрелковой дивизии, той самой, которая начинала героический путь на Ханко. Доблестные полки соединения били врага еще во многих сражениях, до тех пор, пока он не капитулировал. Потом командир дивизии достойно представлял своих гвардейцев на параде Победы.

В. Смирнов

Из книги: Герои огненных лет. Очерки о москвичах — Героях Советского Союза. Вып. 4. М.: Московский рабочий, 1980.

Другие материалы